1.

Итак, о возникновении животных сказано как в общем, так и в отдельности обо всех. Имея же в виду разделение женского и мужского начала у наиболее совершенных животных и считая эти потенции за основные начала для всех существ, как животных, так и растений (у одних они только нераздельны, у других же – отделены), надо прежде всего сказать об их происхождении. Ведь даже у существ, еще не закончивших своего развития, женский пол уже отличается от мужского. А существуют ли самки и самцы еще до того, как различие между ними станет очевидным для наших чувств, получая это различие в теле матери или даже раньше, – вопрос спорный. Одни, как Анаксагор и некоторые другие физиологи утверждают, что эта противоположность заложена с самого начала уже в семени: именно семя возникает из самца, самка же – доставляет место; самец происходит из правой стороны, самка – из левой, {764а} и в матке самец находится справа, самка – слева. Другие, как Эмпедокл, думают, что различие возникает в матке: попадающие в теплую матку становятся самцами, в холодную – самками; причиной же теплоты или холода является месячное очищение, которое бывает холоднее или теплее, старее или свежее. Демокрит Абдеритянин также полагает, что различие женского и мужского пола происходит в матке; однако, животное делается самкой или самцом не вследствие теплоты или холода, а в зависимости от того, какого родителя семя, идущее от части, отличающей друг от друга самку и самца, возьмет перевес. Эмпедокл, действительно, довольно легкомысленно предположил, что они отличаются друг от друга только холодом или теплотою, видя, что целые части обнаруживают большое различие в мужских половых Частях и в матке. Выходит так, что, если двух сформированных зародышей – одного, имеющего все женские части, другого – все мужские, поместить в матку, как в печь; в теплую – имеющего матку, в холодную – неимеющего, то самкой станет не имеющий матки, а самцом – имеющий. Но это невозможно. Об этих вещах лучше, может быть, говорит Демокрит: он исследует самое различие возникновения и пытается его изложить; правильно или неправильно – другой вопрос. Но, если даже тепло и холод являются причиной различия этих частей, -то об этом следовало бы сказать тем, кто говорит, как Эмпедокл: в этом, можно сказать, и состоит рассуждение о возникновении самки и самца, так как оно явным образом различно. Нелегкое дело вывести из этого начала причину возникновения упомянутых частей, так, чтобы за охлаждением зародыша необходимо следовало возникновение части, именуемой маткой, а за нагреванием его не было. То же самое относится и и частям, служащим для совокупления, ибо и они различаются, как сказано раньше. Далее, часто возникают близнецы, самка и: самец, вместе в одной и той же части матки, что мы достаточно часто наблюдали при вскрытии у всех живородящих – и у наземных, и у рыб. Если он (Эмпедокл) не видал этого, его ошибка в указании причины вполне {764b} понятна; если же видел – странно считать причиной теплоту или холодность матки: ведь тогда оба близнеца должны были бы стать самками или самцами, а этого мы не видим. Если он говорит, что части возникающего существа "рассеяны" (ибо, по его мнению, одни находятся в самце, другие – в самке, поэтому и жаждут соединения друг с другом), то необходимо сказать, что, будучи разделены по величине, они сходятся вместе, а не возникают от холода или тепла. Но по поводу такого действия семени можно было бы сказать многое, так как вообще этот способ действия – чистый вымысел. Если же относительно семени дело обстоит так, как мы высказали, т. е. оно не исходит от всего тела, и, вообще, исходящее от самца не доставляет никакой материи, то и ему, и Демокриту, и всякому, кто будет говорить так, надо возражать одинаковым образом. Немыслимо ни то, чтобы тело семени было разделено, – часть в самке, часть в самце – как утверждает Эмпедокл, говоря:
"но природа рассеяна членов, одна часть – в мужчине",
ни то, чтобы от каждого родителя отделилось все целиком, а самка и самец возникали благодаря пepeвecy одной части над другой. Во всяком случае, лучше предполагать, что избыток известной части, беря перевес, производит самку, чем, не долго думая, считать причиной одно тепло; а так как наряду с этим изменяется и форма наружных половых частей, то надо обосновать, почему одно всегда стоит в связи с другим. Ведь сели это зависит от близкого соседства, тогда это должно касаться каждой и из остальных частей, ибо все они одна за другой становятся близки к частям, одерживающим верх, так что самка вместе с тем будет похожа на мать, а самец – на отца. Далее, странно предполагать, что одни только эти части должны формироваться, а не все тело изменяться, и больше и прежде всего – вены, вокруг которых, как вокруг начерченного наброска, отлагается мясистое тело, Венам нет основания возникать с присущими им качествами благодаря матке; скорее матке – благодаря им: ведь и вены, и матка служат вместилищем крови, только вены – раньше. А движущее начало должно всегда существовать раньше и в силу своих качеств быть причиной развития. Таким образом, различие половых частей {765a} у самки и самца – налицо; однако, началом и причиной следует считать не это, а другое: если даже совсем не выделяется семени ни самкой, ни самцом, все-таки каким-то путем образуется семя (зачаток), которое начинает развиваться. То же самое возражение Можно сделать утверждающим, что самец происходит справа, а самка – слева, как, например, Эмцедоклу и Демокриту. Если самец не привносит никакой материи, они говорят впустую; если же, как они думают, привносит, тогда следует возразить так же, как против учения Эмпедокла, выводящего различие самки и самца из теплоты и холодности матки. А они делают то же самое, объясняя различие правой и левой стороной, так как видят, что самец и самка отличаются целыми частями; но по какой же причине у происшедших с левой стороны имеется матка, а у происшедших с правой матки не будет? Ведь если кто-нибудь произойдет слева, а этой части не получит, получится самка без матки, тогда как самец может оказаться с маткой. Далее, как сказано и раньше, случалось видеть и самку в правой части матки, и самца в левой, и обоих в одной и той же части, и это не то, чтобы один раз, но чаще, чем самца – справа, самку – слева; не реже и оба находятся с правой стороны. Сходное убеждение имеется и у тех, которые говорят, что мужчины с перевязанным правым или левым яичником, совокупляясь, рождают мальчиков или девочек; так говорил и Леофан.¹²⁹ То же самое утверждают некоторые и об оскопленных на одно яичко, и и утверждают неверно, предсказывая, что так должно быть на основании вероятности, и предрешая факты, прежде чем наблюдать их; вдобавок они не знают, что эти части у животных ничего с своей стороны не присоединяют для рождения самцов и самок. Доказательством этого служит то, что многие животные сами бывают самками и самцами и порождают самок и самцов, не имея яичек, например, безногие: рыбы и змеи. Считать причиной возникновения мужского и женского пола тепло и холод, а также выделение с правой или с левой стороны, {765b} некоторое основание имеет: ведь правая сторона тела теплее левой и сваренное семя – теплее; таким Является семя плотное, а плотное более способно к порождению. Но говорить об этом значит касаться причины слишком издалека; надо прежде всего приводить из числа возможных причин те, которые близки к первым причинам. О теле, взятом в целом, и о частях его, что каждая из них собой представляет и по какой причине, – сказано раньше в других книгах. Но так как самец и самка различаются по присутствию или отсутствию известной силы: именно, особь, могущая переваривать, образовывать и выделять семя, заключающее в себе начало вида, есть самец (я говорю не о таком начале, из которого, как из Материи, возникает существо, подобное порождающему, но о первом движущем начале, будет ли оно способно вызывать движение в себе самом или в другом), а особь, воспринимающая, но неспособная составлять и выделять семя, – самка; и далее, если всякое варение производится теплотой, – то по необходимости у животных самец будет теплее самки. Ибо, вследствие холодности и бессилия, самка в некоторых местах изобилует кровью, а это доказывает как раз противоположное тому что утверждают некоторые, считая на основании выделения месячных, что самка – теплее самца: кровь, – дескать, – тепла, и тот, кто имеет ее больше, – теплее. Они предполагают, что указанное явление происходит вследствие избытка крови и теплоты, как будто все одинаково будет кровью, было бы только жидким и имела кровяной цвет, а не то, что имеется у людей хорошего питания в меньшем количестве, но более чистое. Они думают, что здесь, так же как в случае выделений кишечника, большее количество указывает на более теплую природу. Однако, дело обстоит наоборот. Ибо, как из большого количества первой пищи отделяется очень немного пригодного для произведения плодов, и в конце концов последняя пища – ничто по сравнению с первоначальным количеством, так и в теле части, сменяющие друг друга в процессах обработки, производит из всей пищи совсем малое количество конечного продукта. У некоторых это будет кровь, у других – ее аналог. {766а} Так как одно существо способно, другое неспособно производить чистое выделение, и для всякой способности имеется какой-нибудь орган, как для той, которая выполняет то же самое хуже, так и для выполняющей лучше, самка же и самец, принимая в расчет, что "способное" и "неспособное" имеет много значений, в этом отношений противоположны друг другу, – то необходимо, следовательно, и самке, и самцу иметь орган; и вот самка имеет матку, самец – мужской член. Природа одновременно дает каждому и способность, и орган, ибо – "так лучше". Поэтому отдельные места возникают одновременно с выделениями и способностями: как зрение без глаза, так и глаз без зрения не достигают совершенства; равным образом нижняя кишка и мочевой пузырь возникают вместе с способностью выделения¹³⁰ Так как части возникают и растут из одного и того же вещества, т.е. из пищи, то каждая из частей будет возникать из такой материи и такого выделения, которые она способна воспринять. Далее, возникновение происходит по нашему мнению, в известном отношении из противоположного. Наконец, кроме этого, следует принять, что, если уничтожение есть изменение в противоположное, то в противоположное должно изменяться и то, что не может быть побеждено устрояющим началом. Исходя из этих положений, мы, быть может, скорее выясним причину возникновения в одном случае самки, в другом – самца. Когда начало не победит и не сможет вследствие недостатка теплоты сварить вещество и довести каждое до свойственной ему формы, но потерпит в этом отношении неуспех, то необходимо произойдет изменение в противоположное. Но самцу противоположна самка и именно постольку, поскольку одно – самец, другое – самка. А так как самка отличается по своей способности, то и орган имеет отличающийся; на него, следовательно, и будет направлено изменение. А когда одна важная часть изменяется, все строение животного начинает приобретать много отличия. Это можно наблюдать на евнухах, которые по удалении одной части так значительно изменяют свой первоначальный вид, что становятся мало чем отличающимися от женщин. Причина – в том, что некоторые части являются началами (ведущими); когда же начало сдвинуто, должно переместиться и многое, связанное с ним. Если, таким образом, самец есть некое начало и причина - и самец существует, поскольку он в состоянии делать что-то, а самка – поскольку не в состоянии, мерой же силы и бессилия служит способность или неспособность варить конечную пищу, которая у животных, {766b} имеющих кровь, называется кровью, а у прочих – аналогом и причина этого заложена в начальной части, содержащей в себе начало природной теплоты, то необходимо, следовательно, чтобы у животных с кровью образовалось сердце и возникающее животное стало самцом пли самкой. У других же родов аналог сердца есть мужское и женское начала. Итак, сердце есть начало мужского к женского пола и в нем же заключается причина. Самка же и самец начинают существовать, когда получат части, которыми женский и мужской пол отличаются друг от друга: ведь не любая часть делает самкой и самцом, так же как видящим и слышащим животным. Возвращаясь к началу, скажем снова, что семя, как предположено, есть выделение из пищи и притом – последнее; последним я называю то, которое приносится к каждой части; поэтому-то порождаемое, и похоже на порождающее; ведь не составляет разницы – отходить ли от каждой части или приходить к ней, но так будет правильнее. Семя самца отличается в том отношении, что содержит в себе начало, способное как производить движение в животном, так и переваривать последнюю пищу; семя же самки содержит только материю. Переселив ее, оно приводит ее в свое состояние; будучи побеждено, изменяет в противоположное состояние или ведет к гибели. Но противоположностью самцу является самка и такой она оказывается вследствие несварения и холодности кровяной пищи. Природа же дает каждому выделению принимающую его часть, а семя есть выделение. Оно у животных более теплых, и у самцов животных, имеющих кровь, находится в умеренном количестве; поэтому частями, воспринимающими это выделение, являются у самцов протоки; у самок же, вследствие несварения, имеется большое количество крови, так как она не переработана, следовательно, необходимо должен быть какой-нибудь приемник, непохожий на протоки самцов и достаточной величины; таково поэтому устройство матки, части, отличающей самку от самца. Итак, по какой причине один раз возникает самка, другой раз самец, - сказано.
__________
¹²⁹ Воззрение, связывающее в том или другом виде происхождение мальчиков с правой стороной, а девочек солевой, принадлежат к числу распространенных у разных народов. Кроме Анаксагора, о котором упоминается в начале главы, мы встречаем его в «Афоризмах» Гиппократа: «Зародыши мужского пола находятся более на правой стороне, женского — на левой» (V, 48).
Утверждение Леофана встречается в книге «О сверхоплодотворении» «Гиппократова сборника», почему Литтре считал его одно время автором этой книги.
¹³⁰ Здесь Аристотель дает своеобразное решение спорному и в наша время вопросу: что существует раньше, функция или соответствующий орган. Они возникают одновременно. Это соответствует динамическому взгляду Аристотеля на природу и природные образования, не допускавшему такого резкого разграничения морфологии и физиологии, какое возникло в науке XVIII века и к концу XIX века достигло своего апогея.