2.

Центральной проблемой диалектики, ее «ядром», по выражению Ленина, является проблема противоречия.

Вопреки наивным, а подчас и просто недобросовестным толкованиям материалистическая диалектика вовсе не является методом, обязывающим повсюду и во что бы то ни стало отыскивать, фиксировать и нагромождать друг на друга «противоречия», антиномии, апории и парадоксы. При таком толковании основное устремление диалектического мышления и в самом деле показалось бы прямо противоположным по сравнению с целями науки. Такое представление о диалектике старается внушить читателям, например, известный противник марксистско-ленинской философии Сидней Хук. «Если все в природе противоречиво и если... правильное мышление есть образ или отражение вещи, – пишет он, – тогда последовательность [то есть формальная непротиворечивость. – М.Р., Э.И.] будет постоянным признаком ложности». Видимо, именно такое, не соответствующее истине представление о диалектической логике иногда и настраивает даже некоторых авторитетных естествоиспытателей, особенно на Западе, на недоверчивое, а то и прямо на недружелюбное отношение к ней.

Диалектическая логика, как известно, родилась как теоретическое обоснование метода, позволяющего находить конкретное и разумное разрешение противоречий, вновь и вновь объективно вызревающих в процессе развития науки. Так что обвинять диалектику в злокозненном стремлении нагромоздить противоречия и тем разрушить стройное здание науки просто нелепо.

Важно при этом подчеркнуть и то, что четко и ясно зафиксировать противоречие – значит сделать только полдела. Подлинно диалектическое понимание противоречия включает также и способ его разрешения в рамках более конкретного, более глубокого и точного отражения существа дела. Именно это и нацеливает на выработку оптимальных способов их практического разрешения.

Подлинное теоретическое разрешение противоречия, обнаруживающегося в рамках той или иной специальной науки, заключается всегда в нахождении перехода противоположностей друг в друга. «Обычное представление, – подчеркивает В.И. Ленин, – схватывает различие и противоречие, но не переход от одного к другому, а это самое важное», – ибо «понятия не неподвижны, а – сами по себе, по своей, природе = переход» ².

Только при таком понимании этой фундаментальной категории логики научное мышление ориентируется на отражение «диалектики самих вещей, самой природы, самого хода событий» ³, на ее теоретическое воспроизведение в «логике понятий», в диалектике этих понятий.

В противном случае мышление застревает на простой и бесплодной фиксации противоположных теоретических определений и оказывается бессильным найти конкретное разрешение выявленных противоречий, что рано или поздно приводит к разрушению, «разложению» теории, а подчас и капитуляции научного подхода перед выявившейся трудностью.

Наглядным примером этого служит история буржуазной политической экономии, зашедшей в тупик при попытках разрешить антиномии трудовой теории стоимости. Показательно, что для буржуазной науки эти антиномии так и остались и до сих пор остаются неразрешенными и неразрешимыми. И единственный выход, который смогла найти из них буржуазная мысль, – это отказ от самого понятия стоимости.

С другой стороны, диалектика наглядно продемонстрировала всю свою силу как раз в этом – роковом для буржуазной науки – пункте. Только Маркс, сознательно руководившийся диалектической логикой, сумел спасти теоретическое наследие классической трудовой теории стоимости и развить ее рациональные зерна в строго систематическую теорию стоимости и прибавочной стоимости.

Буржуазные экономисты до Маркса выявили антиномию, заключающуюся в теоретических определениях стоимости как всеобщей категории товарно-капиталистического хозяйства. Они обнаружили, что закон стоимости, как закон обмена эквивалентов, непосредственно противоречит закону приращения стоимости в форме капитала (или понятию капитала как «самовозрастающей стоимости»). С формальной точки зрения противоречие в определениях сути дела было налицо: если закон стоимости является высшим и непререкаемым законом рыночных отношений, то капитал, постоянно рождающий прибыль, становится явлением «незаконным», то есть немыслимым и невозможным. Отсюда возникает проблема, которую К. Маркс сформулировал следующим образом: «Наш владелец денег, который представляет собой пока еще только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него... Таковы условия проблемы. Hic Rhodus, hic salta!» ⁴

Решение задачи может быть найдено лишь при том условии если «нашему владельцу денег... посчастливится открыть в пределах сферы обращения, т.е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости...» ⁵.

Таким образом, чтобы разрешить то логическое противоречие, на которое натолкнулась буржуазная политическая экономия теоретику надо обнаружить в движении самой экономической действительности этот «оригинальный товар», который и превращает «теоретически-немыслимый» (ибо «противоречивый») факт в теоретически-понятый факт, притом понятый вполне рационально, без всякой мистики. «...Владелец денег находит на рынке такой специфический товар; это – способность к труду, или рабочая сила» ⁶.

Подчеркнем, что указанное теоретическое противоречие (как, впрочем, и любое другое) неразрешимо никакими, сколь угодно изощренными формальными средствами. Но до тех пор, пока это противоречие не разрешено, теория стоимости разваливается на куски, на несовместимые друг с другом фрагменты и разделы, что лишает возможности научно понять действительность. Проблемы подобного рода так и остаются принципиально неразрешимыми, если на помощь не приходит диалектическая логика, та самая логика, которой мастерски владели Маркс, Энгельс, Ленин.

Материалистическая диалектика, таким образом, дает метод раскрытия и разрешения противоречий, выявившихся в процессе развития науки, посредством тщательного анализа движения самой действительности, отражаемой данной теорией. Этот вывод прямо вытекает из рассмотренного нами примера.

То же самое происходит и в естествознании.

Что движение научной мысли в современном естествознании все четче обнаруживает тенденцию именно к глубокому пониманию и применению диалектики, видно из размышлений многих ведущих естествоиспытателей. Важно при этом подчеркнуть и то, что даже в произведениях крупных ученых – таких, как Борн, Бор и других – еще не вставших сознательно на позиции материалистической диалектики, явно заметна стихийная тенденция к диалектико-материалистическому осмыслению фундаментальных проблем естествознания.

Ленинскому пониманию диалектики как логики и теории познания органически присущ глубокий, конкретный историзм. Принцип историзма обязывает, в частности, рассматривать каждую теорию (каждую систему понятий) не только и не просто в прямом сопоставлении с тем предметом, который в ней отражен, но также и в ее историческом значении. Это значит, что любая теория, в том числе и теория самой диалектики, должна непременно рассматриваться как развернутый ответ на те конкретные вопросы, которые были выдвинуты перед нею ходом исторического развития познания и нашли в ней свое разрешение.

Это нужно особенно подчеркнуть в связи с новейшими попытками исказить диалектико-материалистические взгляды на этот вопрос. Так, автор недавно вышедшей в Мюнхене книги «О диалектической логике» Эдуард Хубер, пытаясь подвести итог дискуссиям о логической роли противоречия, делает вывод: «При всех различиях между отдельными советскими философами ясно одно: принцип противоречия [в данном случае – в смысле «запрета противоречия». – М.Р., Э.И.] имеет значение, и притом безоговорочное. Диалектическое же противоречие есть неадекватное отображение реальности, есть лишь способ постановки проблемы. Конечно, и постановка вопроса отражает реальность, поскольку мы о реальности не знаем ничего, кроме того, что она задает нам ту или иную проблему. Если это отражение, то такое отражение, которое выражает свою собственную неполноценность».

Хубер не хочет видеть, что реальность сама по себе, объективно, может содержать в своем составе неразрешенное противоречие (которое и выступает в сознании теоретика как проблема). Отражение этого противоречия в понятиях и есть самое адекватное, а вовсе не «сознающее свою неполноценность» отражение, хотя, разумеется, и не окончательно завершенное, а требующее дальнейшего развития. С точки зрения же Хубера, любое отражение «неадекватно», поскольку требует дальнейшей конкретизации. Э. Хубер, по-видимому, согласен считать «адекватным» лишь абсолютно законченный процесс отражения, а относительно верному отражению в таком достоинстве отказывает. Тем самым он демонстрирует только свою собственную неспособность увязать понятие отражения с понятием диалектического противоречия, но приписывает это свое непонимание марксистской философии и тем самым предлагает читателям искаженное представление о ее позиции.

Следует специально подчеркнуть, что диалектическое разрешение противоречий в науке ни в коем случае не означает их устранения из теории. Наоборот, теория как раз и показывает ту конкретную форму, в которой совершается движение, взаимный переход ранее выявленных противоположностей.

Однако когда проблема решена, ответ найден и сформулирован, легко может создаться иллюзия, будто диалектическое противоречие – лишь временное, притом болезненное состояние теоретического интеллекта. При этом не учитывается, что в формальном аппарате теории как бы «забывается» та реальная проблема, ради решения которой он был построен, – сама проблема в его формулах не выражена, в них выражен лишь способ ее решения. Поэтому и неправомерно полагать, будто единственным принципом построения и соответственно исследования научных теорий является формально-логическая последовательность, «непротиворечивость». Этот принцип, весьма важный и чрезвычайно плодотворный, применим все же лишь в определенных границах. Но коль скоро та или иная теория анализируется только с точки зрения этого принципа, она тем самым изымается из обусловившего ее исторического контекста и рассматривается в отвлечении от того, какие именно противоречия в ней сняты и разрешены.

Это часто и порождает заблуждение относительно того, будто исторически конкретные – а потому и исторически ограниченные – итоги, результаты развития мышления представляют собой окончательно установленные, абсолютные схемы решения любых проблем и вопросов, своего рода «отмычки», автоматически приводящее к решениям, к какой бы проблеме их ни применили.

Именно историзм, органически присущий диалектической логике, обнаруживает фундаментальные идеи, представляющие собой существо науки, то есть очерчивает перспективные линии развития, позволяющие ученому избежать опасности впасть в косный догматизм. Классики марксизма-ленинизма не без основания считали, что история мысли, в том числе история философии, дает масштаб для оценки возникающих в науке идей, воспитывает культуру теоретического мышления, обеспечивающую широту и основательность суждения.

В.И. Ленин неустанно подчеркивал значение классического философского наследства для воспитания диалектической культуры мышления, призывал опираться на лучшие традиции философской диалектики, критически усвоенные марксизмом. Многочисленные ленинские работы, прежде всего «Философские тетради», представляют собой блестящий образец остро критического и вместе с тем бережного отношения к идеям философских предшественников, к их драгоценному наследию. Особую роль В.И. Ленин, как известно, отводил критически-материалистическому усвоению великих завоеваний гегелевской диалектики, предлагая «организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения, т.е. той диалектики, которую Маркс практически применял и в своем «Капитале» и в своих исторических и политических работах...» ⁷. Эта ленинская рекомендация остается в силе и поныне, намечая одну из важнейших предпосылок разработки диалектической логики с материалистических позиций. При этом, однако, важно помнить и другое ленинское указание, заключенное в этой рекомендации: критически-материалистическая переработка лучших образцов домарксовой философской диалектики может быть успешно осуществлена лишь тогда, когда она будет производиться с учетом богатейшего опыта, накопленного человечеством в ходе экономической, политической и теоретической борьбы, когда масштабом критической оценки философского наследия будет выступать объективная диалектика реального исторического процесса, включая и развитие современного естествознания и техники.
____________
² Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 29, с. 128, 206-207.
³ Там же, с. 100.
⁴ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 23, с. 176-177.
⁵ Там же, с. 177.
⁶ Там же, с. 178.
⁷ Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 45, с. 30.