[Недостаточность Л. Леви-Брюля заключается в том, что он принимает речь за нечто константное. Это ведет его к парадоксам. Стоит только допустить, что значения и их соединения (синтаксис) другие, чем у нас, и все нелепости падают. То же в исследовании афазии — не различаются фонема и значение.]
(Раньше мы вели анализ в плане поведения, а не в плане сознания — отсюда абстрактность выводов. Для нас (теперь) основное — движение смыслов. Например, сходство внешней структуры знаковых операций у афазиков, шизофреников, дебилов, примитивов. Но семический анализ вскрывает, что внутренне их структура — значения иные (проблема семической афазии).)
Значение не равно мысли, выраженной в слове.
В речи не совпадают ее семическая и фазическая стороны: так, развитие речи идет фазически от слова к фразе, семически же ребенок начинает с фразы. [Ср. сливание слов во фразы у малограмотных.]
Логическое и синтаксическое тоже не совпадают. Пример: «Часы упали» — синтаксически здесь «часы» — подлежащее, «упали» — сказуемое. Но когда это говорят в ответ на вопрос «Что случилось?»; «Что упало?», то логически здесь упали есть подлежащее, часы — сказуемое (т.е. новое). Другой пример: «Мой брат прочитал эту книгу» — на любом слове может быть логический акцент. (Речь без суждения у микроцефалов еtс.)
Мысль, которую хочет выразить человек, не совпадает не только с фазической, но и с семической стороной речи. Пример: мысль «Я не виноват» может быть выражена в значениях: «Я хотел стереть пыль»; «Я не трогал вещи»; «Часы сами упали» еtс. Само «Я не виноват» так же не выражает абсолютно мысль (не равно ей?); сама эта фраза имеет свой семический синтаксис.
Мысль — облако, из которого речь источается в каплях.
Мысль иначе построена, чем ее речевое выражение. Мысль прямо не выразима в слове.
(К. С. Станиславский: за текстом лежит подтекст.) Всякая речь имеет заднюю мысль. Всякая речь есть иносказание. [В чем эта задняя мысль? Крестьянский ходок у Г. Успенского говорит: «Языка нет у нашего брата».]
Но мысль не есть нечто готовое, подлежащее выражению. Мысль стремится, выполняет какую-то функцию, работу. Эта работа мысли есть переход от чувствования задачи — через построение значения — к развертыванию самой мысли.
[Семически «часы упали» относится к соответствующей мысли, как смысловая связь при опосредованном запоминании относится к запоминаемому.]
Мысль совершается в слове, а не выражается только в нем.
Мысль есть внутренний опосредованный процесс. (Это путь от смутного желания к опосредованному выражению через значения, вернее, не к выражению, а к совершенствованию мысли в слове.)
Внутренняя речь существует уже изначально (?).
Нет вообще знака без значения. Смыслообразование есть главная функция знака. Значение есть всюду, где есть знак. Это есть внутренняя сторона знака. Но в сознании есть и нечто, что ничего не значит.
Вюрцбург заключался в попытке пробиться к мысли. Задача психологии — изучать не только эти сгустки, но и их опосредование, т.е. изучать то, как эти сгустки действуют, как совершается мысль в слове. (Неправильно думать (как это делали вюрцбургцы), что задача психологии заключается в исследовании этих непролившихся туч.)
Б. Внутренняя речь
Во внутренней речи несовпадение между семантической и фазической сторонами еще резче.
Что такое внутренняя речь?
1) Речь минус знак (т.е. все, что предшествует фонации). (Нужно различать непроизнесенную речь и внутреннюю речь (здесь ошибались Л. Джексон и Г. Хэд).)
2) Мысленное произнесение слов (вербальная память — Ж. Шарко). Здесь учение о типах внутренней речи совпадает с типами представлений (памяти). Это как бы подготовка внешней речи.
3) Современное (наше) понимание внутренней речи. Внутренняя речь строится совершенно иначе, чем речь внешняя. В ней иное отношение между фазическими и семическими моментами.
Внутренняя речь абстрактна в двух отношениях: а) она абстрактна в отношении всей звучащей речи, т.е. воспроизводит только семасиологизированные фонетические черты ее (например: три ррр в слове ррреволюция...), и б) она аграмматична; всякое слово в ней предикативно. Грамматика ее иная, чем грамматика семической внешней речи: во внутренней речи значения связываются между собой иначе, чем в речи внешней; слияние во внутренней речи совершается по типу агглютинации.
[Агглютинация слов возможна именно благодаря внутренней агглютинации.] (Идиомы получают наибольшее распространение во внутренней речи.)
Влияние смыслов: слово в контексте и ограничивается и обогащается; слово вбирает в себя смысл контекстов = агглютинация. Последующее слово содержит в себе предыдущее.
«Внутренняя речь строится предикативно».
[Трудности перевода зависят от сложного пути переходов из плана в план: мысль — значения — фазическая внешняя речь.]
Письменная речь. [Трудности письменной речи: она безинтонационная, без собеседника. Она представляет собой символизацию символов; в ней труднее мотивация.
Письменная речь стоит в ином отношении к внутренней речи, она возникает позже внутренней речи, она самая грамматичная. Но она стоит ближе к внутренней речи, чем внешняя речь; она ассоциируется со значениями, минуя внешнюю речь.]
Резюме: во внутренней речи мы имеем дело с новой формой речи, где все иначе.
В. Мысль
Мысль также имеет независимое бытие; она не совпадает со значениями.
Нужно найти известную конструкцию значений, чтобы выразить мысль. (Текст и подтекст.)
Пояснение. Это можно пояснить на примере амнезии. Можно забыть:
а) мотив, намерение;
б) что именно? (Мысль?);
в) значения, через которые хотел выразить;
г) слова.
«Мысль совершается в слове». Трудности совершения. (Невозможность выразить мысль непосредственно. Ступени амнезии — ступени опосредования (перехода) от мысли к слову — ступени опосредования мысли значением.)
Понимание. Настоящее понимание заключается в проникновении в мотивы собеседника.
Смысл слов меняется от мотива. Таким образом, конечное объяснение лежит в мотивации; особенно это ярко в младенческом возрасте. (Исследование Д. Каца детских высказываний. Работа Штольца (психолог — лингвист — почтовый цензор в военное время); анализ писем военнопленных о голоде.)
Выводы из этой части.
Значение слова не равно простой раз навсегда данной вещи (contra Полан).
Значение слова есть всегда обобщение; за словом всегда есть процесс обобщения — значение возникает там, где обобщение. Развитие значения = развитию обобщения!
Принципы обобщения могут изменяться. «В развитии меняется структура обобщения» (развивается, расслаивается, процесс осуществляется иначе).
[Процесс осуществления мысли в значении — сложное явление, уходящее внутрь «от мотивов к говорению» (?).]
«В значении всегда дана обобщенная действительность» (Л. С.).
VI. Вширь и вдаль
[Основные вопросы]: 1) значение слова прорастает в сознание; какое значение это имеет для самого сознания? 2) отчего изменяется и как изменяется значение?
[Первые ответы]: 1) слово, прорастая в сознание, изменяет все отношения и процессы; 2) само значение слова развивается в зависимости от изменения сознания.
Роль значения в жизни сознания
«Сказать = дать теорию».
«Мир предметов возникает там, где возникает мир названий» (Л. С.— Дж. Ст. Милль).
«Постоянство и категориальная предметность предмета есть значение, предмета». [Ленин о выделении себя из мира.] (Это значение, эта предметность даны уже в восприятии.)
«Всякое наше восприятие имеет значение». Любое бессмысленное мы воспринимаем (как осмысленное), приписывая ему значение.
Значение предмета не есть значение слова. «Предмет имеет значение» — это значит, что он входит в общение.
Знать значение — знать единичное как всеобщее.
«Процессы сознания человека благодаря тому, что они названы, т.e. обобщены, имеют свое значение». (Это не в том смысле, как по отношению слова.— Л. С.)
Значение присуще знаку.
Смысл — то, что входит в значение (результат значения), но не закреплено за знаком.
Смыслoобразование — результат, продукт значения. Смысл шире значения.
Сознание— 1) знание в связи; 2) сознание (социальное).
[Первые вопросы детей никогда не суть вопросы о названии; это суть вопросы о смыcле предмета.) (Осмысленное не есть просто структурное (против гештальттеории).)
Сознание в целом имеет смысловое строение. Мы судим о сознании в зависимости от смыслового строения сознания, ибо смысл, строение сознания — отношение к внешнему миру.
Возникают смысловые связи в сознании (стыд, гордость — иерархия... Сон кафра, Маша Болконская молится, когда другой думает...).
Смыслообразующая деятельность значений приводит к определенному смысловому строению самого сознания.
Речь, таким образом, неправильно рассматривалась только по отношению к мышлению. Речь производит изменения в сознании, «Речь — коррелят сознания, а не мышления».
«Мышление не ворота, через которые речь входит в сознание» (Л. С.). Речь есть знак для общения сознаний. Отношение речи и сознания — психофизическая проблема. (И вместе с тем нарушает границы сознания.)
Первые общения ребенка, как и ранний праксис, не интеллектуальны. (Никто не доказал, что первое общение интеллектуально.) Ребенок вовсе не говорит только тогда, когда он думает.
«Речь своим появлением принципиально изменяет сознание».
Что движет значениями, что определяет их развитие? «Сотрудничество сознаний». Процесс отчуждения сознания.
Сознанию присуще расщепление. Сознанию присуще слияние. (Они необходимы сознанию.)
Как возникает обобщение? Как изменяется структура сознания?
Либо: человек прибегает к знаку; знак рождает значение; значение прорастает в сознание. Это не так.
Значение определяется межфункциональными отношениями = сознанием, деятельностью сознания. «Структура значения определяется системным строением сознания». Сознание имеет системное строение. Системы стабильны — характеризуют сознание.
Заключение
«Семический анализ есть единственный адекватный метод изучения системного и смыслового строения сознания». Как структурный метод есть адекватный метод исследования животного сознания.
Наше слово в психологии: от поверхностной психологии — в сознании явление не равно бытию. Но мы себя противопоставляем и глубинной психологии. Наша психология — вершинная психология (определяет не «глубины», а «вершины» личности).
Путь к внутренним скрытым движениям как тенденция современной науки (химия к структуре атома, физиология пищеварения к витаминам и т.д.). В психологии у нас раньше попытки понять логическую память как завязывание узла, теперь как смысловое запоминание. Глубинная психология утверждает, что вещи суть то, что они были. Бессознательное не развивается — это величайшее открытие. Сновидение светит отраженным светом, подобно Луне.
Это видно из того, как понимается нами развитие. Как трансформация того, что дано сначала? Как новообразования? Тогда важнейшим является позднейшее!
«Вначале было дело (а не: дело было вначале), в конце стало слово, и это важнейшее» (Л. С.). Каково значение сказанного? «С меня довольно сего сознания», т.е. сейчас довольно того, что проблема поставлена.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии