The below text is in Russian. We would like to translate it as far as we get funds or direct help. Thank you for visiting and reading.
Предположу теперь, что феноменологический образ (еще не понятие) культуры возник в сознании читателя, точнее, сосредоточился из тех внутренних интуиций, что, как я предполагаю, всегда присущи всем современникам конца XX века.
Тогда, если это произошло, попытаюсь кратко очертить смысл понятия или, лучше, идеи культуры.
Смысл культуры в жизни каждого и — особенно роковым образом — в жизни современного человека возможно, на мой взгляд, понять в трех определениях.
Первое определение культуры (почти тавтологическое, фокусирует тот образ культуры, что был намечен выше): культура есть форма одновременного бытия и общения людей различных — прошлых, настоящих и будущих — культур, форма диалога и взаимопорождения этих культур (каждая из которых есть... — см. начало определения).
И несколько дополнений: время такого общения — настоящее; конкретная форма такого общения, такого со-бытия (и взаимопорождения) прошлых, настоящих и будущих культур — это форма (событие) произведения; произведение — форма общения индивидов в горизонте общения личностей[65], форма общения личностей как (потенциально) раз-личных культур.
Второе определение культуры. Культура — это форма самодетерминации индивида в горизонте личности, форма самодетерминации нашей жизни, сознания, мышления; то есть культура — это форма свободного решения и перерешения своей судьбы в сознании ее исторической и всеобщей ответственности.
Об этом смысле культуры в жизни человека скажу немного подробнее, поскольку он особенно напряжен и органичен в конце XX века.
На сознание и мысль человека мощными потоками обрушиваются самые различные силы детерминации извне и из-нутра. Это — силы экономических, социальных, государственных сцеплений и предопределений; силы воздействия среды, схем образования; “тонны” привычек, предрассудков, орудийной наследственности (определяющей необходимость и даже фатальность самых исходных мускульных и умственных движений). Это мощные силы космических воздействий самого различного — материального и (все может быть) духовного — происхождения. Это тайные, идущие из-нутра и исподволь решающие силы генетической, биологической предрасположенности и обреченности (обреченности на этот характер, эту судьбу).
К концу XX века силы детерминации извне и из-нутра достигли уничтожающего предела. Назревавший апокалипсис атомной войны, экологической катастрофы, мировых тоталитарных режимов, промышленных мегаполисов, бесконечные нары концлагерей и душегубок самого различного замысла и формы. И все же предположу, что в том же XX веке и особенно к концу века нарастают силы слабого взаимодействия, силы самодетерминации, заложенные в культуре... И в этом слабом взаимодействии культуры, постепенно входящем во все средоточия современной жизни — в средоточия социальные, производственные, психические, духовные, — единственная надежда современного человечества.
Что я имею в виду?
На самой заре человеческой истории был “изобретен (для краткости скажу так) особый “прибор”, некая “пирамидальная линза” самодетерминации, способная отражать, рефлектировать, преобразовывать все самые мощные силы детерминации “извне” и “из-нутра”.
Вживленный в наше сознание своей вершиной этот прибор позволяет человеку быть полностью ответственным за свою судьбу и поступки. Или, скажу так, при помощи этой “линзы” человек обретает действительную внутреннюю свободу совести, мысли, действия. (Правда, если сам человек решится, что бывает очень редко, на полную меру своей свободы и ответственности.)
Этот странный прибор — культура.
Страшно сжимая изложение, скажу, что пирамидальная линза культуры построена следующим образом.
1. Ее основание — самоустремленность всей человеческой деятельности.
В ранних работах Карл Маркс наметил именно это определение предметной орудийной деятельности и общения человека. Правда, в дальнейшем внимание Маркса было в основном обращено только на деятельность, обращенную вовне, — от человека, на предмет и на те социальные структуры, которые складываются в процессах такой деятельности. Впрочем, эта переориентация объяснялась теми особенностями промышленной, машинной цивилизации, что стали предметом исследования в работах Маркса начиная с 1848 года. К сожалению, наша наука и наша политика перенесли выводы Маркса на цивилизацию пост-промышленную, возникающую, назревающую в XX веке. Но это уже другой вопрос.
Человек — в отличие от животных — всегда (в принципе) действует “на себя”, на собственную деятельность, сосредоточенную и отстраненную от него в орудиях и предметах труда. Конечным феноменом и “точкой приложения” человеческой деятельности оказывается само человеческое Я, — не тождественное своей деятельности, не совпадающее с самим собой, могущее изменять (и ориентированное на то, чтобы изменять) собственные определения. Конечно, отдельные фрагменты этой самоустремленной деятельности (и общения) могут отщепляться от целостной “спирали”, и, скажем, деятельность от субъекта на предмет становится в отдельных формациях и цивилизациях самодовлеющей и преобладающей — во всяком случае, преобладающей в отчужденных социальных структурах. Но, по замыслу, всегда, в конечном счете, осуществляется замыкание кольца самоустремления, осуществляется феномен человеческой самодетерминации. Так возникает широкое основание культуры как всеобщее определение всех форм человеческого труда, общения, сознания и, наконец, мышления ( то есть способности преобразовывать свое общение и сознание).
В цивилизациях, предшествующих нашему времени, это всеобщее основание культуры работало как бы на периферии общественных структур;
реальная социальность и основные, “базисные” социальные структуры строились на узкой основе одновекторной (от меня — на предмет) деятельности. В таких условиях все феномены культуры приобретали своего рода “маргинальный”, “надстроечный” характер, хотя, по сути дела, только в них всегда осуществлялось целостное замыкание человеческой деятельности, формировался уникальный неповторимый строй личности того или другого периода культуры. Особенно резко и “нахально” цивилизационно превращенная форма всеобщности (“от меня — на предмет”...) реализуется в нововременной, господствующей до сих пор индустриальной цивилизации.
Возьмем эти соображения на заметку и пойдем дальше.
2. На широком основании самоустроенной (то есть целостной) чело-неческой деятельности вырастают сходящиеся грани основных форм духовной самодетерминации нашего сознания, мышления, судьбы.
В искусстве человек, обреченный встраиваться в наличные, застарелые цепочки социальных связей и отношений, свободно заново формирует то общение (автор — читатель; Я — другое Я — Ты), которое прорывает и преобразует мощные силы детерминации извне и из-нутра, замыкает — через века — “малые группы” индивидов, живущих, погибающих, воскресающих, в горизонте личности.
В философии наше мышление преодолевает инерцию “продолжения” и “наращения” логических цепочек — от поколения к поколению — и возвращается к исходным началам мысли, тем началам, когда бытие мыслится как возможное; мысль предполагается в своем изначальном самообосновании. Силой философии человек каждый раз заново разрешает исток и исход целостного доисторического бытия мира и своего собственного бытия. Сопряжение таких индивидуально-всеобщих начал (а не продолжений) мысли и бытия формирует реальную изначальную свободу общения и диалогов насущных друг другу смыслов бытия — диалог культур.
В философской логике общаются и взаимопредполагают друг друга изначальные, порождающие, неисчерпаемые ядра культур — античный эйдетический смысл бытия; причащающий средневековый смысл; сущностный смысл бытия в новое время; восточное сосредоточение всеобщего бытийного смысла в каждом особенном ростке Мира...
средственно значимой всеобщую “самоустремленность” этой деятельности);
в социальных феноменах (малые динамичные самодеятельные группы постепенно становятся основными ячейками человеческого общения);
в общении различных культур (культуры Запада и Востока и далее — античности, средних веков, Нового времени... сходятся и впервые порождаются в точке своего начала);
в предельных нравственных перипетиях (эти узлы завязываются в окопах мировых войн, на нарах концлагерей, в судорогах тоталитарного режима; везде индивид выталкивается из* прочных ниш социальной, исторической, кастовой детерминации, везде он встает перед трагедией изначального нравственного выбора и решения).
Так нарастает новый всеобщий социум — социум культуры — особая, в чем-то близкая к полисной, социальность, точнее, форма свободного общения людей в силовом поле культуры, диалога культур.
Возможно также предположить, что именно противостояние мегасоциума промышленной цивилизации (какую бы форму она ни принимала) и малых ядер социума культуры, именно это противостояние будет решающим событием начала XXI века.
“Возможно предположить...” Конечно, это звучит слабо. Остается утешать себя только тем, что история вообще совершается в форме предположений, в форме перекрестка исторических судеб. Впрочем, — это и есть форма культуры.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии