Критики марксизма долго нападали на понятие "капитализм". Но жизненность этого понятия, его соответствие объективной, реальной ступени общественного развития человечества оказались настолько неопровержимыми, что сами буржуазные экономисты, историки, политики не могут ныне без него обходиться. Они устремляют теперь свои главные усилия на то, чтобы лишить понятие "капитализм" его четкой исторической ограниченности: то говорят, что эпоха капитализма уже кончилась в начале XX в., то, наоборот, что она никогда не кончится; то говорят, что капитализм возник только в XIX в., то, наоборот, что возникновение его неуловимо, уходит во тьму веков. Ныне в этой идейной борьбе вокруг понятия "капитализм" видное место занимают атаки на понятие "феодализм". Буржуазные историки и экономисты сплошь и рядом уверяют, что это понятие, употребляемое марксистами, не имеет точного содержания, что им пытаются охватывать слишком многообразные, даже ничего общего не имеющие между собой явления.
Эти атаки проистекают из непонимания и незнания марксистско-ленинской теории феодализма. Во-первых, она, как и теория капитализма, представляет собой высокую форму научной абстракции. Бесконечно многообразны и неповторимы конкретные пути истории всех живущих народов. Тот или иной способ производства мы находим в истории в сложной смеси с остатками и зачатками других способов производства. Политическая экономия отвлекает от реальности и анализирует "чистый" способ производства, не встречающийся нигде в частности, но отражающий существенные общие, черты множества частных проявлений. Во-вторых, феодализму может быть больше, чем любой другой общественно-экономической формации, присущи многообразие проявлений, некоторая подвижность и текучесть самих характеризующих его категорий. Эта специфика и создает подчас впечатление, что уж слишком несхожи между собой те явления, которые мы хотим обнять понятием феодализма: от системы поместий каролингской эпохи до общества с высокоразвитым городским производством; от французского или английского общества XVI-XVIII вв. с лично свободным крестьянством до одновременного русского барщинного хозяйства, основанного на труде крепостных крестьян; от Западной Европы до Китая и Японии и т.д. Действительно, диапазон явлений огромный. Но мы можем обобщить их, если начнем определение феодализма негативным путем: феодализм лежит между зрелым рабовладельческим строем и капиталистическим, имея существенное отличие и от того, и от другого. Феодализм не есть закостеневший тип производственных отношений, но процесс, заполняющий интервал между тем и другим. Текучесть его определений и характеристик не беспредельна: они имеют пределы в коренных отличительных чертах исторически смежных формаций.
Поясним это примером. Одно из характерных свойств феодального способа производства, как будет показано ниже, определяется формулой "неполная собственность на работника производства". Раскрывая эту формулу негативно, можно сказать, что под это определение попадает решительно все, кроме, с одной стороны, полной собственности на работника производства, т.е. рабовладения, и с другой, — полного отсутствия собственности на работника производства, т.е. характерного для капитализма вольнонаемного труда. Иными словами, категория "неполная собственность" говорит не о полусобственности, а о любой ее степени, начиная от такой, которая хоть чуть меньше полной собственности (В.И. Ленин писал, что русское крепостничество подчас почти не отличалось от рабства), и кончая такими отношениями, которые хоть чуть сохраняют остатки собственности на человека: уже нет собственности на человека, но есть ее частицы в виде ограничения его права распоряжаться собой или иметь собственность — сословная неполноправность, подчинение юрисдикции землевладельца, повинности, лежащие на личности трудящегося, ограничения для него права наследования, продажи, приобретения, залога имущества. Этим примером мы только хотим пояснить тезис о высокой эластичности, растяжимости, диалектической гибкости всех категорий, с которыми имеет дело теория феодализма, что отнюдь не исключает их логической правомерности и определенности.
Но, как сказано, эту внутреннюю специфику теории феодализма как такового не следует смешивать с наличием в конкретной действительности пережитков и зародышей других формаций, т.е. с наличием почти во всяком исторически существовавшем обществе со времени зарождения классов той или иной многоукладности. Даже отсеяв механические примеси, мы заметим, что феодализму органически свойственны остатки и рецидивы прежних дофеодальных общественных отношений, как и предпосылки будущих, капиталистических.
С особой группой логических трудностей встречаются те исследователи, которые изучают феодальные порядки и отношения в современных экономически слабо развитых странах. Исходными понятиями для этих исследователей оказываются "разложение феодализма", "пережитки феодализма", "полуфеодальные отношения". Означают ли эти понятия, что данные отношения являются одновременно полубуржуазными? Навряд ли возможно такое чисто механическое деление. Во всяком обществе какой-либо тип производственных отношений является господствующим. Многоукладность, за редкими кратковременными исключениями, не означает равновесия укладов. Напротив, господствующий тип отношений обычно накладывает свою печать на остальные, приспосабливая или искажая их. Поэтому невозможно построить верную теорию феодализма, исходя из современных "полуфеодальных" отношений, возможен лишь противоположный путь: сначала уяснить систему категорий и законов "чистого" феодализма, рассмотренного в его историческом возникновении, развитии и упадке.
Переход от рабовладельческого способа производства к феодальному явился прогрессивным шагом в экономическом развитии человеческого общества.
В конце рабовладельческой эпохи рабство и вся система отвечавших ему экономических отношений стали оковами, тормозом для развития производительных сил.
Так, рабский труд, нуждавшийся в постоянном надзоре надсмотрщиков, подразумевал тем самым работу рабов более или менее крупными партиями, что делало невозможным переход к более интенсивным в ту эпоху, индивидуальным методам обработки земли. Тяжелый плуг, означавший переход к интенсивной глубокой вспашке, стал спорадически применяться в некоторых провинциях еще в поздней Римской империи, но широкого распространения он не мог получить в древнем мире. Только начальный период средневековья ознаменовался быстрым повсеместным внедрением тяжелого плуга; рабский труд, требовавший работы более или менее крупными партиями, препятствовал его распространению, означавшему прогрессивный сдвиг в агрикультуре, а система труда крестьян, свободных от рабской зависимости и имевших свою семью, напротив, быстро содействовала его распространению. Это, конечно, только один из многочисленных примеров, показывающих, как производительные силы в конце античной эпохи переросли рабовладельческие экономические отношения.
Раб не был заинтересован в интенсивном использовании орудий, а тем более в каком-либо их усовершенствовании. Всякое мало-мальски сложное орудие подвергалось порче, поломке. Водяная мельница, известная на протяжении всей античной рабовладельческой эпохи, оставалась примитивной (нижнебойное колесо), не получала дальнейшего развития до феодальной эпохи. Усовершенствованный пресс для винограда тоже не получал широкого распространения. Применение рабочего скота в сельском хозяйстве было ограничено по той же причине: рабы не были сколько-нибудь заинтересованы в уходе за скотом и сохранении его.
Все эти стороны рабского труда, сковывавшие возможности развития производительных сил, обнаружились только в конце рабовладельческой эпохи, — рабский труд соответствовал предшествовавшей, более низкой ступени производства. Рабовладельческий строй существовал на протяжении трех-четырех тысяч лет. Это свидетельствует, что он отвечал не только определенному уровню и характеру производительных сил, но и крайне медленному темпу их изменения, крайней их застойности, почти неподвижности. Лишь в конце этой огромной эпохи замечается большая подвижность производительных сил, чем на протяжении всей предыдущей древней истории.
В то же время в конце рабовладельческой эпохи наблюдаются усиленные поиски господствующим классом способов поощрения рабов к труду. Так, все больше практикуется отпуск особо отличившихся рабов на волю, чтобы оставшихся рабов подстегивала в труде не только плеть надсмотрщика, но и надежда на освобождение; практикуется помещение рабов на земельные участки для ведения ими своего хозяйства и предоставление им "пекулия" — имущества, часть доходов с которого должна была вручаться господину. Все эти поиски свидетельствуют о том, что уровень производительных сил требовал уже нового отношения непосредственных производителей к труду и тем самым новых производственных отношений. Но в то же время эти меры свидетельствуют о тупике, в котором оказалось рабовладельческое общество: все это — по большей части возрождение экономических институтов, характерных для ранних, неразвитых ступеней того же рабовладельческого строя. Впрочем, в новых исторических условиях они уже служили и предзнаменованием новых, феодальных порядков.
Характер новых, зарождавшихся производительных сил требовал развития не крупного производства, покоившегося при рабстве лишь на простом соединении однородного труда, а индивидуального производства. Дальнейшее развитие производительных сил во всемирной истории могло совершаться до поры до времени лишь при условии господства мелкого индивидуального хозяйства. Переход к феодализму, осуществившийся в ходе широких социальных движений и так называемых "варварских завоеваний", привел производственные отношения в соответствие с характером производительных сил, зародившихся, но не способных развиться в недрах старого, рабовладельческого общества.
Элементы феодального экономического уклада имелись налицо уже в позднем рабовладельческом обществе (например, колонат в Риме), а также и у племен, составлявших периферию рабовладельческого общества, например у германцев, славян, переживавших разложение первобытнообщинного строя.
После ликвидации рабовладельческого строя формирование феодального строя происходило, как правило (например, в Западной Европе, в Византии, в Китае), путем взаимодействия, синтеза этих двух источников генезиса феодальных отношений, т.е. элементов и предпосылок феодального экономического уклада, имевшихся в условиях разложения рабовладельческого строя и в условиях разложения первобытнообщинного строя. Это положение о синтезе двух источников генезиса феодальных отношений, высказанное впервые Марксом во "Введении" к книге "К критике политической экономии", является руководящим для понимания начальных стадий развития феодального общества, для понимания, следовательно, и хозяйственной истории раннего средневековья (см. "Приложение").
Производительные силы феодального общества, если сравнить их с производительными силами капитализма, могут быть названы низкими и рутинными, но сравнительно с производительными силами рабовладельческого общества они представляли несомненный шаг вперед, прежде всего в главной отрасли производства того времени — в сельском хозяйстве. Феодальное производство характеризуется дальнейшим развитием земледелия, например, постепенным распространением трехполья, дальнейшим развитием огородничества, луговодства, виноделия, маслоделия. Эти успехи сельского хозяйства стали возможны в связи с дальнейшим улучшением плавки и обработки железа, распространением разных видов железного плуга, тяжелого и легкого, и некоторых других железных орудий, изобретением ветряной мельницы, широким распространением и усовершенствованием водяной мельницы (верхнебойное, наливное колесо), а также виноградного пресса и других приспособлений и механизмов. Распространение ткацкого станка также сыграло существенную роль в развитии феодального производства.
Накопление специальных производственных навыков, развитие соответствующей новой техники привели на определенной ступени развития феодального общества к возрождению в новой форме того отделения ремесленного труда от сельскохозяйственного, которое возникло еще в дофеодальную эпоху, но кое-где в начале феодальной эпохи почти исчезло. Этот скачок в разделении общественного труда, выразившийся в образовании феодальных городов, в отделении города от деревни, был одним из важнейших моментов в развитии производительных сил феодального общества.
Техника средневекового городского ремесла характеризуется дифференциацией специальных орудий ручного производства, виртуозным мастерством производителей — ремесленников, внедрением в некоторых отраслях более или менее сложных приспособлений (в металлообрабатывающем, кожевенном, красильном и других ремесленных производствах), ростом разделения труда между ремеслами. Рост производительных сил в условиях ручного производства проявлялся преимущественно в росте разделения труда. Все это привело к возможности появления в конце средневековья наряду с ремесленными мастерскими мануфактурных предприятий.
Главные, основные черты производительных сил феодального общества и их развития: безусловное господство сельского хозяйства над ремеслом, деревни над городом, сохраняющееся до конца феодализма, несмотря на развитие ремесла и рост городов; развитие сельского хозяйства как вширь (расчистка лесов, распашка и освоение целины, распространение несчетных деревень, — оседлых или полуоседлых поселений, по обширнейшим географическим пространствам), так и в отношении интенсивности методов хозяйства (вспашка, севооборот, удобрение, сочетание земледелия со скотоводством, развитие специальных огородных, садовых, технических, кормовых культур); сращенность производителя с орудиями индивидуального производства, как "улитки с раковиной"; решающее значение личного хозяйственного и технического навыка, опыта каждого отдельного работника; мелкий, индивидуальный характер производства (даже на барщине в крупном поместье происходит не подлинное соединение труда, а лишь суммирование результатов индивидуального труда крестьян — "уроков"). Отсюда — развитие разделения труда не как технического разделения труда в одном производстве, а как общественного разделения труда между мелкими отдельными производствами, хотя все более дробная специализация и обособление индивидуальных производителей неминуемо должны будут в конце концов привести к зарождению обратной тенденции — сочетанию разных специальностей в одном производстве.
Данному характеру производительных сил и данному направлению их развития соответствовали феодальные производственные отношения.
Производительные силы и производственные отношения во всяком обществе составляют две неразрывные стороны единого целого — общественного производства, или, иначе говоря, способа производства. Производительные силы являются при этом более подвижной стороной. Но феодальные производственные отношения, будучи порождены данным уровнем и характером производительных сил, определяли в свою очередь темпы развития производительных сил.
После ликвидации рабовладельческих производственных отношений феодальные производственные отношения явились такой общественной формой, которая в течение нескольких столетий делала возможным и необходимым дальнейшее развитие производительных сил. Эти производственные отношения служили главной и решающей силой, которая определяла дальнейший подъем производительных сил, пока феодальные отношения в свою очередь не устарели и не стали тормозом развития производительных сил 1.
Что же в системе феодальных производственных отношений обеспечило им эту роль движущей силы в отношении производительных сил общества? Прежде всего частичное раскрепощение непосредственного производителя по сравнению с положением раба. Получив свое хозяйство и некоторые, хотя и ограниченные, права (прежде всего право на свою жизнь: феодал, как правило, уже не может безнаказанно убить крестьянина), непосредственный производитель стал значительно более заинтересованным в результатах своего труда, следовательно, значительно более производительным и инициативным работником. Он работает в некоторой мере для себя и своей семьи, в своем хозяйстве; раб же в зрелом рабовладельческом обществе не имел семьи, не имел хозяйства, не был заинтересован в труде. Новые производительные силы требуют, чтобы у работника было хоть какое-нибудь желание трудиться, была заинтересованность в результатах труда. Поэтому феодал предпочитает рабу, как работнику совершенно пассивному и неинициативному, крепостного крестьянина, у которого есть свое хозяйство, свои орудия производства и который имеет некоторую заинтересованность в труде, необходимую для того, чтобы обрабатывать землю, хотя значительную часть его урожая, или его труда, и забирал феодал в свою пользу 2.
Вот эта черта и была главной, обеспечившей феодальным производственным отношениям роль движущей силы в развитии производительных сил общества. Крестьянин, а позже и ремесленник, будучи в известной мере заинтересован в результате своего труда, вносил хотя бы ничтожные улучшения в процесс труда, и накопление этих незначительных улучшений в конечном счете давало рост производительных сил общества.
Мы подошли к одному из самых важных и спорных вопросов в общей характеристике феодального производства. Что является основной производственной ячейкой, основной хозяйственной единицей феодального общества? Советские исследователи предлагали два разных ответа на данный вопрос. Ф. Я. Полянский и др. высказывали мнение, что этой основной хозяйственной единицей следует считать феодальное поместье (манор, вотчину, сеньорию). Такой взгляд представляет собой попытку критической переработки научного наследия одного из главных течений в экономической истории средневековья — вотчинной или манориальной теории. Нельзя ли из анализа именно поместья диалектически вывести все основные противоречия и характерные черты феодальной экономики, в том числе ее натуральнохозяйственный характер? Опыт этот нельзя считать удавшимся. Поместье выступало как система организации производства лишь на некоторых стадиях феодализма, в частности на стадии позднего феодально-крепостнического хозяйства и на стадии раннего поместного строя, словом, в периоды, когда на передний план выступала отработочная форма феодальной ренты. Для других огромных пластов истории феодального хозяйства организация производства через поместье совершенно нехарактерна. Систему категорий феодальной экономики не удается развить из внутренних противоречий взятого за первооснову феодального поместья.
Представляется более правильной мысль большинства советских исследователей, считающих, что основной производственной ячейкой феодального общества являлось хозяйство непосредственного производителя. По словам Маркса, "как мелкое крестьянское хозяйство, так и независимое ремесленное производство... составляют базис феодального способа производства" 3. Разумеется, это не исключает в отдельные периоды, особенно при барщинно-крепостнической системе, существования и крупного помещичьего хозяйства, но, как уже сказано, оно по существу не было крупным производством и основой его оставалось мелкое крестьянское хозяйство: своим инвентарем, на своей лошади, силами своей семьи каждый крестьянин отдельно от других выполнял ту или иную работу. Производительные силы феодального общества в основном были распылены именно по мелким крестьянским (а в дальнейшем и ремесленным) хозяйствам.
Феодальное общество есть антагонистическое классовое общество: непосредственному производителю противостоит эксплуататор, который присваивает часть продуктов труда (или непосредственно часть труда) производителя, работника производства. Классовый антагонистический характер производственных отношений феодализма составляет их глубочайшую, коренную черту. Феодальная экономика является насквозь классовой экономикой; все экономические отношения людей в феодальном обществе являются в конечном счете отношениями между классами.
Само понятие "классы" — это прежде всего экономическая категория (экономические классы), одна из важнейших категорий марксистской политической экономии, с помощью которой только и может быть подвергнута научному анализу вся сложная система производственных отношений во всяком классово антагонистическом обществе.
Только производительные силы в технологическом плане могут быть охарактеризованы без употребления понятия "классы", — но ведь производительные силы сами по себе и не являются предметом политической экономии. В экономическом же смысле нет никакого "производства" вне единства производительных сил и производственных отношений, вне тех отношений между людьми, общественных отношений, в каких осуществляется производство. Что же понимает марксизм под производственными отношениями? Марксизм различает в производственных, экономических отношениях людей три группы явлений, зависящих одна от другой, последовательно, вытекающих одна из другой: 1) та или иная форма собственности на средства производства, 2) вытекающее из нее то или иное положение социальных групп в производстве и их взаимоотношение, 3) всецело зависимая от этого та или иная форма распределения продуктов. Этим исчерпывается понятие "производственные отношения". Уже самая первая, самая глубокая черта производственных отношений, т.е. форма собственности на средства производства, определяющая всю остальную совокупность экономических, производственных отношений людей, говорит нам либо об общественной собственности на средства производства (общество без антагонистических классов), либо о классовом антагонизме: средства производства присвоены, монополизированы одной частью общества в целях эксплуатации другой части.
В антагонистическом обществе для того, чтобы трудиться, производить, непосредственный производитель должен подчиниться собственнику средств производства и работать на него. У непосредственного производителя нет иной возможности соединить свою рабочую силу с отсутствующими у него материальными условиями производства. Производство материальных благ не предшествует антагонистическим отношениям: оно само возможно здесь только в этой антагонистической общественной форме. Распределение продуктов труда в обществе всецело зависит от того, как распределены в обществе средства производства, кто является их собственником.
Для построения системы политической экономии любого способа производства можно идти лишь одним из двух логических путей. Либо из сложной совокупности экономических отношений абстрагируется простейшая, наиболее массовидная или элементарная клеточка, каковой, например, при капитализме является товар, и путем анализа ее внутренних противоречий совершается переход от одной экономической категории и закономерности к следующей, вплоть до раскрытия наиболее глубинных и существенных, но не видных на первый взгляд производственных отношений данного общества. Так поступал Маркс в "Капитале" при анализе капитализма. Однако в "Нищете философии", критикуя Прудона, он указывал и на возможность более простой логической последовательности появления экономических категорий, а именно начинающегося с определения специфической для данного общества формы собственности. "В каждую историческую эпоху собственность развивалась различно и при совершенно различных общественных отношениях. Поэтому определить буржуазную собственность — это значит не что иное, как дать описание всех общественных отношений буржуазного производства" 4.
Метод изложения политической экономии феодализма, аналогичный методу "Капитала", пока не найден никем из экономистов. Правда, в работах Ф. Я. Полянского есть элементы такого хода мысли: как Маркс начал с анализа товара и товарного производства, так политическая экономия феодализма должна начать с анализа противоположного явления — натурального хозяйства; логические противоречия натурального хозяйства, по предположению автора, приводят к пониманию экономического механизма феодального поместья; как для капиталистического предприятия самоцелью оказывается самовозрастание стоимости, так для феодального поместья натуральное хозяйство является целью и самоцелью, приводящей его к сложным и в конечном счете неразрешимым противоречиям; классовый антагонизм феодалов и крестьян выступает как проявление этих экономических противоречий. Не вступая в детальную полемику с этими теоретическими исканиями, отметим лишь, что категория натурального хозяйства характеризует вовсе не один лишь феодальный способ производства, и поэтому имманентный логический анализ натурального хозяйства должен привести нас отнюдь не к системе специфических категорий именно феодального способа производства, а скорее уже первобытного. Поэтому указанный путь представляется научно бесперспективным.
Мы пойдем вторым путем, т.е., следуя приведенным словам Маркса, будем считать, что верно определить феодальную собственность — это уже значит дать в зародыше описание всех общественных отношений феодального производства.
Если начать характеристику феодальной экономики с формы собственности на средства производства, то классовая, эксплуататорская природа феодальной экономики раскроется с первого же шага. При этом, разумеется, надо иметь в виду прежде всего не вопрос о юридической форме феодальной собственности, а коренной вопрос — в чьем распоряжении в феодальном обществе находились средства производства: располагали ли ими сами трудящиеся или же средства производства были присвоены теми, кто не трудился, а трудящиеся были лишены этих средств производства. Характеристика состояния производственных отношений прежде всего отвечает на вопрос, в чьем владении, в чьем распоряжении находятся средства производства — в распоряжении всего общества или же части членов общества, классов, использующих их для эксплуатации другой его части, других классов.
Надо еще раз подчеркнуть, что именно это мы имеем в виду, когда говорим в экономическом смысле о "собственности" первобытнообщинной и социалистической или рабовладельческой, феодальной и капиталистической. Неправильно рассматривать собственность как отношение тех или иных людей к материальным благам, к вещам. Собственность есть отношение между людьми. Недостаточно сказать, что собственность есть "присвоение" чего-либо, если не подчеркнуть, что это есть одновременно и недопущение к распоряжению данным имуществом всех других. Собственность, рассматриваемая как экономическая категория, не есть отношение людей к вещам, голое "присвоение" людьми вещей, а есть отношение между людьми: отношение между собственником (единичным или коллективным) и теми, кто не имеет прямого доступа к распоряжению данной вещью; юридическое право собственности лишь оформляет и закрепляет эти отношения. В экономическом смысле собственность всегда выступает как общественное отношение — отношение между собственником и несобственниками. Социалистическая, общественная собственность не может быть присвоена отдельными гражданами; советское право, карающее любого человека за присвоение государственной (общенародной) или кооперативно-колхозной собственности, прямо защищает данное производственное отношение: принадлежность средств производства всему обществу или колхозу, но не отдельным лицам. В классовом антагонистическом обществе собственность на средства производства принадлежит не всему обществу, а монополизировавшей их части людей; такие производственные отношения защищаются правом частной собственности (иногда — групповой), которое не допускает остальных людей к пользованию этими средствами производства иначе, как с согласия собственника, т.е. служит ему правом эксплуатировать других людей за то, что он допускает их к пользованию этими средствами производства.
Марксистская экономическая наука исходит не из правовой "формы" собственности в смысле ее юридических особенностей, а из ее экономического содержания. Если исходить из правовой формы, классовое строение антагонистического общества окажется чем-то производным, вытекающим из внеклассовой правовой формы. Маркс разъяснял, что отношения собственности следует рассматривать не в их "юридическом выражении", а следует вскрывать их реальное экономическое существо в форме "производственных отношений" 5. Не право собственности, а собственность как экономическое отношение лежит в основе базиса общества.
Чтобы отличить феодальную форму собственности от буржуазной (капиталистической), нельзя исходить из того, что буржуазная собственность — свободная и безусловная, а феодальная — условная, ограниченная, отражает феодальную иерархию и т.п. Не об этом говорит марксизм, утверждая, что общественные формации отличаются одна от другой прежде всего формой собственности на средства производства, определяющей всю остальную совокупность экономических отношений. Марксизм говорит о том, находятся ли средства производства во владении и распоряжении всего общества, самих трудящихся, или средства производства отделены от трудящихся, находятся в распоряжении отдельных лиц, групп, классов в целях эксплуатации трудящихся. Нет ничего глубже этого экономического отношения. "Присвоение" средств производства по экономическому существу раскрывается как отношение между теми, у кого есть эта собственность, и теми, у кого ее нет, т.е. как классовое отношение. Ведь классы — это и есть общественные группы, различающиеся прежде всего по их отношению к средствам производства (большей частью закрепленному и оформленному в законах) 6. Сказанное относится также не только к собственности на средства производства, но и к собственности на работника производства и его рабочую силу.
Феодальная форма собственности отличается и от рабовладельческой и от капиталистической тем, что при феодализме не все средства производства отделены от трудящихся. Но основное средство производства того времени — земля — не принадлежит трудящимся; подавляющее большинство трудящихся при феодализме не имеет земли в своем полном распоряжении, земля находится в собственности феодалов.
Согласно сказанному выше, собственность феодалов на землю — это не отношение феодалов к земле, а отношение феодалов к тем, кто был лишен свободного доступа к этому необходимейшему условию труда, т.е. отношение феодалов, монополизировавших землю, к крестьянам — земледельцам. Субъекты собственности на землю при феодализме — не вообще частные лица, а именно феодалы, противостоящие как класс собственников земли крестьянству как классу земледельцев, лишенных свободного доступа к земле. Это отношение необходимо дополняется (как будет показано ниже) неполной собственностью феодалов и на самих крестьян, т.е. лишением крестьян возможности свободно распоряжаться собой, своей рабочей силой.
Из этого ответа на первый вопрос — о форме собственности на средства производства — вытекает ответ и на второй вопрос — о положении социальных групп в производстве и их взаимоотношении. Соединение трудящихся с отделенной от них землей осуществляется в форме эксплуатации собственниками земли зависимых от них производителей. Основные социальные группы в феодальном обществе — это класс землевладельцев и класс зависимых крестьян. Положение этих классов в производстве, их взаимоотношения — это положение эксплуататоров и эксплуатируемых, это отношения господства и подчинения. "Крепостническое общество, — говорит В. И. Ленин, — представляло такое деление классов, когда громадное большинство — крепостное крестьянство — находилось в полной зависимости от ничтожного меньшинства — помещиков, которые владели землей" 7.
Кроме этих главных антагонистических групп, в общественном производстве налицо промежуточные и внутриклассовые группы. Например, крестьяне и ремесленники в феодальном обществе в широком смысле принадлежат к одному общественному слою как непосредственные производители, эксплуатируемые феодалами, но их положение в производстве существенно отлично, так как ремесленники не нуждаются в земле в качестве средства производства (хотя, как увидим ниже, и остаются в некоторой экономической зависимости от класса земельных собственников). Экономические взаимоотношения этих двух групп, крестьян и ремесленников, не являются антагонистическими, "взаимный обмен своей деятельностью" (Маркс) между ними носит принципиально иной характер, чем в экономических взаимоотношениях господ и трудящихся. Во взаимоотношениях господ и трудящихся "обмен деятельностью" не имеет ничего общего с эквивалентностью: это безвозмездное присвоение господами части труда непосредственных производителей и отправление господами функции вотчинной власти и суда над ними. Напротив, во взаимоотношениях крестьян и ремесленников налицо тенденция к эквивалентности в обмене своей деятельностью.
Социальные группы в феодальном обществе выступают в форме сословий, не совпадающих точно с классами, и это осложняет, запутывает картину классового антагонизма. Однако основные, определяющие производственные отношения феодального общества носят классовый, антагонистический, эксплуататорский характер. Только исходя из этих основных производственных отношений можно понять и все вторичные, зависимые от них отношения общественных групп.
Наконец, от взаимоотношения классов и иных групп, зависящего от их разного отношения к средствам производства, в свою очередь всецело зависит и форма распределения продуктов в феодальном обществе — пропорции присвоения продукта всего общественного производства разными классами и группами. Весь совокупный продукт, производившийся в феодальном обществе, распадался на две части: прибавочный продукт, который присваивался классом феодалов-землевладельцев, и необходимый продукт, который присваивался непосредственными производителями — крестьянами и ремесленниками.
Следует подчеркнуть, что эти категории — прибавочный продукт и необходимый продукт — характеризуют отнюдь не производительные силы, а производственные отношения, именно отношения классов в антагонистическом обществе. Их нельзя смешивать с производственно-техническими категориями, такими, как производительность труда. Известный уровень производительности труда является лишь необходимой материальной предпосылкой существования классов: производство должно достигнуть такого состояния, когда трудящийся создает больше продукта, чем необходимо для восстановления его затраченной при этом рабочей силы. Однако точно так же дальнейшее развитие производительности труда служит предпосылкой для перехода к бесклассовому, коммунистическому строю. Категория "производительность труда" относится к характеристике производительных сил и может быть применена к любому способу производства. Напротив, категории "прибавочный труд", или "прибавочный продукт" нельзя придавать всеобщий характер: в социалистической экономике весь продукт труда является необходимым 8, так как называть часть, идущую на нужды общества и воспроизводства, прибавочным продуктом значило бы сказать, что трудящиеся сами себя эксплуатируют. Прибавочным продуктом называется не всякий избыток над прожиточным минимумом производителя, а продукт, присвоенный собственником средств производства у непосредственного производителя.
Следовательно, деление продукта на необходимый и прибавочный не связано прямо и непосредственно с делением продукта на часть, идущую в личное потребление, и часть, идущую на нужды общества и воспроизводства. Это два разных деления. Нужды воспроизводства покрываются при одном способе производства из прибавочного продукта, при другом — из необходимого, в зависимости от типа коренных производственных отношений, господствующих в обществе. В феодальном обществе прибавочный продукт, присваиваемый классом феодалов-землевладельцев, потреблялся ими с их дворней, дружиной, свитой, с их государственным и церковным аппаратом в основном непроизводительно, т.е. почти не тратился на нужды воспроизводства. Это связано с тем, что единственное монополизированное феодалами средство производства — земля, рассматриваемая как земельная площадь, не нуждается в возмещении, ибо не уничтожается в процессе производства. Расходы на воспроизводство при феодализме почти целиком падали на хозяйство непосредственных производителей, осуществлялись из доходов крестьян и ремесленников. Такое положение накладывало глубокий отпечаток на картину распределения общественного продукта при феодальном строе. Словом, специфические черты феодальной экономики подтверждают, что и здесь форма распределения продуктов всецело зависела от формы собственности на средства производства и от положения социальных групп (классов) в производстве.
____________
1 В. Я. Суслов. О действии закона соответствия производственных отношений характеру и уровню развития производительных сил при феодализме. - "Уч. зап. Ленингр. гос. пед. ин-та им. Герцена", т. 162, ч. 3, 1959.
2 Конкретную характеристику возникновения класса феодальнозависимых крестьян и его эволюции на разных стадиях см., например, в монографиях: Е. А. Косминский. Исследования по аграрной истории Англии XIII в. М. - Л., 1947; А. И. Неусыхин. Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе VI-VIII вв. М., 1956; М. А. Барг. Исследования по истории английского феодализма в XI-XIII вв. М., 1962; Б. Д. Греков. Крестьяне на Руси с древнейших времен до XVII века. Изд. 2-е, испр. и доп. Кн. 1-2. М., 1952-1954; он же. Краткий очерк истории русского крестьянства. М., 1958.
3 К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 341 (сноска).
4 К. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 4, стр. 168.
5 К. Маркс, Ф. Энгельс. Избранные письма. М., 1953, стр. 153-154.
6 См. В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 15.
7 В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 77.
8 См. К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 532; см. также "Критика Готской программы".
- Войдите, чтобы оставлять комментарии