18.

Но если исследовать этот вопрос точнее, противоположное мнение окажется более правильным, так как, с одной стороны, сказанное не трудно опровергнуть, а, с другой, оно же обязывает и к другим невозможным высказываниям. Прежде всего сходство не может служить доказательством отхождения семени от всего тела, потому что сходными становятся и голос, и ногти, и волоса, и даже движения, а от всего этого ничего не отходит. Некоторых вещей родители даже не имеют во время порождения, например седых волос или бороды. Далее, иногда дети похожи на предков родителей, от которых в семя ничего не отошло; сходства ведь передаются через многие поколения, как, например, случилось в Элиде с одной женщиной, жившей с эфиопом: не дочь ее, а сын ее дочери, родился эфиопом.²⁶ То же самое следует сказать и о растениях: ясно, ведь, что и у них семя должно бы отходить от всех частей, однако у многих растений одних частей нет, другие могут быть отрезаны, третьи – отрастают только позднее. Далее, от околоплодных частей ничего не отделяется, хотя, возникая, они получают ту же самую форму. Далее, происходит ли отхождение только от каждой из однородных частей, например, от мяса, кости и нервов, или также от неоднородных, например, от лица и руки? Если только от первых, то ведь схожи больше с родителями части неоднородные, например, лицо, руки и ноги. Если же эти части сходны не по причине отхождения семени от всего, то что же мешает признать, что и те входны не вследствие отхождения от всего, а по другой причине? Если же вследствие отхождения только от неоднородных частей, – значит, не от всех. Подобало бы скорее от однородных, так как они первее, и неоднородные слагаются из них, и, как лицо и руки возникают сходными, так и мясо и ногти. Если же отделение происходит и от тех, и от других, то как будет происходить развитие? Ведь неоднородные части слагаются из однородных, следовательно, отхождение от них будет отхождением от однородных частей и от их соединения.²⁷ Предположим, что от написанного имени отходит нечто; если это нечто будет отходить от всего, то, значит, от каждого слога; если же от каждого слога, то и от букв и от их соединения. Следовательно, если мясо и кости состоят из огня и подобных тел, то отхождение скорее будет от этих элементов, ибо {722 b} как возможно, чтобы оно происходило от соединения? Однако без последнего не будет сходства. Если же что-нибудь создает соединение впоследствии, то это и будет причиной сходства, а отнюдь не отхождение семени от всего тела. Далее, если части животных в семени разделены, как они могут жить? А если они связаны -получится в малом виде животное. И как обстоит дело с половыми частями? Ведь отходящее от самца и самки не сходно друг с другом. Далее, если у того и у другого семя одинаково отходит от всех частей, то должно возникнуть два животных, ибо возникающее будет иметь все части от обоих. Поэтому и высказывания Эмпедокла, если наше суждение правильно, заслуживают одобрения, поскольку они вполне согласуются с ним; если же оно – неприемлемо, то и они не верны, ибо он утверждает, что в самце и самке сохраняется как бы "знак гостеприимства",²⁸ целое же не исходит ни от одного из них:
"Но природа членов различна, часть от мужчины".²⁹
Почему же самки не порождают сами из себя, если семя отходит от всего тела и имеет свой приемник? Но, по видимому, или оно не отходит от всего, или, как говорит Эмпедокл, от каждого – не одно и то же, поэтому они и нуждаются в сожительстве. Но и это также невозможно, так как невозможно и взрослым, частям, отделенным друг от друга, существовать и быть одушевленными, вроде того как Эмпедокл порождает существа в период дружбы, говоря:
"Так выросло много голов без шеи",³⁰
а затем говорит, что они срастаются. Но это, очевидно, немыслимо, ибо части, не имеющие души и какой-либо жизни, не могут сохранить свое существование, как и животные, если их несколько, не могут срастись, образовав одно целое. Но это приходится говорить именно тем, которые утверждают, что семя отходит от всего: что тогда происходило на земле вследствие дружбы, то они говорят о происходящем в теле. Невозможно ведь, чтобы части возникали как нечто связное, и отходили, сходясь затем в одном месте. Затем, как могут разъединяться верх и низ, правая и левая сторона, перед и зад? Ведь все это бессмысленно. Далее, части отличаются друг от друга одни по способностям, другие – по свойствам: части неоднородные – по способности делать что-либо, например, язык и рука, а части однородные - по своей твердости, мягкости и другим подобным свойствам. Но в таком случае, не может быть ни крови, ни мяса.³¹ В самом деле очевидно, что отходящее не может {723 a} быть одноименным с частями, и кровь отходить от крови или мясо – от мяса. Однако, если кровь возникает из чего-нибудь другого, то не может быть причиной сходства то, что утверждают некоторые: именно, что семя отходит от всех частей. Ведь если кровь возникает не из крови, то достаточно, чтобы семя отходило только от одного чего-нибудь. А почему бы и всему не возникать из одной части? Такое воззрение похоже на учение Анаксагора в том отношении, что ни одна из однородных частей не возникает; только он утверждал это о всех вещах, а теперь это подводится только под возникновение животных.³² Далее, каким образом будут увеличиваться эти отходящие от всего тела частицы? Ведь Анаксагор совершенно правильно говорит, что мясные частицы приходят к мясу через пищу; каким же образом для тех, которые не говорят этого, а утверждают, что они исходят от всего тела, оно будет увеличиваться за счет другого приходящего, если это приходящее остается без изменения? Но, если приходящее может изменяться, то почему же семени с самого начала не быть способным образовать кровь и мясо, вместо того, чтобы самому быть и кровью, и мясом? Ведь и того невозможно утверждать, что оно увеличивается впоследствии путем смешения, как вино по прибавлении воды; тогда каждая часть вначале была бы несмешанной, теперь же такими являются много позднее и мясо, и кость, и каждая из прочих частей. Но утверждать, что семя является каким-то нервом или костью, это выше нашего понимания. Кроме того, быть может самец и самка отличаются друг от друга в процессе зачатия, как говорит Эмпедокл:
"Если оно [семя] изольется в чистое место, то, встретивши холод,
Женщинам даст порожденье".³³
Изменения женщин и мужчин из бесплодных в рождающих и из рождающих девочек в рождающих мальчиков показывают, что причина этого состощ не в отхождении семени от всего тела, а в соразмерности или несоразмерности семени, отходящего от женщины и мужчины, или в чем-нибудь другом подобном. Ясно поэтому, что при таком предположении женский пол возникает не вследствие отхождения семени от какой-нибудь части и, следовательно, нет ни одной части, принадлежащей собственно самке или самцу, раз одно и то же семя может порождать и самку, и самца при отсутствии этой части в семени. В чем же разница? Будем ли мы говорить {723 b} об этих или о других частях? Ведь если от матки не возникает никакого семени, то это будет относиться и ко всем прочим частям. Далее, некоторые животные происходят не от однородных с ними и не от животных, различных по роду, как, например, мухи и роды так называемых блох. От них, правда, возникают животные, но совсем не похожие на них по своей природе, а известный род червей. Отсюда ясно, что разнородные существа возникают не путем отхождения частей от целого; ведь они должны быть подобны родителям, раз сходство является доказательством отхождения семени от всего тела. Дал:ее, от одного совокупления некоторые животные рождают несколько детей, а у растений это бывает всегда так: ясно ведь, что от единого движения растение приносит весь годичный плод. И однако, как это было бы возможно, если бы семя отделялось от всего? Ведь от одного совокупления и одного выделения семени необходимо должно происходить отхождение одного ребенка, а происходить этому разделению в матке – невозможно: это было бы отхождением не от семени, а от молодого животного или растения. Далее, отводки сами из себя производят семена, ясно, таким образом, что прежде даже, чем быть отсаженными, они в пределах своей величины вынашивали плод, и семя отошло не от всего растения. Но самое сильное доказательство мы с достаточной ясностью почерпаем из рассмотрения насекомых, ибо, если не у всех, то у большинства из них во время совокупления самка вводит в самца какую-то часть своего тела. Поэтому и совокупление, как мы сказали раньше, они производят так: насекомое, находящееся снизу, вводит от себя что-то в верхнее; правда, не у всех, но у большинства, над которыми производилось наблюдение.³⁴ Отсюда ясно, что даже у самцов, изливающих семя, порождение происходит не путем отхождения семени от всего тела, а каким-то иным способом, которым мы займемся впоследствии, ибо, происходит отхождение даже от всего тела, как это утверждается, то незачем все-таки было бы принимать во внимание отхождение от всего, а только от производящего, сказать для примера, от плотника, а не от материала; тут же высказывается нечто, близкое к тому, что семя якобы может образоваться из обуви, так как сын, похожий на отца, носит схожую обувь. Причиной того, что при половом общении возникает сильное наслаждение, заключается не в том, что от всего тела исходит семя, а от сильного зуда; поэтому, если это общение происходит часто, то для сближающихся удовольствие становится тоньше. Далее, сладострастие {724 а} появляется в конце; а оно должно бы проявляться в каждой части не одновременно, а в одних – раньше, в других – позже. А что от увечных рождаются увечные, причина этому та же, почему дети похожи на родителей. От увечных рождаются и неувечные, как и непохожие на родителей дети; причину этого мы рассмотрим впоследствии, так как проблема в том и в другом случае одинакова. Далее, если самка не изливает семени, то на том же основании семя не отходит от всего. А раз оно не отходит от всего, нет ничего странного в том, что она не отходит от самки: самка является причиной порождения каким-то другим способом. Это следует рассмотреть в ближайшее время, так как очевидно, что семя отделяется не от всех частей. Началом и этого и последующих исследований должно быть выяснение вопроса о семени, что оно собой представляет; таким именно способом лучше всего можно усмотреть, в чем заключаются его действия и что с ним происходит.