3.

Принцип историзма в логике есть такое понимание, согласно которому логические категории в современно-теоретической форме самой своей последовательностью воспроизводят (отражают) реальный исторический процесс развития знаний и объекта познания; только такой принцип может служить ключом к их систематизации. Логические категории, подчеркивал В.И. Ленин, нельзя «произвольно или механически взять», их необходимо вывести «исходя из простейших, основных» ⁸, и это «выведение» логических определений не имеет и не может иметь иного объективного основания, кроме истории их возникновения, развития и применения. «Действительная история есть база, основа, бытие, за коим идет сознание» ⁹. В противном случае неизбежен субъективный произвол, неизбежна разноголосица, а как следствие – полная бессистемность.

Давно известно, что собрание разрозненных знаний еще не образует науки, что последняя есть только там, где фактические данные (и выражающие их понятия) объединены в единую систему. И если логика есть наука, то она сама должна показывать пример строго последовательного и объективно обоснованного развития своих понятий, пример логичности этого развития. «Диалектическая логика, в противоположность старой, чисто формальной логике, – писал Ф. Энгельс, – не довольствуется тем, чтобы перечислить и без всякой связи поставить рядом друг возле друга формы движения мышления... Она, наоборот, выводит эти формы одну из другой, устанавливает между ними отношение субординации, а не координации, она развивает более высокие формы из нижестоящих» ¹⁰.

Поэтому последовательность развития логических понятий, составляющих в своей связи и совокупности теорию логики, – это не чисто формальное требование, не проблема внешней упорядоченности изложения, а вопрос, касающийся самой сути дела. Самое важное тут заключается в том, что вне и помимо теоретической системы не может быть точно установлено и определено содержание любого научного понятия. Это известно каждой науке. Скажем, дать научный, а не описательный ответ на вопрос, «что такое рента и процент», в политической экономии нельзя, если предварительно не развиты понятия прибавочной стоимости и стоимости. В обратном порядке невозможно научно понять ни того, ни другого. С логическими категориями дело обстоит совершенно аналогично. Либо порядок развития их научных определений обусловливается историей формирования духовной культуры и отражает их реальную, исторически прослеживаемую генетическую связь, либо дело ограничивается бессвязным нагромождением «произвольно взятых» или «механически перечисленных» определений.

Об этом приходится напоминать в связи с распространившейся в последнее время модой на «структурализм» или «структурно-функциональный анализ». Ссылаясь на определенные достижения, полученные на основе применения структурно-функциональных методов в некоторых науках (лингвистика, биология и др.), некоторые философы решили распространить этот метод на все области человеческого знания, включая даже диалектику, которую они пытаются «структурализовать».

Можно ли возводить структурный метод в абсолют и можно ли «структурализовать» диалектику?

Напомним, что структурный метод не появился неожиданно, а претерпел длительную эволюцию: зародившись в недрах феноменологического мышления, он из частного вспомогательного или прикладного постепенно благодаря все более тесному контакту с конкретными науками превращается в самостоятельный. Правда, и это важно подчеркнуть, несмотря на все изменения в ходе эволюции, он никогда не выходил за рамки анализа сложившихся структур, отвлекаясь от исследования внутренних причин их изменения и развития. Поэтому не случайно одним из главных принципов структурного метода является противопоставление «синхронии» и «диахронии», означающее, по существу, отрицание одного из важнейших принципов современного научного познания – совпадения логического и исторического, что исключает возможность научно обоснованного построения системы диалектических категорий. Уже в силу этого структурный метод, при всей его плодотворности в ходе анализа «ставшего» знания, не может претендовать ни на статус всеобщего, философского метода познания, ни тем более на роль орудия или средства перестройки категориальной системы материалистической диалектики. Об этом наглядно свидетельствует неудавшаяся попытка Годелье, Альтюссера и других «структурализовать» логику «Капитала» Маркса.

«Структура» – категория не новая. Уточнить это понятие, поставив его в связь с другими категориями диалектики, то есть определить его именно как «ступеньку», как «узловую точку» познания, дело, несомненно, полезное и важное. Но менять всю последовательность научных понятий материалистической диалектики, всю систему их научных определений путем приспосабливания ее к частным нуждам «структурного анализа» представляется затеей весьма легкомысленной.

«Структурный метод» сознательно абстрагируется от всех фактов, связанных с историей возникновения, формирования и перспективой эволюции тех «структурных образований», о которых в данном случае идет речь. А тем самым, естественно, и от тех внутренне присущих им противоречий, которые как раз и стимулируют рождение, формирование и в конце концов «гибель» указанных структур (то есть процесс их преобразования в более высокие и исторически позднейшие структуры). Нетрудно представить, как будет выглядеть теория материалистической диалектики, если ее перестроить по схемам и моделям структурного анализа.

Отсюда видно, как беспочвенна иллюзия, будто какой-либо отдельный «новейший успех» современной науки способен «опровергнуть» весь до сих пор накопленный – и выраженный именно в категориях диалектической логики – исторический опыт познания.

Задача укрепления связи философии и естествознания ничего общего не имеет с искусственным приспосабливанием определений и категорий материалистической диалектики к тому или иному отдельно взятому открытию в области специальных отраслей знания с поспешным «исправлением» ее аппарата во всех тех случаях, когда он кажется не соответствующим этому достижению. Наоборот, задача обобщения успехов современной науки состоит прежде всего в их критическом анализе с точки зрения истории познания в целом, то есть с точки зрения всей системы диалектических категорий.

Развивать и уточнять категории диалектики нужно. Но это предполагает, что логические категории, подвергаемые уточнению, понимаются в соответствии с действительным богатством их теоретического содержания, которое раскрыто в трудах подлинных мастеров диалектического мышления – Маркса, Энгельса и Ленина.

Нередко же «развивать» и «опровергать» определения классических категорий диалектики берутся философы и нефилософы, даже не потрудившись уяснить себе их реальное содержание, которое они приобрели в марксистско-ленинской философии.

Например, иногда заявляют, что ленинское понятие «отражения» якобы «исключает активность субъекта», обрекает теорию познания на «созерцательность», а человека – на роль пассивного зеркала существующего положения вещей и т.д. и т.п. Между тем не составляет большого труда показать, что такого рода упреки основываются на весьма приблизительном, искаженном, а то и просто карикатурном представлении о содержании, которым наполняется эта категория в трудах Ленина, а также Маркса и Энгельса. В таких случаях надо «исправлять» не философские категории, а те представления о них, которые составили себе чересчур ретивые «новаторы». Никогда не следует забывать урока, который В.И. Ленин преподал таким «новаторам» в философии в связи с определением понятия материи. С понятием «отражения» ныне происходит то же самое.

Разумеется, если «отражение» понимать без всякой связи с материалистической диалектикой – то есть на уровне XVIII века, – то оно и в самом деле окажется понятием «несовременным», «устаревшим». Но если понимать его по Ленину, то безнадежно устаревшими окажутся именно те представления о познании, которыми его хотят заменить, несмотря на то, что эти представления облекаются в сверхсовременную терминологию.

Логические категории – будь то материя, отражение, количество или качество и т.д. – определяются отнюдь не через простое суммирование (которое подчас выдается за подлинно философское обобщение) тех конкретных представлений, которыми располагает о них наука на сегодняшний день Количество, например, в философском смысле не сводится к тому, что знает о количественном аспекте реальности современная (а не только вчерашняя) математика, ибо уже завтра математика за эти пределы выйдет. И человек, который не знает, что именно понимается в философии под терминами «количество», «материя», будет опять говорить, что математика «вышла за пределы количества», а физика вышла за пределы понятия «материи» и т.д. и т.п.

Логические категории определяются вовсе не путем указания на «примеры», а гораздо более сложным и трудным путем – путем исследования истории познания с точки зрения формирования и применения этих категорий, а именно в процессе изменения конкретно-научных представлений и понятий и формирования новых. Логические категории – как раз то устойчивое, сохраняющееся (инвариантное), что откристаллизовывается и остается в ходе изменения всех частных и конкретных понятий, их переходов и превращений, их преобразований. Именно поэтому они и являются логическими категориями. И именно по той же причине они не изменяются так быстро и так часто, как конкретно-научные представления и понятия.

Если в нашей литературе, посвященной обсуждению проблем диалектической логики, еще очень часто дает себя знать отсутствие строго продуманной и объективно обоснованной систематичности (а тем самым и определений каждой отдельной категории, которая только в системе и через систему может быть строго определена), то это положение сильно усугубляется массовым наплывом в диалектический материализм философски не переваренной терминологии из специальных областей знания (математики, кибернетики и даже радиотехники). Само собой понятно, что эта терминология имеет важнейшее значение и смысл внутри определенных областей познания. Однако увлеченные ею философы и специалисты подчас склонны непосредственно универсализировать эти узкоспециальные понятия и придавать им значение общефилософских категорий.

Ничего, кроме пустой видимости «развития» категорий диалектики, на этом пути, естественно, не происходит. Хуже того, слишком часто модный термин, обозначающий то или иное конкретно-научное понятие (или даже представление), начинает вытеснять из обихода науки гораздо более содержательную и конкретно разработанную логическую категорию. В составе самой логической категории начинают видеть и понимать только те ее определения, которые «соответствуют» частному, узкоспециализированному представлению. Так происходит, например, с понятием «обратной связи», то и дело замещающим гораздо более конкретную в логическом отношении категорию «взаимодействия», так в «отражении» начинают видеть прежде всего «информацию» или «моделирование», а самую логику изображать через понятия «блок-схем», «операторов» и «конфигураторов». При этом совершается вовсе не обогащение старых категорий новыми определениями, а, как раз наоборот, обеднение их содержания, подмена их полного и конкретного смысла содержанием частного понятия.

Частному же понятию придается чересчур широкий и неопределенный смысл. В итоге весь мир видится сквозь очки той или иной узкоспециальной отрасли современного знания вместо того, чтобы эту узкоспециальную отрасль с ее понятиями рассматривать в контексте научного, то есть диалектико-материалистического, мировоззрения.

Увлекает тут видимость «понятности», близости к миру представлений современного ученого-специалиста или техника, сформированному важной, но все же ограниченной (а про это и забывают) сферой деятельности, сферой фактов.

Диалектическая логика, разумеется, исследует и должна исследовать опыт современного научного мышления, обогащаясь его достижениями. Но делать это она должна именно как логика, оставаясь логикой, то есть развивая на базе этих достижений свои проверенные категории, не подменяя их специальными понятиями других наук. Категории диалектики, имеющие более чем двухтысячелетнюю историю, представляют собою квинтэссенцию всего грандиозного и – о чем тоже нельзя забывать – драматически противоречивого опыта, накопленного людьми и в процессе познания и в процессе реальной практически-предметной деятельности. В них нашли свое философско-логическое выражение не только успехи, но и уроки тяжких заблуждений познания, диалектически связанные с продвижением вперед, в них четко отмечены те узловые точки пути, в которых истина, неосторожно «продолженная» дальше, чем позволяет природа вещей, становится заблуждением, сохраняя все формальные признаки истины, – и эти уроки также ценны. Поэтому только история мышления и техники, как и социальной борьбы, взятая в целом и притом в ее полном развитии, правомочна доказывать и опровергать их объективность, то есть в данном случае – их универсально-логическое значение. Никакой отдельный, частный, хотя бы и блистательный, успех современного естествознания не может служить достаточным критерием «правильности» определений логических категорий.

Когда речь идет о разработке диалектической логики, то имеется в виду последовательное и систематическое продвижение вперед по пути, на котором давно развивается марксистско-ленинская философия. Краеугольные камни Логики с большой буквы давно и прочно заложены в трудах классиков марксизма-ленинизма. Более того, буквально каждое произведение Маркса, Энгельса и Ленина можно рассматривать как образец сознательного и продуманного применения этой логики к решению конкретных теоретических и социальных проблем. Диалектика давно доказала свою «эвристическую» силу в функции логики теоретического анализа, логики творческой разработки научного мировоззрения.

В.И. Ленин поэтому не случайно вновь и вновь возвращается в своих размышлениях по поводу диалектической логики к бессмертным творениям Маркса. «Если Marx не оставил «Логики» (с большой буквы), – писал В.И. Ленин, – то он оставил логику «Капитала», и это следовало бы сугубо использовать по данному вопросу. В «Капитале» применена к одной науке логика, диалектика и теория познания [не надо 3-х слов: это одно и то же] материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед» ¹¹.

Прослеживая логику развития понятий в «Капитале», Ленин делает не менее категорический и конкретный вывод: «Таков же должен быть метод изложения (respective изучения) диалектики вообще (ибо диалектика буржуазного общества у Маркса есть лишь частный случай диалектики)» ¹².

Надо добавить, что сказанное В.И. Лениным о «Капитале» и его роли в разработке диалектической логики в полной мере относится и к классическим трудам самого Ленина, в частности к его анализу империалистической стадии развития буржуазного общества как прямому продолжению марксова анализа капитала, – он обладает теми же логическими достоинствами, какие характеризуют «Капитал». Это также последовательно и мастерски примененная к развитию одной науки общая теория диалектического мышления. Это также не только и не просто «частный случай диалектики вообще», но такой частный случай, в котором отчетливо проступают именно всеобщие принципы диалектического мышления, впитавшего в себя и критически переработавшего всю культуру философской диалектики в ее лучших образцах.

На этом – ленинском – пути только и может вестись плодотворная работа по исследованию подлинной логики развития научного мировоззрения и созданию единственной теории научного познания, соответствующей уровню и запросам современного естествознания, общественных наук и общественной практики. Активную роль в коммунистическом переустройстве мира диалектическая логика может выполнять только в том случае, если она понимается и разрабатывается по-ленински, материалистически (то есть на основе диалектико-материалистической теории отражения). Таков главный вывод, вытекающий из анализа философского наследия великого Ленина.
______________
⁸ Там же, т. 29, с. 86.
⁹ Там же, с. 237.
¹⁰ Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 20, с. 538.
¹¹ Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 29, с. 301.
¹² Там же, с. 318.