Вопрос. Скажите об отношении техники к соотношению: цивилизация — культура...
Ответ. По-моему, отношение техники к дихотомии цивилизации и культуры строится примерно следующим образом. Я уже говорил о той сфере, в которой детерминация извне, причинная, и детерминация внутренняя, смысловая, превращаются друг в друга, и это обращение является внутренней органикой, архитектоникой того, что можно назвать цивилизацией в узком смысле слова. Это же относится и к технике, которая развивается, с одной стороны, за счет внешней детерминации, действует на наше сознание, на наш менталитет, развивая и изменяя его. Безусловно, так. Но в технике всегда формируются и те сферы, которые замыкаются на “вещи культуры”, или “инструменты культуры” и вне которых невозможны и самые утонченные произведения культуры. В этой форме техника остается на века как предположение, и создание, и восприятие культурных произведений. Я говорил уже о книге, о кино, о современном телевидении, о других сферах культуры, скажем, — строительстве зданий в современной архитектуре, где техника не исчезает, а каждый раз оказывается необходимым основанием культурного феномена. Причем, — спасибо Вам за ваш вопрос, — это существенно еще вот в каком отношении. Если в культуре полностью преодолевается ее ремесленная основа, ее “навычность”, ее вещность, умение и знание, необходимые для создания и для восприятия произведений искусства, то нечто перестает быть культурой. Культура без преодоления и, одновременно, сохранения, закрепления этого — технического, в широком смысле слова — основания, это уже не культура, но некая высокопарная пустышка. Для искусства такой постоянно остающейся подосновой оказывается ремесло, не в буквальном смысле ремесло, но в смысле образном. Ремесло — это и современная техника.
Или другой план анализа: для философии Нового времени такой подосновой оказывалась наука. Философский разум и обосновывает научное мышление о мире и осуществляет выход на начало этого мышления, выходит за пределы науки. Строит свои рассуждения “на салтык” науки (ср. “Этика” Спинозы) и преодолевает научную форму в ее философских началах. Каждый раз существенно сохранение в подоснове культуры того, что культурой не является, что для культуры есть вещь.
В своих работах я подчеркивал еще следующую, на мой взгляд существенную, мысль. Когда мы говорим о марксовой идее “предметной деятельности” (я сегодня возвращаюсь все время к Марксу, сказывается, наверное, мое интеллектуальное прошлое и происхождение), которую, впрочем, он сам — в “Капитале” — невероятно упростил, — мы сводим все дело к орудиям, действующим от нас — на предметы, на вещи, все более и более, дальше и дальше удаляющиеся от человека в “дурную бесконечность...” Между тем, в ранних работах Маркса, потом им самим прочно забытых, много говорится о том, что техника и вообще предметная деятельность носят характер Selbstischtatigkeit — самоустремленной деятельности. Действительно, действуя на орудия, мы действуем на свои, скажем, руки, ноги, но отделенные, отстраненные от нас; действуя на землю, мы действуем на свое продолжение. Человеческая деятельность, в отличие от деятельности животного, всегда самоустремлена. Благодаря этой самоустремленности, человек не совпадает с самим собой, может на себя смотреть со стороны и формироваться как культурный человек. В этом отношении техника, техническая деятельность, понятая как деятельность самоустремленная, является не только важнейшей предпосылкой, но исходным моментом культуры. Когда-то, работая над античными сюжетами, я обратил внимание, что, к примеру, в трактатах “Псевдо-Аристотеля” особое внимание обращается на значение рычага как прообраза всех орудий античного производства. Рычаг, его схема лежит в основе теории движения по кругу (закон возможных перемещений). Это круговое движение, связанное с идеей рычага, — кол, пила, топор, любые инструменты, — лежит, далее, в основе и техники, и механики, — в первую очередь, статики. В итоге, аристотелевское идеальное движение по кругу — закодировано в движении весов, а идея весов в какой-то мере запрограммирована в идее рычага. Рычаг — это не только техническое средство колки, пиления, поднимания тяжестей, но, понятый в схематизме круга, это — исходный образ, в значительной мере легший в основу технических, а далее — культурологических преобразований эпохи античности. Но, и обратно, — идея “эйдоса” (внутренней формы), “акме” (средоточия жизни) — лежит в основе всех обобщений техники...
- Войдите, чтобы оставлять комментарии