Начнем с предварительного замечания об употребительных терминах "феодальная форма собственности", "феодальная собственность", "собственность феодалов". Совершенно ясно, что понятие "феодальная форма собственности" шире, чем понятие "собственность феодалов", так как включает в себя и особенности собственности других классов при феодализме. Термин "феодальная собственность" употребляется в литературе иногда в первом, иногда во втором смысле, в общем он чаще означает то же, что "собственность феодалов", и в этом смысле мы будем пользоваться им в настоящем разделе.
Второе понятие, которое нам придется уточнить, это — "земля". Маркс указывал на различные производственно-экономические функции земли. Земля есть "первоначальный арсенал" предметов и средств труда человека, его "великая лаборатория". Но в качестве такой исходной лаборатории земля предстает как средство труда; в качестве же участков, к которым прилагается человеческий труд, т.е. как пашни, пастбища, сенокосы, шахты, рыбные ловли и пр., она предстает как предмет труда; в качестве завершенного объекта потребления, например в виде парков, она предстает как продукт труда. Единство средства труда и предмета труда называется средством производства. Именно в качестве средства производства (а не просто в качестве "арены труда") земля является объектом феодальной собственности.
Собственность феодалов на землю, феодальная земельная собственность имеет экономические и правовые особенности, отличающие ее от всякой буржуазной собственности, в том числе и от буржуазной собственности на землю. Хотя в феодальном обществе почти вся земля принадлежит классу феодалов (свободная крестьянская собственность наблюдается, лишь в незначительном объеме и как преходящее явление в раннем средневековье, в периоды колонизации окраин и т.д.), в условиях мелкого производства для того, чтобы процесс производства мог осуществляться, она должна быть "передана" непосредственным производителям, если только не используется в качестве "барской запашки".
Соединение рабочих рук непосредственных производителей с этим главным средством производства — землей — могло происходить лишь двумя способами: крестьяне работали 1) на той части земли, которую феодалы оставляли себе, 2) на той земле, которой феодалы наделяли крестьян.
В первом случае мы имеем так называемое "барское хозяйство", "барскую запашку". Надо сказать, что это явление наблюдается не всегда и не везде в истории феодального общества. Например, для аграрной истории позднесредневековой Франции не характерно наличие "барского хозяйства", "барской запашки"; в основном вся земля здесь раздавалась участками крестьянам. Феодал только получал доходы со своей земли, но не вел хозяйства.
Наоборот, другой способ соединения рабочих рук с землей — наделение крестьян земельными участками, — налицо везде, где есть феодальное общество. Даже если феодал-землевладелец ведет свое барское хозяйство, все равно большая часть земли роздана крестьянам в качестве наделов, в качестве, как говорит В. И. Ленин, натуральной, заработной платы этих крестьян. Феодал "передает" землю крестьянам участками в качестве "держаний" за повинности, или же он передает землю другим, нижестоящим феодалам, которые уже "передают" ее крестьянам.
Таким образом, феодальной земельной собственности присуща, с одной стороны, иерархичность — на основе этой особенности земельной собственности феодалы в средние века образуют лестницу зависимых один от другого держателей земли (держателей феодов, или ленов); с другой стороны, феодальной земельной собственности присуща условность — земля, как правило, получена таким-то от такого-то на таких-то условиях.
Все это создает большое правовое своеобразие феодальной формы земельной собственности.
Однако, как уже сказано, было бы неверно весь вопрос о феодальной собственности свести к этому внешнему своеобразию, к правовой форме: "условная" это собственность или "безусловная", "ограниченная" или "неограниченная" и т.д. Чаще феодальная собственность выступает как "условная", "ограниченная", но в некоторых конкретных исторических условиях, особенно при более или менее значительном развитии товарно-денежных отношений собственность помещиков на землю может выступать и как совершенно безусловная и неограниченная частная собственность. До реформы 1861 г. собственность русских помещиков на землю была ограничена только запрещением продавать её недворянам, но не входила ни в какую иерархию. Даже будучи самой неограниченной и безусловной, помещичья собственность не перестает быть феодальной собственностью по своему экономическому значению. Она и в этом случае лежит в основе феодальной, а не капиталистической формы производственных отношений, если используется не для фермерско-капиталистического производства с применением наемного труда, а для барщинной или оброчной системы, т.е. для эксплуатации "наделенных" землей крестьян.
Словом, единственное экономически обязательное "ограничение" феодальной земельной собственности состоит в том, что часть этой земли должна быть роздана крестьянам в надел (держание). Экономические интересы класса феодалов требовали, чтобы часть их земли была роздана в пользование крестьянам. Эта часть в разных исторических условиях могла приближаться к 100% или быть даже меньше 50%, но если бы помещики где-либо согнали с наделов всех своих держателей — крестьян (например, переведя их всех на месячину, на заработную плату или просто согнав с земли), то и в экономическом и в юридическом смысле такие землевладельцы уже перестали бы быть феодалами. Маркс писал, что английские лендлорды согнав "огораживаниями" всех крестьян со своей земли, "присвоили себе современное право частной собственности на поместья, на которые они имели лишь феодальное право..." 9
Суть феодальной формы собственности на средства производства состоит в том, что трудящиеся не имеют земли, т.е. главного средства сельскохозяйственного производства, в своем полном распоряжении, хотя и имеют в полной собственности большую часть других средств производства; землю они получают от собственника-феодала не в полную собственность, а в пользование, в условное владение: за право возделывать ее они должны работать на феодала. Маркс определяет поэтому феодального крестьянина термином "возделыватель-владелец", называет его "возделывателем и владельцем земли, неоплаченный прибавочный труд которого непосредственно идет к собственнику земли" 10.
В феодальной, крепостнической России крестьяне определяли свои права на землю формулами: "Земля царева, а ржи и распаши наши", или "Земля боярская, а моего владения".
Характер прав крестьян на их надел менялся в разных исторических условиях. Мы видим большое многообразие разных конкретных форм — от краткосрочного арендного держания до бессрочного наследственного "владения", подчас близко напоминающего полную собственность. Если взять, например, тот же французский аграрный строй в конце феодальной эпохи, то мы увидим здесь в качестве характерной формы крестьянского держания так называемую цензиву (от слова ценз — повинность, которую платили крестьяне феодалу за пользование землей). В цензиве ряд черт напоминает полную собственность. Юридически крестьянин-цензитарий (т.е. владелец цензивы) имел право ее продавать, покупать, передавать по наследству, но всегда новый владелец вместе с землей приобретал и лежащие на ней повинности и обязанности по отношению к верховному собственнику этой земли. Однако в ту же эпоху в той же стране мы можем найти и другие формы крестьянского землепользования. Скажем, в одном из районов северной Франции господствующей формой был так называемый "домен конжеабль", когда крестьянин получал от феодала землю всего лишь на несколько, обычно на 9 лет, и по истечении этого срока феодал-землевладелец имел право согнать крестьянина и на его место посадить другого. Немало было во Франции и крестьян, арендовавших землю на 1-2 года.
Как видно на этом примере, конкретные формы крестьянского "владения" (пользования) землей могли быть очень многообразны и обеспечивать крестьянину весьма разную степень прочности этого "владения". На одном полюсе — право пользования, закрепленное настолько прочно, что как бы приближается к полной собственности, на другом — право пользования настолько непрочное, что уже почти перестает быть даже условным "владением", а приближается к простому возделыванию снятой за арендную плату земли. Между этими двумя полюсами и располагались все встречающиеся в исторической действительности варианты и виды крестьянского феодального держания.
Конечно, для крестьян характер права пользования был далеко не безразличным вопросом. Крестьяне, как правило, стремились расширить и укрепить свои владельческие права и энергично отстаивали раз достигнутый уровень этих прав. Марксизм рассматривает сгон крестьян с земли или ущемление прочности их "владения" (пользования) землей как несомненную узурпацию со стороны феодалов, как экспроприацию крестьянского участка, уже закрепленного и признанного за крестьянином самим феодальным правом и обычаем. Маркс говорит, что крестьяне имели на свои участки такое же феодальное право, как и сами феодалы 11. Но надо помнить, что и самое развитое и упроченное крестьянское земельное "владение" при феодализме, как правило, связано с повинностями в пользу верховного собственника и поэтому в экономическом смысле остается феодальным держанием, условным владением. В некоторых конкретно-исторических условиях крестьянам подчас было выгоднее переходить к краткосрочному держанию типа аренды, если это вело к уменьшению зависимости и суммы платежей феодалу.
Ни форма держания, юридически приближающаяся к собственности, ни арендная форма держания сами по себе не говорят о появлении буржуазных экономических отношений. Обе эти крайние формы наряду с прочими наблюдаются на протяжении всей феодальной эпохи, начиная с раннего средневековья (в средневековой Италии, Франции и т.д.). Наибольшее распространение эти крайние формы получают в условиях роста товарности производства, оставаясь при этом по своей экономической природе именно формами феодального держания. Даже самое прочное владение превратится в парцеллярную полную собственность, т.е. утратит феодальный характер, только после того, как будут уничтожены — революционным ли путем или путем выкупа — лежащие на нем повинности, оброчные обязательства, цензы, ренты и т.п. Феодальная аренда превратится в буржуазно-капиталистическую аренду только тогда, когда в качестве арендатора выступит фермер-капиталист, сельскохозяйственный предприниматель. Сама по себе юридическая форма аренды вовсе не свидетельствует о зарождении буржуазных отношений. Половничество, издольщина возможны еще при полном натуральном хозяйстве. Маркс отнюдь не в том смысле называет издольную аренду "переходной формой" от феодальной ренты к капиталистической 12, что сама эта форма появляется только при переходе к капитализму или свидетельствует о его зарождении: это попросту та из форм феодальных земельных отношений, которая при зарождении в обществе капитализма способна сохраниться, приспособиться к капиталистическому способу производства, т.е. наполниться новым экономическим содержанием. В этом смысле она является переходной формой.
Итак, при всем разнообразии конкретных правовых вариантов реальное экономическое содержание феодальной формы земельной собственности в основе едино: за пользование землей крестьянин всегда, при любых формах пользования должен был нести феодальные повинности. Собственность феодалов на землю была экономической основой эксплуатации ими крестьян, их господства над крестьянами.
Как видим, при политико-экономическом рассмотрении феодальной земельной собственности оказывается, что "условной", "несвободной собственностью" по сути является только крестьянское земельное "владение" (держание, надел). По отношению к этим крестьянским участкам, на каком бы конкретном праве их ни держали крестьяне, феодалы выступают как подлинные собственники земли; собственность феодалов, рассматриваемая под этим углом зрения, не нуждается в каких-либо особых юридических определениях — это полная, свободная, неограниченная, безусловная собственность, и именно как таковая, как просто собственность, она и противостоит крестьянам, не имеющим своей земли и получающим ее у собственника в пользование на том или ином условии.
Но в отношениях феодалов между собой воспроизводится та же юридическая форма без того же социального содержания; так нередко в истории разнообразные общественные отношения оформляются по образцу основного, коренного отношения, господствующего в обществе. Каждый феодал — "держатель", т.е. как бы крестьянин (вассал) по отношению к королю или к другому феодалу, который в свою очередь "держит" землю от короля, и т.д. Внешне воспроизводя отношение крестьянина и земельного собственника, этот вассалитет по существу, напротив, сплачивал класс земельных собственников как ассоциацию, направленную против крестьян. Он защищал монополию данной группы людей на землю как на главное средство сельскохозяйственного производства. Условное "держание" земли в конечном счете от верховной политической власти, от феодального монарха служило для подмены одной функции "земли" совсем другой функцией: "земля" в качестве государственной территории, раздаваемая сверху вниз феодалам, оказывалась в их руках "землей" в другом качестве — в качестве средства производства. Собственность феодала на землю как на средство производства укреплялась перед лицом пользовавшегося этой землей крестьянина тем, что эта земля — не просто пашня (или луг, или лес), а территория, частица государства, которую феодал держит от государя.
Таким образом, мы уже на первых шагах сталкиваемся с тем фактом, что феодальные производственные отношения выступают в своеобразной форме, которая маскирует и затуманивает их экономическое содержание. При капитализме экономические отношения замаскированы "товарным фетишизмом": отношения людей выступают как отношения между вещами, товарами. При феодализме экономические отношения людей выступают тоже не в обнаженном виде, а выглядят отношениями политическими, государственными, "публичноправовыми" (по юридическому термину, противоположному термину "частноправовые" отношения). Еще когда рушился рабовладельческий строй под ударами "варварских" народов и старые формы земельной собственности уничтожались, новая собственность на землю могла зародиться лишь под видом права военных предводителей, королей управлять территорией, на которой расселилось племя или союз племен. Свободные варвары-общинники и их освобождаемые из рабства единоплеменники не признавали никакой частной земельной собственности, но признавали право своих вождей оборонять эту племенную территорию от соседей, расширять ее, следить на ней за военно-административным порядком. Лишь в результате долгого исторического процесса "герцоги" и "графы" превратились из королевских уполномоченных по управлению отдельными районами этой территории в феодалов — собственников земли. Но и в дальнейшем их положение ленников короля, т.е. держателей части государства, прикрывало эксплуатацию от глаз крестьян-общинников, придавало экономической эксплуатации видимость государственных служб, необходимых в общих интересах. В свою очередь тот факт, что все простые экономические отношения людей выступали как политические отношения, приводил в феодальную эпоху к своеобразной фетишизации государства и публичного права; вся феодальная история выглядит на первый взгляд как невероятно сложное переплетение отношений между множеством государей и государств, вассалов и сюзеренов.
Экономическая структура общества была настолько плотно облечена при феодализме в эту политическую форму, что понятие "земельный собственник" очень долго сливалось в сознании и практике с понятием "государь". Каждое феодальное поместье было некогда одновременно и государством ("поместье-государство"). Лишь с дальнейшим развитием феодализма в Европе эти два явления в известной мере обособлялись друг от друга; однако помещик, перестав быть государем, все же сохранял немалые остатки прав государя (например, право суда), а государь, т.е. царь, король, князь и т.п., сохранял крупнейшую земельную собственность. В ряде стран Востока развитие феодализма пошло не по пути дробления земельной собственности среди многих феодалов, а по пути укрепления государственной собственности на всю землю: феодальное государство выступает как единый гигант-помещик. Например, в VIII-IX вв. в арабском Багдадском халифате большая часть крестьян-общинников жила и работала на земле халифа и платила феодальные повинности непосредственно государству.
В общем такая общегосударственная собственность весьма характерна для восточного феодализма. Именно ее широкое распространение вызывало сомнения в допустимости применять понятие "феодализм" к восточному средневековью. Однако в конце концов теоретический анализ показал, что здесь нет никакой принципиальной разницы с западной системой многочисленных мелких "поместий-государств". В известном смысле восточная государственная земельная собственность представляет даже пример наиболее "чистого" феодализма; в этом случае наиболее обнаженно видно, что означает собою "полная собственность на землю", так как при системе взаимосвязанных поместий-государств эта полнота скрыта от глаз их ленными иерархическими отношениями между собой и может быть уловлена лишь при мысленном охвате этой иерархии феодалов в целом. Однако и восточная государственная монопольная собственность на землю редко оставалась чистой. Путем ли возрастания прав государственных чиновников на местах, путем ли раздачи государственной территории или иными путями развивалась и частная земельная собственность, достигавшая в разных странах и в разные моменты значительного распространения 13. Тем не менее, связь феодальной земельной собственности с государством в странах Востока особенно сильно выражена.
Но представление о государственной собственности на всю землю в странах Востока было непомерно преувеличено мусульманскими юристами, превозносившими надклассовый и бескорыстный ее характер. Классово-феодальное содержание этой государственной собственности было затушевано неумеренным противопоставлением ее собственности феодалов как частных лиц. Среди марксистов-востоковедов одно время государственная земельная собственность расценивалась даже как возможное доказательство в пользу выделения особой общественно-экономической формации — "азиатского способа производства". Однако подобранные с этой целью отдельные цитаты из сочинений Маркса и Энгельса не доказали и не могли доказать, что закон смены прогрессивных способов производства во всемирной истории человечества строился Марксом и Энгельсом по географическому признаку: путем противопоставления "азиатского" способа производства рабовладению, феодализму и капитализму как каким-то специфическим "европейским" способам производства. Это было бы равносильно отрицанию всеобщей закономерности. В более ранних произведениях Маркс и Энгельс обозначали словом "азиатский" первобытнообщинный строй именно потому, что открытую тогда Г. Мэном и другими исследователями индийскую общину они предлагали рассматривать как неоспоримый остаток теоретически предугадываемой ими ступени развития человечества на всех континентах. Когда же дальнейшее развитие науки, например, труды Маурера по истории Европы, Моргана по истории Америки окончательно показали, что "азиатская" община была вовсе не только азиатской, а всеобщей исходной формой исторического развития человечества, Маркс и Энгельс справедливо расценили это как торжество своих предположений. С тех пор они если и прибегали к эпитету "азиатский", то уже не для обозначения целой формации, а лишь в целях оттенить конкретную специфику какого-либо способа производства, например феодального, в странах Востока. Как сказано выше, к числу специфических черт восточного феодализма (хотя и не составляющих чего-либо исключительно "азиатского") принадлежит отчетливо выраженная монополизация земельной собственности государством.
Однако политическая экономия должна проникнуть под политический покров, придающий в феодальную эпоху экономическим отношениям видимость публичноправовых. Этот покров создает иллюзию, будто само государство обладает экономическими свойствами, подобно тому как товарный фетишизм создает иллюзию будто сами вещи обладают экономическими свойствами. При капитализме все экономические отношения облечены в частноправовую форму, при феодализме они облечены в публичноправовую форму (что не исключает, однако, существования и частноправовых, "гражданских" отношений). Но под этой оболочкой политическая экономия вскрывает экономическую сущность феодальной собственности на землю: существование монополии меньшинства общества на распоряжение землей. В условиях господства мелкого производства, притом преимущественно сельскохозяйственного, наличие такой монополии принуждает непосредственных производителей получать землю у монополистов для возделывания и отдавать им за это часть своего труда или продукта труда. Таким образом, экономическая суть дела состоит в монополизации меньшинством общества важнейшего средства и условия производства — земли; срастание же земельной собственности с политической властью при любых исторических видоизменениях служило лишь средством создания этой монополии, ее укрепления и маскировки.
Чтобы ясно представить себе экономическую природу этой монополии, отвлечемся пока от всякого прямого господства и подчинения и возьмем средневекового крестьянина в условиях полной личной свободы от феодала. Предположим, крестьянин этот ушел от помещика, так как последний требовал с него те или иные повинности за пользование землей. Крестьянин переходит с места на место, объезжает всю страну. Но куда бы он ни прибыл, он находит землю в собственности какого-нибудь сеньора, который с него требует повинности за пользование землей. "Нет земли без сеньора", — гласила средневековая французская норма. Это и есть монополия. В одной стране, допустим, в качестве монополиста выступает государь (конечно, вкупе со своими чиновниками, придворными, вельможами), в другой стране — более или менее значительный слой людей, составляющих сословие земельных собственников; их принадлежность к монополии выражается носимым ими сословным титулом "дворянин" и др. "Нет сеньора без титула", — гласила другая средневековая французская норма. А у нашего крестьянина нет титула, он принадлежит к "простому" сословию, что и выражает как раз его непринадлежность к монополистам. Круг монополистов не во всех исторических условиях был замкнутым, в него подчас могли проникать новые лица, но сама эта монополия оставалась неизменной основой феодального строя.
Монополия на землю служит основой и так называемого кочевого феодализма, где основным видом хозяйства является не земледелие, а кочевое скотоводство 14. Земля здесь используется преимущественно как пастбище. Кочевники, не имея постоянных пастбищ, обязаны уплатить землевладельцу за пребывание стад на его земле. Подчас сам глава кочевого племени являлся собственником земли и взимал за пользование ею со своих соплеменников те или иные поборы. Впрочем, и сам скот здесь нередко играет еще такую же экономическую роль, как земля; он выступает не в качестве продукта труда, а в качестве элемента природы, почти такого же дарового, как трава, которую он ест. Производством же в собственном смысле служит не разведение скота, а обработка его продуктов. В таком случае монополия на "землю", в широком смысле природных условий производства, может охватывать и скот. Вообще монополия на "землю" в этом смысле распространяется в различных условиях и на дичь, рыбу, леса, реки, прибрежное пространство моря, земные недра. В земледельческих странах Востока, где орошаемое земледелие имело решающее значение, не только почва, но и водные ресурсы составляли собственность феодального государства или отдельных феодалов, — за право провести арык на свой участок и пользоваться водой крестьянин должен был отдавать собственнику воды часть своего урожая.
____________
9 К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 727.
10 К. Маркс. Капитал, т. III. M., 1955, стр. 811, 815.
11 См. К. Маркс. Капитал, т. I, стр. 723.
12 См. К. Маркс. Капитал, т. III, стр. 815.
13 См. об этом: В. П. Мутафчиева. К вопросу о феодальной иерархии в османской военно-ленной системе (XV-XVI века). - В кн.: "О генезисе капитализма в странах Востока (XV-XIX вв.)". М., 1962; А. С. Тверитинова. О домениальном землевладении феодалов-ленников в Османской державе в XV-XVI веках. - Там же.
14 См. С. П. Толстов. Генезис феодализма в кочевых скотоводческих обществах. Основные проблемы генезиса и развития феодального общества. М., 1933; В. Батраков. Особенности феодализма у кочевых народов. - "Научная сессия Акад. наук Узб. ССР 9-14 июля 1947 г.". Ташкент, 1947; "К вопросу о сущности патриархально-феодальных отношений у кочевых народов Средней Азии и Казахстана" (Доклад Л. П. Потапова и содоклад С. Ильясова). - Материалы научной сессии по истории народов Средней Азии и Казахстана. М., 1954; С. Е. Толыбеков. Кочевое скотоводство и оседлое земледелие как различные сферы материального производства. - "Вестник Академии наук Казахской ССР", 1955, № 6; он же. О патриархально-феодальных отношениях у кочевых народов. - "Вопросы истории", 1955, № 1; О патриархально-феодальных отношениях у кочевых народов. (К итогам обсуждения). - "Вопросы истории", 1956, № 1.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии