1.

Проблема биологического и социального имеет для научной психологии решающее значение.
Я, разумеется, не стремлюсь представить здесь обзор работ, которые велись в Советском Союзе в рамках этой проблемы на протяжении многих лет. Я ограничусь изложением только некоторых итогов последних исследований, который были выполнены мной вместе с моими сотрудниками Ю.Б. Гиппенрейтер, О.В. Овчинниковой и другими в Московском университете.
Исследования эти были посвящены изучению особенностей человеческого слуха.
Почему же в ходе разработки проблемы биологического и социального мы пришли к исследованию такой специальной области, как область слуховых ощущений? В чем состоял замысел наших исследований?
Чтобы ответить на эти вопросы, я должен буду остановиться на тех идеях и гипотезах, которые были для нас ведущими.
Это прежде всего идея о том, что развитие психических функций и способностей, специфических для человека, представляет собой совершенно особый процесс.
Процесс этот принципиально отличается не только от процесса развертывания биологически унаследованного поведения. Он отличается также и от процесса приобретения индивидуального опыта.
Развитие, формирование психических функций и способностей, свойственных человеку как общественному существу, происходит в совершенно специфической форме — в форме процесса усвоения, овладения.
Постараюсь объяснить, что и под этим разумею.
На протяжении всей истории люди прошли огромный путь в развитии своих психических способностей. Тысячелетия общественной истории дали в этом отношении гораздо больше, чем сотни миллионов лет биологической эволюции животных.
Конечно, достижения в развитии психических функций и способностей накапливались постепенно, передаваясь от поколения к поколению. Значит, достижения эти так или иначе закреплялись. В противном случае их прогрессивное и к тому же все ускоряющееся развитие было бы невозможно.
Но как именно эти достижения могли закрепляться и передаваться следующим поколениям? Могли ли они закрепляться в форме морфологических, биологически наследуемых изменений?
Нет. Хотя биологическая наследственность, конечно, существует и на уровне человека, однако её действие прямо не распространяется на те приобретения в сфере психического развития, которые человечество сделало на протяжении последних 40 или 50 тысячелетий, т.е. после того, как современный тип людей биологически сложился и человеческое общество перешло от предыстории к историческому развитию — процессу, полностью управляемому действием объективных общественных законов.
Начиная с этого момента достижения в развитии психических способностей людей закреплялись и передавались от поколения к поколению в особой форме, а именно в форме внешне-предметной, экзотерической.
Эта новая форма накопления и передачи филогенетического (точнее, исторического) опыта возникла потому, что характерная для людей деятельность есть деятельность продуктивная, созидательная. Такова прежде всего основная человеческая деятельность — труд.
Фундаментальное, поистине решающее значение этого факта было открыто более 100 лет тому назад. Открытие это принадлежит основоположнику научного социализма Марксу.
Труд, осуществляя процесс производства (в обеих его формах—материальной и духовной), кристаллизуется в своем продукте. То. что со стороны субъекта проявляется в форме деятельности (Unruhe), то в продукте выступает в форме покоящегося свойства (ruherule Eigenschaft), в форме бытия или предметности (Маркс).
Процесс такого превращения можно рассматривать с разных сторон и в разных отношениях. Можно рассматривать его со стороны количества затрачиваемой рабочей силы в отношении к количеству произведенного продукта, как это делает политическая экономия. Но можно рассматривать его и со стороны содержания самой деятельности субъекта, абстрагируясь от других его сторон и отношений. Тогда указанное превращение человеческой деятельности в ее продукт выступит перед нами как процесс воплощения в продуктах деятельности людей их психических особенностей, а история материальной и духовной культуры — как процесс, который во внешней, предметной форме выражает достижения развития способностей человеческого рода.
Таким образом, процесс исторического развития, например ручных орудий и инструментов, с этой стороны можно рассматривать как выражающий и закрепляющий достижения в развитии двигательных функций руки, усложнение фонетики языков — как выражение усовершенствования артикуляции и речевого слуха, а прогресс в произведениях искусств — как выражение развития эстетических способностей.
Даже в обыкновенной материальной промышленности под видом внешних вещей выступают «опредмеченные» человеческие способности — Wesen Krдfte des Menschen (Маркс).
Мысль эта имеет для научной психологии генеральное значение. Однако в полной мере значение это выступает при анализе другой стороны процесса: при рассмотрении его не со стороны опредмечивания (Vergegenstдndigung) человеческих способностей, а со стороны их усвоения, присвоения (Aneignung) индивидами (Маркс).
Перед вступающим в жизнь индивидом не «ничто» M. Хайдеггера, но объективный мир, преобразованный деятельностью поколений.
Однако мир предметов, воплощающих человеческие способности, сложившиеся в процессе развития общественно-исторической практики, в этом своем качестве не дан индивиду изначально. Чтобы это качество, эта человеческая сторона окружающих объектов открылась индивиду, он должен осуществить активную деятельность по отношению к ним, деятельность, адекватную (хотя, конечно, и не тождественную) той, которую они в себе кристаллизовали.
Это, разумеется, относится и к объективным идеальным явлениям, созданным человечеством, — к языку, понятиям и идеям, творениям музыки и пластических искусств.
Итак, индивид, ребенок не просто «стоит» перед миром человеческих объектов. Чтобы жить; он должен активно и адекватно действовать в этом мире.
Но это только одно условие того специфического процесса, который мы называем процессом усвоения, присвоения или овладения.
Другое условие состоит в том, чтобы отношения индивида к миру человеческих объектов были опосредствованы его отношениями к людям, чтобы они были включены в процесс общения. Это условие всегда налицо. Ведь представление об индивиде, о ребенке,
находящемся один на один с предметным миром, — совершенно искусственная абстракция.
Индивид, ребенок, не просто брошен в человеческий мир, а вводится в этот мир окружающими людьми, и они руководят им в этом мире.
Объективная необходимость и роль общения в развитии человека достаточно хорошо изучены в психологии, и об этом, нет надобности говорить.
Итак, общение в своей первичной форме, в форме совместной деятельности, или в форме общения речевого составляет второе обязательное условие процесса усвоения индивидами достижений общественно-исторического развития человечества.
Чтобы более полно представить смысл этого процесса, мне остается сказать, что он является процессом воспроизведения индивидом способностей, приобретенных видом Homo sapiens в ходе его общественно-исторического развития. Таким образом, то, что на уровне животных достигается действием биологической наследственности, у человека достигается посредством усвоения — процесса, при котором происходит очеловечивание психики ребенка. И я могу лишь согласиться с мыслью профессора А. Пьерона, который в лекции о становлении собственно человеческого в человеке говорил: «Ребенок в момент рождения лишь кандидат в человека, но он не может им стать в изоляции: ему нужно научиться быть человеком в общении с людьми"¹.
Действительно, все специфически человеческое в психике формируется у ребенка прижизненно.
Даже в сфере его сенсорных функций (казалось бы, столь элементарных!) происходит настоящая перестройка, в результате которой возникают как бы совершенно новые сенсорные способности, свойственные исключительно человеку.
Формирование новых специфически человеческих способностей в области слухового восприятия мы и сделали предметом подробного экспериментального изучения.

__________
¹ Piегоn H. Ou' est-ce que I'hominisation? - Le courrier rationalist, 1959, N10, p. 211