Мы располагаем о ней двумя рядами источников: фрагментами великих
военная и гражданская...
Несомненно, Спарта VIII-VI веков -
прежде всего воинственное государство. Военная мощь позволила ей завоевать и удержать гегемонию, которая, будучи удвоена присоединением Мессении (735— 716), делала из нее одно из самых обширных государств Греции. Благодаря этой мощи Спарта пользовалась влиянием, которого никто до победы афинян в Персидских войнах не мог всерьез у нее оспаривать. Преобладание воинского идеала в ее культуре засвидетельствовано воинственными элегиями Тиртея, которым служат иллюстрацией прекрасные изобразительные памятники того же времени, также прославляющие воина-героя 6.
Поэтому позволительно предположить, что в эту архаическую эпоху воспитание юного спартанца уже, или, вернее, по-прежнему, было прежде всего воинским воспитанием, то есть прямым и опосредованным обучением военному делу.
Важно, однако, отметить изменения по сравнению с гомеровским средневековьем, затронувшим как техническую, так и этическую сторону образования: из рыцарского оно стало солдатским, его атмосфера — «политическая», а не сеньориальная.
В основе этой метаморфозы лежит переворот технического порядка: исход сражения зависит теперь не от поединков между отдельными бойцами, сошедшими с колесниц, а от столкновения двух линий пехоты, идущей сомкнутым строем. Отныне решающая роль в сражении принадлежит тяжеловооруженным пешим бойцам-гоплитам (в Спарте имеется привилегированная конница, но похоже, что эти Ιππείς были государственной тайной полицией).
Эта тактическая революция имела, как отметил с редкостной проницательностью Аристотель, далеко идущие моральные и социальные последствия 7: на смену глубоко личному идеалу гомеровского рыцаря, царского дружинника, приходит отныне коллективный идеал πόλις, преданности государству. Последнее становится — в отличие от предшествовавшей эпохи — основным жизненным фоном, на котором развивается и осуществляется всякая духовная деятельность. Это идеал тоталитарный: πόλις — все для своих граждан, именно государство делает их людьми. Это рождает глубокое чувство солидарности, объединяющее всех граждан одного города, пылкую преданность каждого благу общей родины, готовность смертных пожертвовать жизнью для его бессмертия. «Прекрасная доля — погибнуть на переднем крае, как подобает храбрецу, защищающему отечество», — поет Тиртей, лучший выразитель этой новой морали 8.
Перед нами — настоящий нравственный переворот. Мы обнаруживаем новое понимание добродетели, духовного совершенства. Αρετή — это уже не агонистическая αρετή Гомера. Тиртей вполне сознательно противопоставляет новый идеал прежнему:
Я не считаю достойным ни памяти доброй, ни чести
Мужа за ног быстроту или за силу в борьбе.
Если б он даже был равен Киклопам и ростом и силой,
Если фракийский Борей в беге им был превзойден,
Если б он даже лицом был прелестней красавца Тифона
Или богатством своим Мида с Киниром затмил,
Если б он был величавей Танталова сына Пелопа,
Или Адрастов язык сладкоречивый имел,
Если б он славу любую стяжал, кроме воинской славы.
Эта лишь доблесть (αρετή) и этот лишь подвиг
для юного мужа
Лучше, прекраснее всех смертными чтимых наград.
Общее благо согражданам всем и отчизне любимой
Муж приносит, когда между передних бойцов
Крепости полный, стоит, забывая
о бегстве постыдном * 9.
Легко заметить, как решительно новый идеал подчиняет личность политической общности. Как удачно сформулировал В. Йегер, целью спартанского воспитания будет отныне не выделить героев, а сделать героями все население города. Героями, то есть солдатами, готовыми отдать жизнь за отечество.
*Перевод В. Латышева. — Прим. Переводчика.
спортивная...
Однако было бы значительным упрощением предполагать, что это образование уже тогда сводилось исключительно к военной подготовке. Благодаря своим рыцарским истокам оно было разнообразнее и богаче: прежде всего оно сохранило вкус и привычку к конному спорту и атлетике.
Летопись Олимпийских игр достаточно хорошо известна, так что мы можем оценить успех, закрепившийся за спартанцами в международных соревнованиях. Первая известная спартанская победа отмечена на XV Олимпиаде (720 г.); с 720 по 576 год из восьмидесяти одного известных олимпийских победителей сорок шесть — спартанцы. В наиболее престижном состязании ** — беге на стадий — из тридцати шести известных нам победителей двадцать один спартанец 10. Этот успех объясняется не только физической крепостью спортсменов, но и великолепными методами их тренировки. Фукидид сообщает, что спартанцам приписывались два нововведения, отличавшие греческую технику спорта: полная нагота атлета (в противополож-
** Ср. часть II, глава 3, раздел, посвященный бегу. — Прим. Переводчика.
ность узким трусам, унаследованным от минойцев) и применение масла для растирания.
Спорт не был привилегией мужчин: женская атлетика, о которой с таким удовольствием распространяется Плутарх (видимо, это была одна из достопримечательностей Спарты в римское время) засвидетельствована, начиная с VI века, прелестными бронзовыми статуэтками, которые изображают девушек-бегуний, приподнимающих одной рукой подол своей (и без того короткой) спортивной туники 11.
...и музыкальная
Но спартанская культура не исчерпывалась культурой физической. Не будучи «словесной» 12, она не чужда искусств. В ней, как и в гомеровском образовании, духовная стихия представлена в основном музыкой. Эта последняя, будучи средоточием культуры, обеспечивает связь различных ее сторон: через танец она смыкается с гимнастикой, а через пение поддерживает поэзию— единственный вид архаической литературы.
Плутарх, излагая начальную историю греческой музыки, скорее всего, по Главку из Регия 13, сообщает, что Спарта в VII и в начале VI веков была настоящей музыкальной столицей Греции. Именно в Спарте процветали две первых в этой истории школы, καταστάσεις: одна — школа Терпандра, для которой характерно вокальное или инструментальное соло, занимает две первые трети VII века; другая «катастаза» (конец VII — начало VI века), в основном приверженная хоровой лирике, гордилась Фалетом Гортинским, Ксенодамом Киферским, Ксенокритом Локрийским, Полимнестом Колофонским, Сакладом Аргосским. Для нас все это — лишь имена, о которых известно одно: что некогда они были славными. Лучше известны поэты (лирики, то есть столь же музыканты, сколь и поэты), такие как Тиртей или Алкман, от которых дошли документы, позволяющие оценить их талант, скажем больше — их гений.
Иноземное происхождение большинства этих крупных художников (кажется маловероятным, чтобы Тиртей в самом деле был афинянин, но Алкман, судя по всему, действительно пришел из Сард) свидетельствуют не столько о творческом бессилии Спарты, сколько о ее притягательности (как судьба Генделя и Глюка свидетельствует о притягательности в их время Лондона и Парижа). Если творцы и виртуозы отовсюду стекались в Спарту, значит, были уверены, что найдут настоящую публику и возможность прославиться. И здесь ощутима новая роль πόλις'а: художественная (как и спортивная) жизнь Спарты воплощается в коллективных действах, установленных государством больших религиозных праздниках.
Какое великолепие — календарь архаической Спарты! 14. Жертвоприношения богам — покровителям города служили предлогом для торжественных процессий, πομπαί, где двигались под звуки песней девушки на колесницах и юноши верхом, равно как и для всяких состязаний, спортивных и музыкальных. Например, у алтаря Артемиды-Орфии мальчики 10—12 лет участвовали в двух музыкальных состязаниях и игре «в охоту», κασσηρατόριον; на дорийском национальном празднике Карнеи, кроме пиров, устраивался еще бег наперегонки; на Гимнопедиях, установленных Фалетом, выступали два хора— юношей и женатых мужчин. Некоторые обычаи изумляют, например, танцы β(α)ρυλλικά в честь Артемиды, где танцоры надевали жуткие маски старух, страшные маски, по стилю напоминающие отчасти искусство маори 15.
Судя по всему, эти праздники проходили обыкновенно на очень высоком художественном уровне. Как ни плохо сохранились фрагменты Алкманова Парфения, они все же великолепно передают атмосферу юности, резвости, даже игривости 16. А как хорош фрагмент 9, где старый учитель (ведь совершенство исполнения требовало школы, тренеров, учителей) сам выходит на сцену, непринужденно и вместе с тем изысканно обращаясь к своим юным хористкам: он сожалеет, что по старости уже не в силах участвовать в их танцах, и потому хотел бы быть птичкой κηρύλος, самцом гальционы, которых самки носят на своих крыльях.
