Снова скажем о том, как могут происходить [действие и претерпевание]. Одни полагают, что всякий [предмет] испытывает воздействие из-за того, что последнее и в самом строгом смысле воздействующее проникает через какие-то поры. Они говорят, что именно таким образом мы видим и слышим и воспринимаем всеми остальными чувствами и еще что [предметы] видимы через воздух и воду, т. е. через прозрачные [вещества], потому что у них имеются поры — невидимые из-за малого размера, но частые и расположенные рядами. И чем их больше, тем они более прозрачны. Некоторые же, как, например, Эмпедокл, относят это не только к действующим и испытывающим воздействие [предметам]; они также утверждают, что смешиваются те [вещества], у которых поры подходят друг к другу 32.
Наиболее последовательное объяснение всех [вещей] на основе единого учения дали Левкипп и Демокрит, которые признали началом то, что по природе таково. Некоторые из древних думали, что сущее необходимо должно быть единым и неподвижным 33, потому что пустота есть не-сущее, а если нет отдельно существующей пустоты, то движение невозможно; с другой стороны, и множественности [вещей] не может быть, если нет того, что отделяет [предметы друг от друга]. Мысль, что Вселенная не непрерывна, а разделена на соприкасающиеся [предметы], совпадает, по их мнению, с утверждением, что она не едина, а множественна и что имеется пустота. Ведь если Вселенная повсюду делима, то она уже не едина, а потому и не множественна, а есть [только] пустота. Утверждение же, что она где-то делима, а где-то нет, похоже на выдумку. Ведь до каких пор и почему одна часть целого такова, [т. е. неделима] и заполнена, а другая разделена? Далее, точно так же им приходится отрицать, что существует движение. Исходя из таких доводов, они, не обращая внимания на [показания] чувств, пренебрегая ими и полагая, что надо следовать [только] разуму, объявили Вселенную единой, неподвижной, а некоторые и бесконечной. Ведь [всякая] граница соприкасалась бы с пустотой. Вот так и по таким причинам некоторые высказывались об истине. В рассуждениях это, по-видимому, выходит складно, однако на деле подобные взгляды близки к безумию. Ведь нет человека столь безумного, чтобы считать, что огонь и лед — это одно; лишь между прекрасными [вещами] и теми, что в силу привычки кажутся [таковыми], некоторые в своем безумии не видят никакого различия. Левкипп же полагал, что у него есть доводы, которые согласуются с чувственным восприятием и не отрицают ни возникновения, ни уничтожения, ни движения, ни множественности существующего34. В этом он согласился с [данными] явлений, а с теми, кто создал [учение] о едином, он пришел в согласие, говоря, что движение не может быть без пустоты, что пустота есть небытие и что ничто из существующего не есть небытие. Ведь подлинно сущее есть совершенно полное бытие. Но оно не едино, а [есть бесконечное] множество [частиц], невидимых из-за малости своих размеров. Они носятся в пустоте (ибо пустота существует) и, когда соединяются, вызывают возникновение, а когда разделяются — уничтожение. Они действуют и испытывают воздействие в той мере, в какой им случается соприкасаться друг с другом, потому что тогда они [уже] не единое. Их соединение и переплетение ведут к возникновению [вещей], а из подлинно единого не могло бы возникнуть множество, равно как и из подлинно многих — единое. Это невозможно. Но, подобно тому, как Эмпедокл и некоторые другие утверждают, что воздействие происходит через поры, так и [он говорит, что] всякое качественное изменение и всякое претерпевание происходят указанным путем: благодаря пустоте происходят разделение и уничтожение, равно как и рост [вызывается] проникновением твердых [частиц] [в поры]. И Эмпедоклу приходится говорить почти то же, что и Левкиппу: существуют некоторые твердые [частицы], причем они неделимы, если в них нет повсюду сплошных пор. Но это [предположение] несостоятельно, поскольку в таком случае помимо пор не было бы никакого тела, и все было бы пустотой. Значит, соприкасающиеся [частицы] необходимо должны быть неделимыми, а между ними должна быть пустота, то, что он называет порами. Так говорит и Левкипп о действии и претерпевании.
Таковы, пожалуй, те способы действия и претерпевания, о которых говорят [эти философы]. Ясно также, как именно они говорят об этом, и это оказывается более или менее согласующимся с теми положениями, которых они придерживаются. У других это получается хуже, например у Эмпедокла: у него не ясно, каким образом происходят возникновение, уничтожение, качественное изменение. Ведь, по их мнению, первотела, из которых все складывается и на которые все в конце распадается, неделимы, различаясь лишь фигурой. У Эмпедокла же очевидно, что всем остальным телам вплоть до элементов присуще возникновение и уничтожение, но не ясно, как возникает и уничтожается скопление самих этих элементов, и это он не может объяснить: ведь он не говорит, что и у [самого] огня, как и у всех прочих [первичных тел], есть элемент, как написал Платон в «Тимее» 35.
Учение Платона отличается от учения Левкиппа тем, что, в то время как Левкипп признает неделимыми твердые [частицы], Платон признает таковыми плоскости; у Левкиппа неделимые твердые [частицы] различаются бесконечным множеством фигур, у Платона же [эти фигуры] ограничены [по числу], хотя и тот и другой говорят о неделимых [телах], имеющих определенную фигуру. Благодаря этим [неделимым] и происходят возникновения и разложения; согласно Левкиппу, двояко — через пустоту и путем соприкасания (ведь именно в точках касания всякое [тело] делимо), согласно же Платону — лишь через соприкасания, поскольку он утверждает, что пустоты нет.
О неделимых плоскостях мы уже говорили раньше 36. Более подробное рассмотрение того, что происходит с неделимыми телами, мы сейчас оставим в стороне, скажем только в виде небольшого отступления, что каждое неделимое [тело], по [учению Левкиппа], не подвержено [внешним воздействиям] (ведь испытывать воздействия можно лишь через пустоту) [и] не способно оказывать какое-либо действие: ведь оно не может быть ни холодным, ни твердым. Но нелепо также приписывать тепло одной лишь шаровидной фигуре. Ведь тогда необходимо, чтобы его противоположность — холод — относилась к какой-то другой фигуре. Нелепо также, чтобы эти [свойства] — я имею в виду тепло и холод — были присущи [неделимым] и в то же время им не были присущи тяжесть и легкость, твердость и мягкость. Демокрит, впрочем, утверждает, что каждое из неделимых, чем больше, тем тяжелее, так что ясно, что оно и теплее. Если они таковы, то они не могут не испытывать воздействия друг от друга, например воздействия очень горячего на чуть теплое. Если имеется твердое неделимое, то имеется и мягкое. Но ведь мягкое называется так, потому что испытывает какое-то воздействие, ибо мягкое означает податливое. Нелепо также, чтобы неделимым ничего, кроме фигуры, не было присуще, а если присуще, то лишь что-то одно, например одному холод, другому тепло. В таком случае у них не одна природа. В равной степени невозможно (и то) также, чтобы одному неделимому было присуще несколько [свойств]: ведь, будучи неделимым, оно имело бы свойства в одном и том же [состоянии], так что если станет испытывать холод, то там же будет еще как-то иначе действовать или что-то испытывать. То же самое относится и к другим свойствам. Сказанное касается как тех, кто говорит, что неделимые — это твердые [тела], так и тех, кто считает их плоскостями: ведь, не заключая в себе пустоты, неделимые не могут стать ни более разреженными, ни более плотными. Нелепо также, чтобы малые неделимые существовали, большие же нет. Вполне естественно, конечно, что большие [тела] ломаются скорее, чем малые, потому что они, подобно крупному, вообще легко распадаются, так как ударяются о многие другие. Однако почему неделимость в целом присуща малым [телам] скорее, чем большим? И еще: одна ли природа у всех этих тел или одни от других отличаются тем, что одни имеют, например, нечто огненное в своем протяжении, другие — нечто земное. Если у всех одна природа, то что их обособляет? Или почему они при соприкасании не становятся чем-то одним, как вода, когда она встречается с водой? Ведь последний случай не отличается от первого. Если же они различны, то каковы они? Ясно, что именно скорее их, чем фигуры, надо признать началами и причинами происходящего. И если они отличны по своей природе, то действовали бы и испытывали бы воздействие при встрече друг с другом. А что приводит их в движение? Если нечто отличное от них, то они подвержены воздействию, а если каждое движет само себя, то либо оно делимо, имея в себе одно что-то движущее, а другое движимое, либо ему будут в одном и том же отношении присущи противоположности и материя будет единой не только по числу, но и в возможности.
Для тех же, кто говорит, что претерпевание происходит из-за движения в порах, эти поры становятся излишни, так как это происходит, даже если поры заполнены. Ведь если все [тело] подобным путем испытывает воздействие, то, даже не имея пор и будучи непрерывным, оно будет испытывать его точно так же. Далее, как можно видеть сквозь [тела] при обстоятельствах, о которых они говорят? Ведь нельзя проникать через прозрачные [тела] ни в местах соприкасания, ни через поры, если каждая из пор заполнена. Чем [такое тело] будет отличаться от не имеющего пор? — Ведь оно также будет все заполнено. Однако, если поры даже пусты (хотя в них необходимо должны находиться тела), опять получится то же самое. Если же величина их такова, что они не могут принять никакого тела, то смешно думать, будто малое пусто, а большое или какого бы то ни было размера — нет, или думать, что пустота — это что-то иное, а не место тела. Ясно поэтому, что для каждого тела имеется пустота, равная его объему.
Вообще говоря, признавать поры излишне. Ведь если не производится никакого действия через соприкасание, то и через поры оно не произведется. Но если действие вызывается соприкасанием, то, даже если нет пор, одни вещи будут испытывать воздействие, а другие — оказывать его, поскольку они от природы приспособлены к взаимному воздействию и претерпеванию. Итак, из сказанного очевидно, что говорить о порах так, как их понимают некоторые, неправильно или бесполезно. Смешно измышлять поры, когда тела повсюду делимы. Ведь в силу того, что тела делимы, они могут разделяться [на части].
______________
32 Обстоятельное изложение теории пор и истечений Эмпедокла содержится в дошедшем до нас отрывке Феофраста (DK 31, А 86). — 408.
33 Подразумеваются элеаты — Парменид и Мелисс. — 408.
34 Следует отметить, что Аристотель называет здесь одного лишь Левкиппа, не упоминая о Демокрите, можно поэтому предполагать, что приводимые в этом абзаце соображения действительно принадлежали основоположнику атомистического учения. — 409.
35 «Тимей» 53 с и далее. — 410.
36 «О небе» III 1, 298 в 33—299а; 7, 2. — 410.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии