Предварительные замечания: Чтобы с чего-то начать, скажем, что "Античный класс ШДК" - это класс, содержанием которого является античная культура во всем разнообразии вовлекаемой предметности. Не буду напоминать, что есть культура по Библеру. Для себя я суммирую это как "всеобщая форма мышления и общения" или "всеобщий способ мышления и общения". Вопрос в том, что такое культура как "содержание образования"? В мире произведений данная культура производит свой предмет вместе с методом этого производства и осмысления. В аутентичной цивилизации этой культуры, ее предмет и метод взаимополагаются и развиваются стихийно. В школьном процессе это должно происходить "программно". Хорошо было бы понять, что значит "программно" для ШДК и далее перейти к непосредственному предмету этих заметок, однако этот вопрос (о "программно") я пропускаю - ответ не ясен даже предположительно, так что пока приходится "мыслить" более или менее стереотипно, имея в виду школьную программу, как ее изобрел Ян Коменский и удовлетворяться только тем, что я сомневаюсь в пригодности этой формы для ШДК. Имеем: Античный класс ШДК - это класс, в котором осваиваются-актуализируются-укореняются-развиваются античные формы мышления и общения. И это, конечно, античный предмет (спектр идей как данный в произведениях античных авторов) и метод, античный способ выделять и осмыслять этот предмет (производство "по-античному своих" идей и теоретическое отрицание идей ино-разумных, произведенных в ключе причащающего, познавательнго, диалогического и пр. форм разумения). Очевидно, предмет и метод строго парадоксально одновременны... Но предметом собственно школьного процесса здесь и сейчас ("программно") необходимо является одна половина, аспект, момент парадоксального реального определения этого процесса, в то время как другая половина производится как бы сама-собой как второй полюс магнита. Здесь и сейчас непосредственным предметом образования может быть или а) содержательный предмет (для Античного класса - нацеленные на апорию идеи обо всем), а метод осмысления должен ему соответствовать (диалектически (по Аристотелю) устроенный диалог); или б) метод (см. пункт "а"), а предмет должен ему соответствовать (см. п. "а"). Очевидно далее, что парадокс воспроизводится (должен воспроизводится - это ШДК!) на каждом шагу развертывания процесса и, необходимо, требует смены доминант: если мы начинали с культивирования метода, надо смещать ударение на работу с предметом и наоборот. Теперь credo: Начинать надо с метода - с античной мысли как таковой. Несколько слов об этом. Достаточно распространенным является мнение, что классически особенная форма этого всеобщего есть "сократический диалог". Я сомневаюсь и в факте, и в термине. То, что предлагает нам Платон, даже по форме трудно назвать диалогом. То есть, его тексты состоят из вопросов и ответов. Однако, это либо риторические вопросы, либо вопросы типа "Как же это"? То, что называется "сократическим диалогом" есть определенным образом устроенный дедуктивный текст. Отчасти, это просто рассказ, отчасти анализ путем произвольной дихотомии предмета, ведущий к определенной цели. Формально, сократовское исследование разбито на содержательные шаги с помощью вопросов (см. выше). Цели у Сократа (Платона) бывают разные: либо привести собеседника к определенному выводу (то есть просто изложить свой анализ с драматическими перебивками-вопросами как в диалоге "Софист"), либо показать сомнительность общепринятых представлений и все равно изложить свои воззрения (скажем "Тимей"). Вот обнаружение сомнительности общепринятого, особенно в его логическом доведении, звучащем в речи Сократа "я знаю, что я ничего не знаю" и рассматривается как достижение и ценность "сократического диалога", но изобрел это не Сократ, Сократ как бы довел эту идею до ее логики, но именно "как бы". Сократ считает, что занимается майевтикой, но это только замысел. Этот замысел не может быть осуществлен путем произвольной дихотомии предмета. Майевтикой это могло бы быть, если бы было устроено как... аристотелевская диалектика, спор по всем правилам силлогистики, в котором стороны отстаивают противоречивые "правдоподобные мнения". Это как раз то, что могло бы быть особенной формой всеобщей античной мысли, то, что реально должно "начинаться с удивления" и... воспроизводить его - добавит учитель ШДК. Логически, удивление - это первое представление предмета диалектики. Второе его представление - в поиске аргументов или малых посылок очередного силлогизма. И то, и другое - как бы вне мысли, хотя и включено в мысль. Я думаю, что правильная идея такого представления предмета это - легкомыслие. И значит античная мысль должна быть представлена вместе с античным легкомыслием. Культура его - софистика. Апология софистики:
- "Так вот, полезны они [рассуждения, раскрывающие софистические приемы] для философии по двум причинам: во-первых, поскольку они получаются большей частью на основании словесных выражений, благодаря им можно лучше различать, в скольких значениях говорится о чем бы то ни было и какие сходства и отличия бывают у вещей и их имен. Во-вторых, они полезны для самостоятельного исследования. Ведь тот, кого другие легко вводят в заблуждение, но этого не замечает, может часто испытывать это от самого себя." [Аристотель. "О софистических опровержениях", Глава шестнадцатая, 5-10]
- Как я уже сказал, я понимаю софистику как культуру легкомыслия (и в смысле культивации, и, логически, как alter ego мысли). Легкмыслие, игра в прятки с логикой, конкретным предметом и языком - совершенно необходимая сторона мысли. Легкомыслие отрицает ответственность и так позволяет произвести гипотезу (как мы можем искать то, чего не знаем?), найти малую посылку к большой и получить неожиданный вывод. Другими словами, именно легкомыслие делает мышление творчеством.
- Софистика как особенная деятельность - это спор на победу и игра. Это спорт, борьба вместо драки. Это физкультура ума, требующая внимания именно к тому, с чем она играет: логике, предмету и языку.
- Софистика - это целесообразная деятельность, протекающая в орудиях. Цель - загнать собеседника в тупик. Орудия - язык (игра со всеми возможными двусмысленностями), логика (как можно более тонкие ее нарушения), и специфический предмет (изощренная подмена знаний).
- Особо важно то, что освоив софистику как предмет, человек становится способным обнаружить ее в собственной речи и речи других.
- Поэтому софистика как школьный предмет - это серьезнейший (может быть основной) вход в этику самостоятельной жизни. Попробую объясниться. Библер убеждает нас, что сегодня "культура смещается в эпицентр бытия". Это, в частности, значит, что в повседневной жизни современный человек поминутно начинает жизнь сначала (это такая логическая игрушка), выступает как лирический герой во всем, что он делает. В частности, в обсуждении любого предмета в любой ситуации (кроме жестких рамок социально заданой речи, скажем, в армии или при защите диссертации) человек склонен на месте изобретать предмет и аргументацию, чувствуя свою абсолютную и естественную правоту во всем. Но такая изобретательность, не прошедшая школу (и проверку) майевтики, схоластики, эксперимента и есть чистейшая, неигровая, то есть "плохая" софистика. Это плохая софистика, именно потому, что необразованный лирический герой не знает, что в это можно только играть. Такой "герой" может заниматься софистикой наедине с самим собой, выделывая неимоверные фокусы с логикой, предметом и языком, с целью "победить человечество", то есть, оправдывая любой свой поступок. Такая софистика это - как раз тот сон разума, который порождает чудовищ. Собственно об этом и приведенный в начале фрагмент из Аристотеля.
- Суммируя: софистика нужна, во-первых, для обнаружения предмета логики, языка и конкретных знаний (физика, психология); во-вторых, как культура легкомыслия, необходимая в творчестве; в-третьих, как особый предмет, требующий знания и понимания и знания и понимания своего (игрового, легкомысленного) места.
Как это можно делать?
- Возьмем любые, даже подряд, примеры из Аристотеля ("О софистических опровержениях"). И вдруг оказывается, что не всякий софизм понятен сходу. Приходится вдумываться в логику софизма!
- Работа с отдельным софизмом предполагает такие возможности: а) понять софизм, б) понять почему это софизм (иногда "а" и "б" совпадают, иногда "а" -легко, "б" -трудно, иногда - наоборот), в) оспорить и отспорить софизм, г) придумать аналогичный, д) придумать неуличаемый софизм.
- Собственно отсюда предметность для изучения, осмысления и изобретения распространяется вширь и вглубь: все, что используется в софизме как материал, требует дальнейшей работы ума (для Аристотеля апории Зенона - тоже софизмы).
- Мне представляется, что двигаясь в предметности очень важно для начала не столько углубляться в начала мира, сколько в Гиппократа, в физику Аристотеля, "О душе".
- Параллельно нужно насытить школьный процесс предметной деятельностью, орудийностью, практической целесообразностью и сделать это предметом осмысления.
- Это создаст материал сознания для вхождения в диалектику Аристотеля.
- А отсюда можно куда угодно.
- Раньше я думал, что нужно будет найти место "сократической майевтике", но перестал понимать зачем это нужно. Сегодня для меня то, что делает Сократ как раз больше похоже на плохую софистику, уверенную в том, что она ищет истину. Может и не зря по нему прошелся Аристофан в "Облаках".