Легко заметить, как далеки мы от классической лаконской жесткости, от полностью военизированной Спарты, казармы для «мушкетеров-монахов», — повторяя, вслед за Барресом, словцо маршала де Бассомпьера ***. И в частности, мы далеки от сурового, дикого, варварски утилитарного воспитания, каким его представляет ходячее мнение о Спарте.
***Ф. де Бассомпьер (1579—1646) — французский полководец, политик и дипломат. Звание маршала Франции получил за заслуги в войнах против гугенотов. Участвовал в осаде Ла Рошели. Был заключен в Бастилию по приказу Ришелье (1631), находился под стражей вплоть до смерти кардинала в 1643 году. — Прим. Переводчика.
______________
6 Спартанский гоплит в архаическом искусстве: сцена боя на великолепном пифосе (датируемом 600—550 годом), украшенном рельефами, которые имитируют металлические изображения, см. Dawkins, Artemis Orthia, pl. XV—XVI, стр. 92; бронзовая статуэтка гоплита Кармоса, Ch. Picard, Manuel d'Archeologk grecque, I, стр. 464, рис. 136, g. Ближе к классическому искусству: красивый бюст «Леонида» в каске (немногим позже 480 года): Id., II, 1,стр. 163-164, рис. 75.
7 Политические последствия новой тактики тяжелой пехоты: J. Hasebroek, Griechische Wirtschafls- und Geseüschafisgeschichte bis zur Perserzeit, Tübingen, 1931, стр. 158; Η. Jeanmaire, Couroi et Couretes, стр. 130-131.
8 Тиртей как свидетельство о новом полисном идеале: ср. фундаментальный мемуар Иегера Tyrtaios, über die wahre Arete, Sitzungsberichte Академии Наук, Berlin, Philhist. Klasse, 1932, стр. 537-568; Paideia, I, стр. 146—164.
9 Патриотическая и воинская этика Тиртея, как мне кажется, отражает характерный момент развития греческого политического сознания в большей степени, нежели специфический темперамент дорийской расы: то же самое вдохновение мы обнаруживаем даже и в Ионии, у Каллина Эфесского, в момент киммерийского завоевания, по-видимому, очень незадолго до Тиртея (первая половина VII века).
10 Спартанские победители на Олимпийских играх: Е. Norman Gardiner, ар. G. Dickins, Journal of Hellenic Studies, XXXII (1912), стр. 19, прим. 106; Athletics of the ancient world, стр. 34.
11 Спартанские спортсменки: маленькие архаические бронзовые статуэтки (600-530), Ch. Picard, Manuel d'Archeologk grecque, I, рис. 135, стр. 460, — отдаленные прототипы знаменитой Бегуньи Барберини, со столь двусмысленным обаянием, римская копия бронзы около 460 года, Id., II, 1, стр. 161—162.
12 Первые известные спартанские тексты — краткие вотивные надписи на вазах, нанесенные в конце VII века: Dawkins, Artemis Orthia, стр. 76, рис. 54; стр. 111, рис. 86, 3.
13 Главк из Регия (вторая половина V века) как источник Плутарха по истории музыки: Th. Reinach, ар. Weil-Reinach, изд. Плутарха De muska, Введение, стр. XI—XII, 37, ad. § 89.
14 Календарь спартанских праздников: Ziehen, ар. Pauly-Wissowa, II R, III, 2, с. 1508-1520, сл. Sparta.
15 О вотивных масках, в большом количестве (более 600) найденных в святилище Артемиды Орфии: Dawkins, Artemis Orthia, стр. 163-185, pl. 47-52 (наиболее древние восходят к началу VII века, ακμή — к 600 году).
16 О (тяжелой) интерпретации Парфения Алкмана см. библиографию, собранную у Е. Diehl, Anthologia lyrica Graeca2, II, 1942, стр. 7—8, и особенно В. Α. van Groningen, The Enigma of Alcman's Partheneion, Mnemosyne, 3, III (1936), стр. 241-261.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии