Для постановки этой проблемы на теоретическом уровне, то есть как единства крайностей — запросов Автора и требований Адресата, постараемся сформулировать представление о свойстве мышления, наиболее удачно сочетающем в себе индивидуальное начало и соответствие языку социума. Мы полагаем, что таким его свойством является метафоричность, ибо хочет этого Автор Новации или нет, но он вынужден пользоваться понятиями Адресата не только из-за желания быть понятным, но и еще в силу того, что система этих понятий организует его же собственное теоретическое знание.
Теоретическое знание есть отражение сознанием текстов описаний, претендующих на моделирование законов, по которым развиваются природа, общество и мышление. Однако, поскольку теоретические законы! формулируются людьми, то их основное содержание определяется не только опытными данными, но и мыслительными операциями субъектов, их осмысливающих. Как правило, разрозненные экспериментальные данные идеализируются, превращаясь в удобную для объяснения, имеющую прообраз в реальном мире, познавательную конструкцию — модель действительности. Теоретическое знание называют явным, когда оно структурировано посредством научного языка в некоторую принимаемую научным сообществом концепцию. Считается, что эта жесткая взаимообусловленность понятий и языковых средств их экспликации внутри концепции определяет главное ее достоинство — семантическую непротиворечивость. Однако, как ни странно, именно она служит главным препятствием к объективации субъектом внутренне неоднородного, но "объективно" существующего в недрах его понимания некоторого, отличного от явного и лишь контекстуально фиксируемого им знания. Препятствие возникает в силу того, что его осознание, в строгом соответствии с устоявшейся в групповом сознании логико-семантической интерпретацией реального положения вещей, нацелено на буквальное понимание смысла высказываний, в силу этого любая терминологическая вольность может выглядеть лишь абсурдной. Тем не менее знание, не находящее общественно приемлемой экспликации и требующее от индивидуума личностной новации, существует. Его принято называть неявным знанием.
Особенности неявного знания, равным образом как и средства его языкового выражения, в последнее время стали объектом научных исследований, имеющих, как правило, методологическое значение ([2]. [52], [53], [57], [70], [89], [112], [123]) Так, анализ роли неявного знания в процессе познания, в качестве личностной организации субъекта познания, предпринятый М. Полани [123], основывался на гештальт-психологическом учении о "фигуре и фоне". В ходе его был констатирован факт существования двух уровней знания: центрального (явного) — то есть находящегося в "фокусе" внимания, осознаваемого; периферического (неявного), то есть существующего за пределами сознания, проявляющегося контекстуально и становящегося доступным сознанию лишь в виде не оформленных логически составляющих познавательного акта.
Это так называемые отношения Щенки",' трЖтов1си7То7геованияТ^нёнйя - сомнения, убеждения, предчувствия, уверенность, ощущение незавершенности или недостаточной глубины, чувство меры и т.д. Неявное знание было названо "инструментальным" в силу того, что осознается оно субъектом познания не само по себе, а лишь в качестве ценностно-смыслового вклада в осознанное осмысление чего-то целого. Однако в силу трудности вербализации расчленяемого на осознанные части "личностного знания" и редуцирования его к "чуждым" структуре личности элементам социально приемлемого, выход видится им в молчаливой трансляции неявного знания без его языковой экспликации. Адекватное и полное его постижение, согласно воззрениям Полани, кстати в полном соответствии с бытующим мнением, осуществляется не посредством рефлексивного анализа и вербализации, а путем молчаливого понимания всей картины в целом [123]. Тем не менее познающая мысль довольно широко использует вербальную фиксацию неявного знания на основе сходства традиционно используемого имени с некоторой особенностью означаемого им референта. Именно благодаря такому нарушению законов прямого означения и осуществляются "выходы" за рамки той или иной концепции.
Наиболее тщательно механизм такого выхода путем ассоциативной трансляции проработан на уровне межличностного взаимодейсвия.
В.А. Героименко, подчеркивая невозможность развертывания сколько-нибудь продуктивной научной деятельности вне такой трансляции, в качестве одного из способов его развертывания указывает на использование особых средств вербализации, позволяющих контекстуально зафиксировать неявное знание без его сущностной экспликации [53]. В качестве таких средств выступают научные метафоры. Взаимосвязь метафорических языковых средств и неявного знания представляет собой методологическую проблему, особенно остро встающую в процессе диалога между субъектами, придерживающимися взаимоисключающих взглядов, и при переносе этого диалога на внутренний уровень. Именно метафора является языковой формой постижения смысла понимаемого как факта, так сказать, межличностного гештальта более высокой ценности, нежели каждое из взаимоисключающих понятий. Именно и только она дает возможность совместной объективации этого смысла, вместо двух различных опредмечивании, что, как правило, имеет место в результате столкновения различных по аналитическим единицам рефлексий. Удачно выбранная метафора дает возможность субъекту, не нарушая целостности собственного индивидуально-когнитивного видения, репрезентовать его внутреннее содержание посредством социально приемлемой формы.
Легко заметить, что при помощи метафоры неявное знание транслируется ассоциативно, то есть путем представления возможности соотнесения понятийно оформленного и тем самым выхолощенного содержания, мыслимого каждым в отдельности, с доступным чувственному восприятию обоих. На наш взгляд, именно такую, только внутреннюю трансляцию понятия, которое не может осмысляться абстрактным разумом с абсолютной полнотой, И.Кант называл символической [78]. Он усматривал в ней неосознаваемое указание самому себе на аналогию с объектом, доступным чувственному отражению.
Еще большее значение метафорическая вербализация приобретает в условиях, требующих от субъекта концептуальной новации. Вновь приобретенное личностное знание может быть объективировано, то есть представлено либо научному социуму, либо самому себе, лишь в соотнесении с системой понятий, устоявшихся в этом социуме.
Теперь дадим реальное определение метафоризации как противоречия: ММ есть С І Р (а, а... а) А Г Р где:
ММ — метафорическое мышление.
С — смысловая опора
I — индивидуальное
Р — чувственно воспринимаемое
А — язык адресата
Г — не индивидуальное (групповое)
Р — чувственно воспринимаемое.
Словесно идея метафоричности будет выглядеть так: метафоричность есть опосредствованное промежуточными звеньями единство противоположностей смысловой опоры и языка адресата.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии