Сделав такие различения, мы должны прежде всего рассмотреть, существует ли что-нибудь полностью возникающее и гибнущее, или на самом деле этого нет, а всегда что-то возникает из чего-то, как, к примеру скажу я, из больного — здоровое или из здорового — больное, из малого — большое, а из большого — малое и все остальное тем же путем. Ведь если есть простое возникновение, [нечто] происходило бы из просто несущего, так что было бы правильно сказать, что некоторым вещам присуще не-сущее. Ведь определенное возникновение бывает из не-сущего в определенном смысле, например, из не-белого или из не-красивого, а простое возникновение — из просто не-сущего.
«Простое» же [в данном смысле] означает либо первое в каждой категории сущего, либо общее и всеобъемлющее. В первом случае будет возникновение сущности из не-сущности. А чему не присуще быть ни сущностью, ни определенным предметом, тому, ясно, не свойственна ни одна из прочих категорий, таких, как качество, количество, место, иначе свойства были бы отделимы от сущностей. Если же «простое» означает то, что вообще не существует, то это есть общее отрицание всего, поэтому возникающее необходимо возникает из ничего.
Подробно это исследовано и различено нами в других сочинениях 18, теперь же надо коротко сказать, что в одном смысле возникновение бывает из не-сущего вообще, а в другом — всегда из сущего. Ведь возникновению необходимо предшествует существующее в возможности, а в действительности не существующее, называется же оно и так и эдак. Так вот, разобрав это, снова надо исследовать вопрос, представляющий величайшую трудность: каким образом происходит простое возникновение — из того ли, что существует в возможности, или как-то иначе. Ведь можно недоумевать по поводу того, происходит ли [вообще] возникновение сущности, т. е. «вот этого» [предмета], а не «вот такого», «вот столько», «там». То же самое можно сказать и об уничтожении. Ведь если что-то возникает, то ясно, что в возможности, но не в действительности должна быть некая сущность, из которой произойдет возникновение и в которую необходимо изменится уничтожающееся. Будет ли этой сущности присуща в действительности какая-либо из прочих [категорий]? Я имею в виду, например, следующее: то, что как определенный предмет существует только в возможности, но прямо не есть что-либо определенное и существующее, может ли оно обладать количеством, качеством и местом? Ведь если [присуще] лишь в возможности, то небытие, таким образом, оказывается отдельно существующим и, что особенно страшило прежних философов, [сущее] возникает из предшествующего ему ничто. Если же это не определенный предмет, т. е. сущность, а нечто из прочего названного, тогда получится, как мы сказали, что свойства существуют отдельно от сущностей.
Итак, надо, насколько это возможно, заняться этими вопросами, а также тем, в чем причина постоянного возникновения — и простого и частичного. Причиной мы называем и то, откуда начало движения, и самое материю. Нам надо говорить о причине в этом последнем смысле. А о причине в первом смысле уже сказано раньше, в наших книгах о движении 19: [там было установлено], что существует нечто все время неподвижное и нечто вечно движущееся. Рассуждать о неподвижном начале — дело иной, первой философии 20. О приводящем в движение все остальное посредством [своего собственного] непрерывного движения и о том, какая из отдельных причин вызывает это [движение], будем говорить потом. Теперь же скажем о причине, относящейся по виду к материи,— [о причине того,] почему в природе никогда не иссякают возникновение и уничтожение. Одновременно, пожалуй, станет ясным и то, что сейчас вызывает недоумение: как следует говорить о простом уничтожении и возникновении.
Немалое затруднение вызывает также [вопрос], какова причина непрекращающегося возникновения, если действительно уничтожаемое исчезает, превращаясь в не-сущее, а не-сущее есть ничто. Ведь не-сущее не есть ни [определенный] предмет, ни качество, ни количество, ни место. Раз всегда что-то из существующего исчезает, то почему Вселенная давно уже не исчезла и не погибла бесследно, если то, из чего возникает каждая вещь, было конечно. Ведь возникновение не прекращается не потому, разумеется, что бесконечно то, из чего происходит. Такого быть не может: актуально бесконечным ничто не бывает, а любая [вещь] бесконечна лишь в возможности при делении, так что [казалось бы] может быть один только вид непрекращающегося возникновения — когда возникающее становится все меньше и меньше. Но мы этого не наблюдаем.
А не потому ли изменение [одной вещи в другую] необходимо бывает нескончаемым, что уничтожение одного есть возникновение другого и возникновение одного — уничтожение другого? В этом и следует полагать достаточную для всех причину, одинаково [объясняющую] возникновение и уничтожение любой вещи.
С другой стороны, нужно рассмотреть, почему в одних случаях говорят о простом возникновении и уничтожении, а в других — не простом [определенном], если возникновение того и уничтожение этого то же самое, что уничтожение того и возникновение этого. [Вопрос] требует некоторого рассуждения. Ведь мы говорим: «сейчас просто уничтожается», а не «только вот это уничтожается» и мы называем одно простым возникновением, а другое — уничтожением, но «это становится чем-то», а не просто «возникает». Ведь мы говорим, что учащийся становится сведущим, но не говорим, что он просто возникает. Подобно тому как мы часто даем определения, говоря, что вот это означает то-то, а вот это нет,— точно так же получается с искомым [сейчас], потому что изменяющееся отлично от того, во что изменяется. Например, переход в огонь — это, пожалуй, и простое возникновение, и уничтожение чего-то, например земли, а возникновение земли — это определенное (но не простое) возникновение, хотя и полное уничтожение, например, огня, в соответствии с учением Парменида, который говорит, что существуют две вещи — сущее и не-сущее, огонь и земля21. Неважно, о чем идет речь, об этом или другом предмете, поскольку мы исследуем характер [изменения], а не то, что лежит в его основе. Итак, простой переход в не-сущее — это простое уничтожение, а переход в простое сущее — это простое возникновение. Чему бы ни давалось определение — огню, воде или чему-то другому, из них одно будет сущее, а другое — не-сущее.
Это один способ различения простого возникновения и уничтожения от не простых; другой способ — различение по материи — по тому, какова она. Ведь чем больше отличительные свойства [материи] указывают на определенный предмет, тем больше это есть сущность, а чем больше они означают лишенность, тем в большей мере это не-сущее. Например, тепло — это некая категория и форма, а холод — лишенность, и между землей и огнем имеются такого рода различия.
Большинство же людей различает [то или иное изменение] скорее по воспринимаемости или невоспринимаемости. Когда происходит изменение в материю, воспринимаемую чувствами, они говорят о возникновении, когда же в незримую — то об уничтожении. Они ведь различают сущее от не-сущего по тому, воспринимается ли оно чувствами или не воспринимается ими, подобно тому как познаваемое считается сущим, а непознаваемое — не-сущим. Ведь восприятие [для них] равносильно знанию. Так же как относительно самих себя они считают, что живут и существуют, поскольку обладают восприятием или способностью воспринимать,— так они судят и о [других] вещах, в чем-то нащупывая истину, хотя то, что они говорят, неправильно.
Выходит, что мнение и истина неодинаково судят о простом возникновении и уничтожении. Ведь дыхание и воздух слабо ощущаемы (поэтому говорят, что уничтожаемое просто уничтожается, превращаясь в них, а что-то возникает, когда изменяется в нечто осязаемое, т. е. в землю), согласно же истине, их следует считать в большей мере определенной вещью и формой, чем землю.
Итак, мы сказали о причине, почему простое возникновение есть уничтожение чего-то, а простое уничтожение — возникновение чего-то. Это зависит от различия в материи: от того, сущность ли она или нет, и сущность ли она в большей мере или нет, и будет ли материя, из которой или в которую [нечто изменяется], в большей мере восприниматься чувствами или в меньшей мере.
Однако почему об одних [вещах] говорится, что они просто возникают, а о других — лишь что они становятся чем-то, но не то, что они возникают друг из друга в том смысле, в каком мы сейчас сказали Ведь сейчас мы дали именно такое определение, и если всякое возникновение есть уничтожение чего-то и всякое уничтожение — возникновение чего-то, то почему мы не говорим о возникновении и уничтожении также и тогда, когда [вещи] превращаются друг в друга? То, о чем мы сказали вслед за этим, таит в себе иную трудность: почему об обучении не говорят просто «возникать», а говорят «стать знающим», а про то, что рождается, говорят «возникает»?
Эти различия зависят от различия в категориях. Ведь в одних случаях речь идет об «вот этом» [предмете], в других — о «таком-то», в иных — о «столько-то». О том, что не означает сущности, не говорят, что оно просто возникло, но лишь, что оно становится чем-то. Однако во всех случаях, когда говорится о возникновении, речь идет о возникновении согласно одному из двух рядов [противоположностей] 22. Так, например, в отношении сущности — если возникает огонь, но не земля, в отношении же качества — если возникает знающее, но не тогда, когда возникает незнающее.
Итак, сказано о том, что и вообще, и в самих сущностях одно просто возникает, другое нет, и о том, что субстрат есть материальная причина непрекращающегося возникновения, потому что он способен изменяться [из противоположного] в противоположное, а у сущностей возникновение одного всегда есть уничтожение другого и уничтожение одного — возникновение другого. И вовсе не следует спрашивать, почему происходит возникновение при постоянном уничтожении. Ведь так же как о простом уничтожении говорят, когда [нечто] переходит в не воспринимаемое чувствами и в не-сущее, так и о возникновении из не-сущего говорят, когда оно происходит из не воспринимаемого чувствами. Итак, имеется ли какой-то субстрат, или нет его, возникновение происходит из не-сущего. Поэтому [вещь] возникает точно так же из не-сущего и уничтожается, переходя в не-сущее. Естественно поэтому, что возникновение не прекращается. Ведь возникновение — это уничтожение не-сущего, а уничтожение — возникновение не-сущего.
Однако относительно не-сущего может возникнуть ряд вопросов: что оно — одна ли из двух противоположностей, например есть ли земля (и тяжелое) несущее, а огонь (и легкое) —сущее, или же земля—это тоже сущее, а не-сущее — это материя земли, равно как и огня? Обладает ли каждая из них разной материей? Или же она одна и та же, иначе они не могли бы возникать друг из друга и из противоположностей? Ведь огню, земле, воде, воздуху присущи противоположности. Или материя в одном смысле одна и та же, в другом смысле разная? Ведь в их основе всегда лежит одно и то же, но бытие их не одно и то же. Сказанного об этом достаточно.
______________
18 «Физика» I 6—9. —390.
19 «Физика» VIII. — 391.
20 Определение предмета «первой философии» дано в «Метафизике» VI 1026 а 5—33. — 391.
21 Крайне неточное изложение учения Парменида. Аристотель смешивает «истину» Парменида, согласно которой бытие есть, а небытия нет, с «мнением», допускающим два начала,— огонь (свет) и землю (тьму). — 393.
22 Два ряда соответствующих друг другу противоположностей. У пифагорейцев это десять пар, перечисляемых Аристотелем в «Метафизике» (I 5, 986 а 21—26): предел — беспредельное, нечетное — четное, единое — многое и т. д.; у ионийских философов, включая Анаксагора, это физические «силы» (dynameis), теплое — холодное, сухое — влажное и т.д. Согласно Аристотелю, один из членов каждой такой пары «сил» бывает активен (сухое, теплое, а следовательно, и огонь, как комбинация этих двух качеств), другой же — пассивен (влажное, холодное, земля). — 394.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии