3.

Три элемента, из которых слагается речь. — Три рода слушателей. — Три рода риторических речей. — Пред­мет речей совещательных, судебных, эпидейктических. Время, которое имеет в виду каждый из трех родов речи. — Цель каждого рода речи. — Необходимость знать посылки каждого рода речи.

Есть три вида риторики, потому что есть столько же родов слушателей. Речь слагается из трех элемен­тов: из самого оратора, из предмета, о котором он говорит, и из лица, к которому он обращается; оно-то и есть конечная цель всего (я разумею слушателя). Слушатель необходимо бывает или простым зрите­лем, или судьей, и притом судьей или того, что уже совершилось, или же того, что может совершиться. Примером человека, рассуждающего о том, что есть, может служить член народного собрания, а рассуждающего о том, что уже было, — член суда; человек, обращающий внимание [только] на дарование [ора­тора], есть простой зритель. Таким образом, естест­венно является три рода риторических речей: совеща­тельные, судебные и эпидейктические. Дело речей со­вещательных — склонять или отклонять, потому что как люди, которым приходится совещаться в частной жизни, так и ораторы, произносящие речи публично, делают одно из двух: [или склоняют, или отклоняют]. Что же касается судебных речей, то дело их — обвинять или оправдывать, потому что ведущие тяжбу всегда делают непременно одно что-нибудь из двух: [или обвиняют, или оправдываются].
Дело эпидейктической речи — хвалить или пори­цать. Что касается времени, которое имеет в виду каждый из указанных родов речи, то человек, со­вещаясь, имеет в виду будущее: отклоняя от чего-нибудь или склоняя к чему-нибудь, он дает советы относительно будущего. Человек, ведущий тяжбу, имеет дело с прошедшим временем, потому что всег­да по поводу событий, уже совершившихся, один об­виняет, а другой защищается. Для эпидейктического оратора наиболее важным представляется настоящее время, потому что всякий произносит похвалу или хулу по поводу чего-нибудь существующего; впро­чем, ораторы часто сверх того пользуются и другими временами, вспоминая прошедшее или строя предпо­ложения относительно будущего. У каждого из этих родов речей различная цель, и так как есть три рода речей, то существуют и три различные цели: у че­ловека, дающего совет, цель — польза и вред: один дает совет, побуждая к лучшему, другой отговари­вает, отклоняя от худшего; остальные соображения, как-то: справедливое и несправедливое, прекрасное и постыдное, — здесь на втором плане.
Для ведущих тяжбу целью служит справедливое и несправедливое, но и они присоединяют к этому другие соображения.
Для людей, произносящих хвалу или хулу, целью служит прекрасное и постыдное; но сюда также при­вносятся прочие соображения.
Доказательством того, что для каждого рода речей существует именно названная нами цель, служит то обстоятельство, что относительно остальных пунктов в некоторых случаях и не спорят; например, ведущий тяжбу иногда не оспаривает того, что такой-то факт имел действительно место или что этот факт дейст­вительно причинил вред, но он никогда не согласит­ся, что совершил несправедливое дело, потому что в таком случае не нужно было бы никакого суда. Подобно этому и ораторы, подающие советы, в остальном часто делают уступки, но никогда не со­знаются, что советуют бесполезное или отклоняют от полезного; например, они часто не обращают ни­какого внимания на то, что несправедливо порабощать себе соседей или таких людей, которые не сде­лали нам ничего дурного. Точно так же и ораторы, произносящие хвалу или хулу, не смотрят на то, сде­лал ли этот человек что-нибудь полезное или вредное, но даже часто ставят ему в заслугу, что, презрев свою собственную пользу, он совершил что-нибудь прекрасное; например, восхваляют Ахилла за то, что он оказал помощь своему другу Патроклу, зная, что ему самому суждено при этом умереть, между тем как у него была полная возможность жить. Для него подобная смерть представляется чем-то более пре­красным, а жизнь чем-то полезным.
Из сказанного очевидно, что прежде всего необ­ходимо знать посылки каждого из указанных родов речей в отдельности, потому что доказательства, ве­роятности и признаки — посылки риторики. Ведь, вообще говоря, силлогизм составляется из посылок, а энтимема есть силлогизм, составленный из названных нами посылок. Так как не могло совершиться в прошедшем и не может совершиться в будущем что-нибудь невозможное, а [всегда совершается лишь] возможное и так как не могло совершиться в про­шедшем что-нибудь не бывшее, точно так же, как не может быть в будущем совершено что-нибудь та­кое, чего не будет, то необходимо оратору, как по­дающему советы, так и произносящему судебные или эпидейктические речи, иметь наготове посылки о воз­можном и невозможном, о том, было ли что-нибудь или не было, будет или не будет.
Кроме того, так как все ораторы, как произносящие хвалу или хулу, так и уговаривающие или отговари­вающие, а также и обвиняющие или оправдывающие­ся, не только стремятся доказать что-нибудь, но и стараются показать великость или ничтожество добра или зла, прекрасного или постыдного, справедливого или несправедливого, рассматривая при этом предметы безотносительно, сами по себе, или сопоставляя их один с другим. Ввиду всего этого очевидно, что нужно иметь наготове посылки как общего, так и частного характера относительно великости и ничтожества и от­носительно большего и меньшего, например относи­тельно того, что можно назвать большим или меньшим благом, или большим или меньшим преступлени­ем, или более или менее справедливым деянием; точно так же и относительно остальных предметов.
Итак, мы сказали, относительно чего необходимо иметь наготове посылки. После этого следует разо­брать [предмет] каждого из указанных [родов речи] в отдельности: чего касаются совещательные, эпидейктические и судебные речи.