Мы говорим: «Спор логических начал». — Что же такое логическое начало?
1. «Если я отвлекаюсь от всего содержания знания, рассматриваемого объективно, то субъективно всякое знание есть или историческое, или рациональное. Историческое знание есть cognitio ex datis, a рациональное — cognitio ex principiis. Откуда бы ни дано было знание первоначально, у того, кто им обладает, оно историческое знание, если он познает его лишь в той степени и настолько, насколько оно дано ему извне, все равно, получено ли им это знание из непосредственного опыта, или из рассказа о нем, или через наставления (общих знаний). Поэтому тот, кто, собственно, изучил систему философии, например систему Вольфа, хотя бы он имел в голове все основоположения, объяснения и доказательства вместе с классификацией всей системы и мог бы в ней все перечислить по пальцам, все же обладает только полным историческим знанием философии Вольфа; он знает и судит лишь настолько, насколько ему были даны знания. Опровергните одну из его дефиниций, и он не знает, откуда ему взять новую. Он развивался по чужому разуму, но подражательная способность не то, что творческая способность, иными словами, знание возникло у него не из разума, и, хотя объективно это было знание разума, все же субъективно оно только историческое знание». [Кант. Критика чистого разума. Соч. в 6. тт. Т. 3. С. 682.
Философия — ex principiis. То есть — откуда? как?
Principia такого рода не состоят из созерцаний, ни опытных, ни сконструированных. Они состоят из чистой логики.
2. Как ни странно таких не-данностей у нас много (если не вообще все). То, что представляется нам вещами, с изнанки есть мысль. То, что представляется нам мирозданием, подвешено в мысли.
Философия рассматривает мир с изнанки и вверх ногами. Нам кажется, что наша мысль надстраивется над миром, а это мир надстраивается над нашим скрытым его пониманием.
3. Изнанка. Прежде всего это понятия (термины или даже просто слова), которые используются как понимающие имена. Нужно только убрать с глаз долой «вещи», которые они будто бы означают. А это легко сделать, если, наоборот, увидеть «вещи», которых перед глазами нет и быть не может, например, мир или человек или даже любой камешек, который перед глазами вовсе не камешком лежит, а каким-то пятнышком, прочее мы додумываем. Не показывать пальцем. Попробовать определить, объяснить. И мы увидим, что в них — в словах-понятиях — нам ничто не дано (es gibt nichts). Что некоторым образом есть, так это логика объяснения. Как нам понятно после доклада Курганова, объяснение не только строится в некой системе, но и развертывает эту систему — мир — впервые. Начиная понимать, объяснять, доказывать, обосновывать, мы не движемся в готовом мире, мы его впервые развертываем, причем развертываем с логической условностью. Аристотель: знает не тот, кто знает, а тот, кто и знает, что знает (может λογον διδοναι).
4. Вверх ногами. Философия не продумывает фундамент для возведения здания, наоборот, она строит здание для продумывания возможности быть фундаментом. Никто не придумывает начал; философия аналитична, в отличие от метафизики философия не строитель, а деконструктор, она открывает ту пустоту, в которой подвешены все наши миро-здания. В ней открывается не фундамент, не надежное основание, а логика надежности, основательности. Только это и может значить само-обоснование. Обоснование мыслью бытия, т. е. того, что уже не мысль, а бытие, то есть то, на чем мысль может стоять. Но это бытие-а-не-мысль может быть таковым только потому, что мысль каким-то образом обосновала, уполномочила бытие быть бытием. Как бы там ни было, отыскивая последнее основание или первоначало-основоположение мы сводим логическую данность к логической не-данности.
5. Здание всегда уже построено. Мы живем в как-то всегда уже «понятом» и потому как-то всегда уже «понятном» мире. В том смысле, что живем в мире, а не в окружающей среде, живем в чем-то, чего никто никогда не видел, не нужно богов, достаточно мира, достаточно земного шара, достаточно самомалейшей вещи. Все это для меня выступает в горизонте «мира». Что такое логика в философском смысле слова? От греческого «логоса», со-державшего форму «космоса». Это такой строй понимающей мысли, в котором заранее, априори как-то уже сказывается строй вещей. Какова бы ни была объясняющая, понимающая логика, она может быть логикой знания, если есть такая форма мысли, которая совпадает с формой существования. Т. е. не сначала имеется, реальность, потом мысль ее отражает, а потом эту отражающую реальность мысль надо сопоставлять снова с той реальностью, отражением которой она уже является. Чтобы сопоставлять надо уже знать связь существующего, а если я уже знаю, зачем мне еще какая-то мысль. Мысль возможна, если эта связь предшествует нашим знаниям, она есть априорное условие возможного знания.
6. Будем называть философскую логику онто-логикой. Аристотелевский мир конечен, завершен, есть все, не потому, что А. имел такие понятия о мире, а потому, что таков мир аристотелевского понятия понятия. Например, механика Декарта только потому есть теоретический базис науки НВ, что она — не результат познания мира, а сама его форма, форма возможности его познания. Построение явлений из движений отвечает не на вопрос, как оно есть, а на вопрос, что значит знать. Когда мы убираем все лишнее, чтобы увидеть явление в объективном виде, мы очищаем логику мысли. Аналитическая механика — не частная наука среди других а логика мира. Пансофия.
7. Начало, которые выясняет — и анализирует (критически выходит за…) — философия — определенный принцип тождества мышления и бытия. Почему оно principium? Почему лишено созерцаемости? Потому что оно несозерцаемое начало всех чистых созерцаний. Логический смысл связки есть в основоположном онто-логическом суждении мышление есть бытие, бытие есть мышление, — вот, что делает мир миром.
8. Тождество это апорийно, антитетично, антиномично, парадоксально. Ибо оно есть одновременно и нетождество. Парадокс автореферентности.
Логика философии (философия как логика) есть логика переходов от одного принципа (смысла) (тождества мышления и бытия) к другому принципу.
9. Пример. Cogito ergo ego ergo sum — след., мир — это то, что вне cogito, вне того, что может ото всего во вне и в себе отстраниться. Без ego cogito все это — только груда никому не принадлежащего материала. Это же — ego — неотстранимое: след. (1) это не наличная вещь (пусть и идеальная), а процесс методического самоотстранения (отстранения ego cogitans ото всего, что только принадлежит ему, включая собственные теории), непрерывная деятельность сомнения; [ego состоит из методического сомнения, это сама способность сомнения, с этим связана бытийность его бытия; этим оно божественно: точно так же Бог есть неустранимый усомнитель человеческих выдумок]. Наука есть исторический процесс; постоянная саморефлексия; негативность «абсолютного духа»; (2) ego cogitans это не единственный субъект, а субъект интерсубъективный, требующий постороннего свидетеля, сообщества (la republique des letters); (3) требующий философски радикального самоотстранения, не только в научном сообществе, но и в другой идее первоначала.
Cogito ergo ego, ergo sum, sum cogitans (= dubitans), неуловимое, всегда оказывающееся за спиной ego. — Неустранимость самоотстранения. И логика бытия.
10. Субстанция (Спиноза) есть понятие бытия как того, что обязано своим бытием только самому себе. Это и значит: бытие из понятия чего следует его бытие: causa sui. Понятие, внутренне устроенное так, что бытие им понимаемого проистекает из понятия, а не наоборот, понятие составляется о чем-то понимаемом. Это опять понятие логического начала, то есть того, что до всякой данности.
Лейбниц. Отнюдь не монады понимаются как души, как будто мы знаем, что такое душа. Наоборот, мы спрашиваем, как возможно нечто такое, как душа, и можем найти подход к ответу у Лейбница, в логике монады. Монада понимается как «душа» потому, что она не присутствует в мире res extensa (там она проецируется в точку, не имеющую частей), она — изнанка картезианского и ньютонова мира, в ньютоновом от нее остается только «сила», а она сама себе мир.
И т.д.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии