Нам остается, применяя тот же способ исследования, рассмотреть смешение. Ведь это третье из того, чем мы сначала обещали заняться. Нужно рассмотреть, что такое смешение, что такое смешанное, каким вещам [смешение] присуще и как, а также и то, действительно ли бывает смешение, или это заблуждение. Ведь, как утверждают некоторые, одна [вещь] с другой не может смешиваться. Они говорят, что если смешавшиеся вещи еще существуют и не изменились в качестве, то они теперь смешаны ничуть не больше, чем прежде, но находятся в одинаковом состоянии, а если одна из них исчезла [при этом], то они не смешались, а одна из них существует, другая же нет, смешивание же происходит, когда [обе они] находятся в одинаковом состоянии. Так же обстоит дело и тогда, когда при соединении обеих каждая из смешиваемых [вещей] уничтожается, потому что вещи, не существующие вовсе, не бывают смешанными. Этот довод требует, по-видимому, чтобы мы определили, чем отличается смешивание от возникновения и уничтожения и смешиваемое от возникающего и уничтожающегося. Ведь ясно, что [между] ними должно быть различие, если есть [смешивание]. Поэтому, когда эти различия выяснятся, трудности смогут быть устранены.
Мы, однако, не говорим, что дрова смешались с огнем и что они смешиваются, когда горят,— ни сами со своими частицами, ни с огнем, но [мы говорим], что огонь возникает, а дрова уничтожаются. Равным образом мы не говорим, что пища смешивается с телом или что форма, смешанная с воском, придает определенные очертания массе. Мы не говорим, что тело смешивается с белизной или вообще что свойства и состояния могут смешиваться с предметами. Ибо мы видим, что они сохраняются; невозможно также смешаться белизне и знанию или какому-нибудь другому неотделимому [свойству].
Ошибаются те, кто утверждает, что когда-то все [вещи] были вместе и были смешаны 37. Ведь не всякая вещь может быть смешана со всякой, но каждая из смешанных должна существовать отдельно, свойства же отдельно не существуют. А так как одни вещи существуют в возможности, другие — в действительности, то допустимо, что смешанные вещи некоторым образом существуют и не существуют, когда в действительности из них возникло нечто отличное от них, а в возможности еще существуют обе вещи, какие они были до смешивания, и они не погибли. Это то затруднение, с которым наше рассуждение столкнулось раньше. Смешиваемые [вещи] — это, очевидно, [вещи], которые, будучи вначале разъединившимися, соединились, но могут вновь разъединиться. Они не остаются в действительности так, как тело и белый цвет, но и не уничтожаются ни одна из них, ни обе, потому что сохраняется их сила [действовать]. Поэтому опустим сейчас это, разберем же вопрос, который связан с этим: как соотносятся смешивание и чувственное восприятие. Имеется или нет смешение тогда, когда смешиваемые [тела] разделены на такие мелкие [частицы] и расположены рядом друг с другом таким образом, что каждая из них недоступна чувственному восприятию? Или смешение имеется тогда, когда любая частица одного из смешанных тел находится рядом с любой [частицей другого]? Именно в этом смысле принято говорить [о смешении], например, что ячмень смешан с пшеницей, когда любое [зернышко] одного находится рядом с [зерном] другого. Но если всякое тело делимо, то, раз тело, смешанное с телом, подобочастно, любая часть [одного] должна находиться рядом с любой частью [другого]. Но так как нельзя разделить [тело] на самые мелкие [части] и соединение не есть то же самое, что смешение, то ясно, что нельзя говорить о смешении, пока смешиваемые [части] сохраняются как малые [частицы]. Ведь это будет соединение, а не слияние и не смешение, и часть не будет обладать тем же соотношением составных частей, что целое. Если речь идет о смешении, то смесь должна быть подобочастна, и, как часть воды есть вода, так и часть смеси [будет такой же, как целое]. Если же смесь есть соединение мелких [частиц], то ничего такого не произойдет, а будут лишь доступные чувственному восприятию смешиваемые [частицы]. Одно и то же будет смесью для не отличающегося зоркостью, для Линкея же не будет ею38. И делением также нельзя достичь, чтобы любая часть [одного] находилась рядом с частью [другого], потому что такое деление их невозможно. Итак, либо смешения нет, либо надо снова объяснить, как оно бывает возможным.
Итак, одни существующие вещи, как мы уже сказали, способны действовать, другие — претерпевать. При этом одни, у которых материя одна и та же, способны и действовать друг на друга, и сами испытывать воздействие друг от друга, другие же воздействуют, но сами не подвержены воздействию, а именно те, у которых не одна и та же материя. Между этими не бывает смешения; вот почему ни врачебное искусство, ни здоровье не производят здоровья путем смешения их с телом.
Среди [тел], способных воздействовать и испытывать воздействие, некоторые легко делимы, и когда большое количество одного из них соединяется с малым количеством другого или крупное с мелким, то это вызывает не смешение, а рост преобладающего [предмета]; происходит изменение одного из них в преобладающее. Так, например, капля вина не смешивается с 10 тысячами мер воды, но теряет свою форму и изменяется целиком в воду. Но когда они в какой-то мере равны по своим силам, каждое из них изменяет свою природу в направлении преобладающего, но становится не другим предметом, а чем-то средним и общим им обоим.
Ясно, что смешиваться способны те оказывающие воздействие [тела], которые содержат в себе противоположности, ибо именно они могут испытывать воздействие друг от друга. Мелкие [частицы], расположенные рядом с мелкими [частицами], смешиваются лучше, так как они легче и быстрее меняются местами друг с другом. Когда же оба [тела] велики, то это происходит медленнее. Поэтому из вещей, делимых и способных испытывать воздействие, смешиваются те, которые легко принимают любые очертания (ведь они легко делятся на мелкие [частицы], а это и значит принимать любые очертания). Так, например, жидкости больше всех других способны смешиваться, потому что из [вещей] делимых жидкость легче всех принимает любые очертания, если только она не вязкая, так как вязкие жидкости лишь увеличиваются или уменьшаются в объеме. Когда же только одна из [составных частей] способна испытывать воздействие или одна испытывает сильное воздействие, а другая — совсем слабое, то смесь, получившаяся из обеих, или ничем не превосходит [их по объему,] или превосходит ненамного, как это бывает [при смешении] олова и меди. Действительно, некоторые вещи податливы друг в отношении друга и двойственны [по своим свойствам]. Ибо они смешиваются едва заметным образом, и при этом одно составляет как бы носитель, другое — форму. В данном случае именно это имеет место. Ведь олово, как бы некое лишенное материи свойство меди, почти исчезает, и при смешении от него остается только цвет. Подобное происходит и с другими веществами.
Из сказанного ясно, что смесь действительно имеется. Ясно также, что она такое, по какой причине происходит и какие вещества способны смешиваться; ведь существуют такие [вещества], которые способны испытывать воздействие друг от друга, легко принимают [любые] очертания и легко делимы. При смешении они не должны ни уничтожаться, ни вообще оставаться тем же самым, смешение их не должно быть соединением и не должно быть доступно чувственному восприятию. Способное к смешению — это то, что, легко принимая любые очертания, способно испытывать и оказывать воздействие, оно способно смешиваться с такими же, как оно, ведь смешиваемое одноименно. Смесь же — это объединение способных к смешению [веществ], когда они уже изменились в качестве.
______________
37 Имеется в виду прежде всего Анаксагор, но также и Эмпедокл с его Сфэросом. — 415.
38 Линкей — один из аргонавтов, отличавшийся необычной остротой зрения. — 416.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии