СОЛОМАДИН и Литовский были
приятелями еще по университету,
и после распределения попали то
ли в одну и ту же школу, то ли в
соседние. Оба занимались, помимо
преподавания истории и
литературы, еще и подростковыми
клубами. В клубе "ПИФ"
("Приключения и фантастика")
Литовский в 1977 году провел
первый диалог о Спартаке. Я тогда
служил в армии, и Литовский
стенограмму урока прислал ко мне
в армию письмом. Я тогда
увлекался Библером и Бахтиным ( с
книгами Библера меня познакомил
Ильенков) и размышлял о
возможности школы, построенной
не на философии Гегеля, а на
философии Библера-Бахтина. Я
связал эти идеи с уроком
Литовского и начал строить
модель урока-диалога. Свои
соображения я отослал
Литовскому - это было начало
работы над ШДК.
СОЛОМАДИН тоже посмотрел запись
диалога о Спартаке и посоветовал
- в качестве обоснования-
привлечь книгу Л.Челидзе "Что
такое история", что мы и сделали.
Кроме того, я съездил в Тбилиси и
там поработал с Челидзе и
Мамардашвили.
После армии я продолжил работу в
лаборатории психологии обучения
в Харькове, под руководством
Давыдова, Боданского и Репкина.
Вместе с Литовским мы написали
Библеру большое письмо с
теоретическим обоснованием
школы учебного диалога, с 1 по 10
класс, с возрастными
периодами,соответствовавшими
культурам - от античной до
современной- школы, построенной
на основе его философии.
СОЛОМАДИН готовое письмо читал,
но его не писал, вообще не участвовал никак в работе над этим письмом и не подписал.
Давыдов заинтересовался
возможностью расширить
исследования в область
преподавания истории и
порекомендовал нас Библеру.
Библер написал нам ( мне и Литовскому, но никак не СОЛОМАДИНУ) ответ очень
быстро и пригласил к себе в
гости. Там он предложил Литовскому и мне ( но никак не СОЛОМАДИНУ)
совместное исследование
учебного диалога.
Нужна была экспериментальная
школа. Я еще с 1972 года работал в
экспериментальной школе
Давыдова в Харькове ( 17-я, потом
4-я). В 1979 г. я работал куратором
экспериментального обучения
математики в 3-х классах. В одном
из этих классов внезапно
освободилось место классного
руководителя. Я предложил, чтобы
Литовский занял это место, и это
произошло. Репкин и Боданский
заинтересовались нашими
работами, они их видели
расширением области применения
своих идей. В 1983 г. в Киеве по
инициативе Репкина вышла статья
моя с Литовским ( и уж никак не с СОЛОМАДИНЫМ) "Учебный диалог
как форма обучения" - в ин-те
Г.Костюка ( сб. "Психология"). Ее
рецензентами были Библер и
Репкин.
Начался многолетний наш с Литовским и проф. Ямпольским
эксперимент ( 1979-1983) по
построению учебного диалога в
школе. Очень быстро сотрудники
Давыдова-Репкина-Боданского
поняли, что это - другая
педагогическая психология.
Начался серьезный конфликт. Меня
и Литовского выкинули из
лаборатории. Нашу книгу, которую
мы ( Литовский и я. и уж никак не СОЛОМАДИН) подготовили к изданию (
Библер, Курганов, Литовский.
Диалог об учебном диалоге)и
прошедшую позитивное обсуждение
на семинаре под руководством
Ф.Михайлова в НИИ ОПП ( Библер
выступил с докладом, нас
поддержали Рабинович, Лена
Иллеш, Радзиховский, Толстых, мы
познакомились с Берлянд и
Кондратовым)Давыдов в 1981 г.
пустил под нож ( "Плоские диалоги
о плоской Земле").
Мы (Литовский и я) перешли на работу в ту же
школу, но теперь уже только
классными руководителями
четвертых классов и учителями.
Лаборатория Давыдова-Репкина вела против нас
настоящую травлю. К этой травле
активно и радостно подключился
СОЛОМАДИН, который именно в это
время перешел в 4-ю школу
работать учителем истории и
начал сотрудничать с
лабораторией Давыдова.
Давыдовцы в СОЛОМАДИНЕ видели
альтернативу нам. СОЛОМАДИН всем
говорил, что мы с Литовским -
дилетанты и авантюристы, что
идеи Библера можно воплотить и
без критики Давыдова, в рамках РО. Наши уроки
СОЛОМАДИН тогда не ставил ни в грош и
издевался над ними ("Спартак - а,о
нем - пара строчек из Геродота" -
так он характеризовал наши знания
по истории перед коллегами из
лаборатории Давыдова, как раз тогда, когда они нас били).
В 1983 году Давыдов был исключен
из КПСС, эксперименты все были
запрещены. Я ( и уж никак не СОЛОМАДИН) выступил на Пятом съезде психологов СССР в поддержку Давыдова и теории деятельности, которую травили все, кроме Эльконина(старшего), Репкина, Асмолова, ну и меня. Получилось, что мы были впятером против всех- травивших "леонтьевцев-давыдовцев" ( и знавших, что Давыдов обречен и, может быть, предстанет перед судом) или молчавших. Именно я и Литовский ( и никак не СОЛОМАДИН) написали всесильному генсеку Андропову очень резкое и дерзкое письмо - с требованием восстановить Библера на работе - и получили положительный, хотя и запоздавший, ответ, и у Матюшкина были неприятности. Мы все сразу потеряли
работу, так как школа стала не эксперименталдьной, а обычной, и все экспериментаторы из нее ушли - к каждому придирались по-своему, и уволили к 1984 году всех. Я устроился в 142-й школе и
продолжил эксперимент.
СОЛОМАДИН тут же оставил РО и Давыдова и предложил
сотрудничество, стал говорить,
что идеи Давыдова и в самом деле
слабоваты, словом, перешел на
наши позиции. Мы с литовским СОЛОМАДИНА простили, обогрели и начали вместе
семинарить, изучать Выготского,
Библера, Бахтина. Никаких
учебных диалогов СОЛОМАДИН не
строил и не описывал.
Наступила перестройка. Библер в
1987 г. предложил свою модель ШДК. Я
поехал ее строить в Красноярск.
Осенью 1987 г. на всесоюзном
семинаре в Харькове в
присутствии Берлянд и
Кондратова я рассказал об итогах
работы в первом классе ШДК (
первая четверть). СОЛОМАДИН
подверг этот доклад резкой и
жесткой критике. Он, как и Левин,
предложил различить
замечательную модель великого
Библера и - мои дилетантские
опыты в Сибири. Через 10 лет СОЛОМАДИН
напишет о моем героическом
красноярском прорыве.
В серии книг о ШДК, изданных в
Кемерове, СОЛОМАДИН написал
только одну статью, где никакого
своего опыта не представил ( потому ч то у него НИКОГДА его и не было), а
просто рассуждал о возможном
понимании истории в школе. Нигде
это понимание СОЛОМАДИН
экспериментально не реализовал,
да и понимание было скорее
рефератом работ Коллингвуда.
СОЛОМАДИН нередко предлагал мне
написать ту или иную статью - по
заказу редакторов, которых он лично
знал. Я писал весь текст,
СОЛОМАДИН дописывал два-три
предложения( что было редко) или просто - подписывал. Статья выходила как
совместная. Так у нас и повелось.
Когда Библер издал книгу о
Бахтине, СОЛОМАДИН опубликовал о
Библере очень резкую статью.
Библер был потрясен - все-таки
последователь, хотя бы поговорил
сначала! Мы с Ахутиным написали
ответы. Я назвал свой ответ
"Философия отступничества".
Бмблер поправил название-
"Философия отступка". Все общение
между всеми диалогистами
(включая Библера) с СОЛОМАДИНЫМ
на несколько лет были
прекращены. Библер СОЛОМАДИНА не простил и откровенно презирал.
В 1997 г. я переходил на работу в
ОЧАГ. С 1972 г. в ОЧАГе в острой полемике с
ШДК Библера ( как писал
Осетинский - "в диалоге с ШДК") был
построен
гуманитарно-диалогический курс.
Библер к этой затее относился резко
отрицательно. СОЛОМАДИН
построил вполне монологическое (
даже без учебных диалогов)
знакомство детей с мировой
культурой (ИМК), Осетинский -
диалогическое ( но не по Библеру)
преподавание мировой
литературы. Курс Осетинского я -
еще из Красноярска - критиковал и
называл структуралистским и
антидиалогическим.
Литовский в Челябинске
вместе с проф. Месеняшиной и под
руководством проф. Балла построил
многолетний эксперимент по
формированию письменной речи.
Этот эксперимент крайне
раздражал СОЛОМАДИНА - ведь СОЛОМАДИН стал в
ОЧАГе формальным руководителем лаборатории гуманитарно-
диалогического обучения и
вступил на одной из конференций
в Харькове в жесткий конфликт с проф.
Месеняшиной, едва ли не пеняя ей:
"Вы должны согласовывать с нами
свои эксперименты по ШДК". Такой у СОЛОМАДИНА всегда был стиль, не только сейчас. В
ответ "стилисту" профессор Месеняшина
спокойно сказала - при проф.Балле,
доц.Титове и директоре ОЧАГаМедреше- "Знаете, Игорь
Меркурьевич. мне В ЛОМ что-либо с
Вами согласовывать!" Думаю, проф.Месеняшина была глубоко права.
В 1997 г. СОЛОМАДИН предложил мне
помириться лично и заключить
компромисс - я работаю в ОЧАГЕ в
нач. школе, а они (Осетинский и Донская) - "мастера" - в
подростковой и старшей. Началась
эта работа. Я написал серию новых
статей о начальной школе диалога
культур и многое опубликовал.
Но в 2000г. организационная идея СОЛОМАДИНА
забуксовала - у Донской с моими
детьми ничего не получалось в
пятом классе. Пришлось создавать
мостик между ШДК и
гуманитарно-диалогическим
курсом - это серия моих
экспериментов и статей о
подростковой школе диалога
культур ( одна из них-
совместно с Донской). СОЛОМАДИН в
этом участия не принимал
решительно никакого.
Я помог опубликовать статью
Осетинского об "Илиаде" и написал
к ней критические соображения. Я
попытался привлечь Осетинского
к построению подростковой школы
и даже пытался с ним написать
книгу об этом. Но он отозвал свою
часть и опубликовал ее в АРХЭ.
Его теория и практика настолько
резко разошлась с ШДК и вообще с
гуманистической педагогикой,
что свою часть я назвал "Живые и
мертвые" и в ней Осетинского
критиковал очень резко.
Осетинский эту работу читать и
обсуждать не захотел. Примерно
пять лет назад из-за того, что
выяснилось ( в очередной раз), что
Осетинский и все остальные
работают принципиально в иной
педагогике, чем я, распалась
лаборатория
гуманитарно-диалогического
образования, шефом которой в
Нью-Йоркской публикации назван
СОЛОМАДИН( как будто лаборатория
существует и сейчас и как будто
когда-либо СОЛОМАДИН чем-то
реально руководил, а не
формально числился
руководителем .
Летом прошлого года мы с
СОЛОМАДИНЫМ в резкой полемике с
Осетинским и Донской построили
продуктивную модель старшей
школы диалога культур для ОЧАГа
как школы интеллектуальных
учебно-профессиональных встреч
старшеклассников с мастерами (
учеными, поэтами,
переводчиками...), как школу
учебно-профессионального
самоопределения. Под улюлюкание
Осетинского,жестко требовавшего
все это вывести из школы - в
клуб, несколько таких занятий (
так называемые "Творческие
встречи в ОЧАГе") были проведены и
очень успешно. Мы с СОЛОМАДИНЫМ
держдались дружно и атаки Осетинского и Донской
отбивали лихо. Тон писем Осетинского, которые были направлены против ТВО и против нас с СОЛОМАДИНЫМ, был надменен, не конструктивен и оскорбителен.
Одновременно проф.Матусов
инициировал переводы работ по
ШДК. Их активно редактировали
сам поф.Матусов, И.Берлянд и я.
СОЛОМАДИН не редактировал
абсолютно ничего. Но именно он
числится и редактором сборников, и - в сознании американских читателй
руководителем ШДК в ОЧАГе.
В сентябре 2008 г. СОЛОМАДИН по
причинам, которые мне уже
надоело обсуждать, резко
переориентировал исследования
по старшей школе ОЧАГа, увел эту
работу в клуб, убрал все
интеллектуальные и учебные
процедуры, резко изменил
возрастную ориентацию (
подростки - вместо
старшеклассников), резко изменил
содержание - рок- и панк-музыка,
модные и даже
вульгарно-скандальные
поп-группы и сверх-взрослые ( "дети до 16 лет не допускаются!") спектакли
с обсуждениями,
ресторанно-клубные тусовки,
пропаганда хипипизма,
психоделики и пр.).
СОЛОМАДИНЫМ разрабатывались стратегии, названные мною в теоретической статье "ПЕРСПЕКТИВА"
" стратегией катастрофического взросления",
"корпоративизации и
гламуризации образования",
"ставки на лидирующую
подростковую группу", "принцип
вождизма",
"карнавально-административная
система" ( ТВО - "Тусовки вместо
образования"). Никакие статьи
СОЛОМАДИНЫМ об этом не
публиковались, стенограммы
уроков-диалогов- тоже. О работе СОЛОМАДИНА
можно было судить по факту
"творческой" встречи с матерящимися "МОРЖАМИ" или по
нервным срывам у
подростков-участников ТВО. Я
резко протестовал. Последовал
разрыв с СОЛОМАДИНЫМ.
Проф.Матусов, завершив формирование
сборников, получив от меня
маршруты его поездки в 2010 г. по
всем городам России и Украины,
связанными с ШДК и
познакомившись - с моей помощью и
с помощью СОЛОМАДИНЫМ - с
основными авторами ШДК, резко
изменил тон общения. Он теперь
выступал не как друг и равноправный Соабеседник,а как новый
лидер-теоретик и критик ШДК, едва
ли не как ее руководитель. Он
резко, грубо и несправедливо
критиковал Библера, предлагал
отказаться от его философских
идей, перейти на более понятные
облегченные идеи и практики
"Диалога культур ин экшн",
которые тогда уже начали им
разрабатываться. В моем
восприятии гламурно-тусовочная
педагогика СОЛОМАДИНА и
теоретические редукции диалога
к тусовочным же квазиучебным
отношениям у проф.Матусова начали
соединяться воедино. Тут-то и
подоспела съемка фильма о гимназии
ОЧАГ, где эти идеи и эта
практика слились и стали основой
сценария. Я резко протестовал.
Последовал разрыв с проф.Матусовым.
СОЛОМАДИН и проф.Матусов продолжили
работу по превращению ШДК в
"Диалог культур ин экшн", с чем их
и поздравляю. Проф.Матусовым и И.Соломадиным начало существенно нарушаться авторское право ( и при съемках фильма, и при работе над третьим томом журнала), о чем ясно, подробно и обстоятельно заявили проф. Матусову А.Волынец и Л.Богачик-Волынец. Реакция проф.Матусова была, на мой взгляд, достаточно формальной и для него - обычной ( "Говорите, говорите, а мы сделаем все, что считаем нужным"). Реакция СОЛОМАДИНА была, как вы все читали, истерической. Он грубо оскорбил женщину ( это он любит и умеет) - Ларису Богачик-Волынец- и грубо оскорбил Анатолия Волынца.