³⁵ По своей природе семя таково, что из него, как из первого возникают естественно составленные тела, – но не в том смысле, что из него происходит нечто созидающее, как из человека:³⁶ если что возникает из него, то это потому, что оно есть семя. Одно возникает из другого многообразно.³⁷ Один способ – это, так сказать, возникновение дня из ночи и из мальчика мужа, одного вслед за другим; другой способ – образование целого из содержимого в нем и получившего форму, как из меди – статуи, из дерева- ложа, и всего прочего, что мы называем возникающим из материи. Дальше возникновение из даровитого бездарного, из здорового – больного и, вообще, противоположного из противоположного. И еще, кроме того, по образцу того, как Эпихарм делает свою надстройку: из клеветы возникает оскорбление, а отсюда – распря; все же это – из того, что является началом движения.³⁸ Во всех подобных случаях начало движения иногда лежит в самих вещах, как, например, в только что упомянутом, ибо клевета является частью всей распри; иногда же – во внешнем, карим являются, например, искусства по отношению к произведенному ими и свеча по отношению к сожженному дому. Что касается семени, оно, очевидно, относится к одной из следующих двух возможностей: или возникающее происходит из него как из материи, или как из первого движущего. Конечно, оно {724 b} происходит не в том смысле, что одно возникает после другого, как, например, отплытие судов после Панафиней,³⁹ и не так, как возникает что-либо из противоположного, ибо противоположное возникает из своей противоположности путем ее уничтожения, причем в основе должно лежать нечто третье, из чего оно и возникает как из существующего ранее. Следует, таким образом, решить, к какой из двух возможностей отнести семя: будет ли оно материей и страдательным началом, иди формой и действующим началом, или, быть может, и тем, и другим. Вместе с тем станет также ясно, каким образом всем существам, происходящим из - семени, присуще возникновение из противоположностей, ибо и такое возникновение является природным: ведь одни существа возникают из двух противоположных начал – мужского и женского, другие – только из одного, например, растения, и некоторые животные, в которых мужское и женское начала не разделены по отдельным особям. Семенной влагой называется то, что отходит от родителя у животных спаривающихся, – первое, что содержит в себе начало порождения; семенем же – то, что имеет в себе начала от обоих спаривающихся, например, семена растений и некоторых животных, у которых не обособлены самки и самцы,⁴⁰ как бы первое смешение, возникающее из женского и мужского начала, являющееся каким-то зачатком или яйцом, ибо и они содержат в себе то, что отходит от обоих. Семя же и плод различаются друг от друга, как предшествующее и последующее: плод характеризуется тем, что он происходит от другого: семя же – тем, что из него происходит другое; между тем оба они – тождественны. Какова изначальная природа так называемого семени, – на этом надо еще раз остановиться. Все, что мы встречаем в теле, является по необходимости или его природной частью, притом из числа неоднородных или однородных, или частью неприродной, например, опухолью, выделением, расплавлением или пищей. Я называло выделением остаток от пищи, расплавлением – то, что выделяется из увеличенного места в результате противоприродного разложения.⁴¹ Что семя не являемся частью тела, это очевидно: оно, правда, однородно, но из него ничего не слагается в теле, как из нервов или мяса. Кроме того, оно не обособлено, как все прочие части. Однако, оно не принадлежит и к числу, противоестественных образований и не является повреждением, так как оно имеется у Bcex и из него возникает природное образование. Пищевые же вещества явным образом введены извне. Необходимо, следовательно, быть ему или расплавленным веществом, или выделением. Старые авторы думали, по видимому, что семя есть расплавленное вещество, ибо отхождение семени от всего тела, как они утверждали, от действия тепла, вызванного движением, имеет характер плавления. Но расплавление есть нечто противоприродное, а из противоприродного никаких природных образований не возникает. Необходимо, следовательно, чтобы семя было выделением. Но всякое выделение происходит или от непригодной или от пригодной пищи. Непригодной я называю такую, от которой ничего уже больше не доставляется телу, но при введении ее в большом количестве получается большой вред; пригодной же – противоположную первой. Что семя не является выделением такого рода (непригодной) пищи, очевидно, ибо подобное выделение в наибольшом количестве встречается у лиц самой плохой конституции или по возрасту, или вследствие болезни, или по своему состоянию; семя же – в наименьшем, ибо такие лица или совсем не имеют его, или имеют неплодородное, вследствие смешения с негодным и болезненным выделением. Следовательно, семя является какой-то частью пригодного выделения. Самым же пригодным является самое последнее, из чего уже образуется каждая из частей тела. Существует, ведь, выделение более раннее и более позднее. И вот выделением первой пищи является слизь и прочие подобные вещества, ибо и слизь есть выделение пригодной пищи; доказательством этого служит то, что, смешиваясь из чистой пищей, она питает и потребляется больными хорошо.⁴² Но самое последнее выделение из большого количества пищи чрезвычайно мало. Следует иметь в виду, что ежедневный прирост животных и растений – очень незначителен: ведь от прибавления одного и того же даже самого малого количества величина тела стала бы чрезмерной. Следует, таким образом, говорить обратное тому, что говорили прежние: они утверждали, что семя отходит от всего тела; мы же скажем, что оно по своей природе направляется ко всему телу; они считали его расплавлением, а оказывается, что оно – скорее выделение. Ведь больше оснований предполагать сходство того, что последним приходит к частям тела, и того, что возникает как его излишек, подобно тому как у живописцев часто остается немного телесной краски, сходной с истраченной на портрет. А то, что расплавляется, вес гибнет и изменяется в своей природе. Доказательством, что семя не есть расплавление, а скорее выделение, служит то, что большие животные рождают мало детей, а малые – много. Ведь у больших расплавлений должно быть больше, а выделений – меньше так как большая часть пищи расходуется на тело, которое велико, так что излишнего выделения образуется мало. Далее, для стока расплавленных веществ не отведено никакого естественного места в теле, но все они направляются туда, где находят легкий путь, а для всех естественных излишков {725 b} таким местом служит, например, для сухой пищи – нижняя кишка, для жидкой – мочевой пузырь, для пищи полезной – верхняя часть кишечника, а для семенных излишков – матка, половые части и груди: в них они собираются и к ним притекают. Это происходит потому, что такова природа выделений, и происходящее свидетельствует, что семя есть именно то, что нами было показано. Ведь после выхождения самой малой части его наступает заметное расслабление, так как тела лишаются конечного вещества, происходящего из пищи. Некоторым в молодом возрасте выхождение семени доставляет на короткое время облегчение, когда оно находится в избытке, так же как выхождение первой пищи, когда количество ее чрезмерно, ибо с ее удалением благосостояние тела увеличивается. То же бывает, когда вместе с ним выходят и другие выделения, так как отходит не только семя, но вместе с ним удаляются и другие смешанные с ним сильнодействующие и притом болезнетворные вещества; поэтому у некоторых выделяемое семя бывает бесплодным, так как содержит мало семенного начала. Но в большинстве случаев и, говоря вообще, результатом любовных наслаждений является скорее слабость и бессилие вследствие указанной причины. Далее, семени не бывает ни в раннем возрасте, ни в старости, ни при заболеваниях; во время болезни – вследствие слабости, под старость – вследствие того, что природа не переваривает в достаточной степени; у малых – потому, что благодаря росту, все заранее потребляется. Ведь у человека приблизительно в пять лет тело получает половину той величины, которой оно достигнет во все остальное время. "В отношении семени у многих животных и растений встречаются различия как между отдельными родами, так и в одном и том же роде между особями, принадлежащими к одному виду, например, между отдельными людьми или между отдельными виноградными лозами. Именно, одни из них производят много семени, другие – мало, третьи совсем не производят иногда вследствие слабости, иногда по обратной причине, так как семя тратится на тело, что, например, происходит у некоторых людей; имея тело в хорошем состоянии и становясь тучными или ожирелыми, они изливают меньше семени и меньше жаждут любовных утех. Подобное состояние наблюдается и {726 а} в "козлиных лозах"., которые вследствие избытка питание дают пышную листву; так же козлы, жирея, меньше покрывают самок, почему их предварительно делают тощими; поэтому и бесплодные лозы называют "козлиными", имея в виду указанное состояние козлов. Ожирелые женщины и мужчины также являются менее плодовитыми, чем неожирелые по той причине, что у хорошо упитанных излишки, подвергаясь варению, образуют жир: ведь и жир есть здоровое выделение в результате хорошего питания. Некоторые растения совсем не производят семян, как ива и черный тополь. Существуют, таким образом, различные причины этого состояния, ибо одни вследствие бессилия не варят, другие вследствие своей силы растрачивают, как об этом было сказано. Равным образом плодовиты и изобилуют семенем одни вследствие силы, другие – бессилия. Ведь много и негодных выделений примешивается к нему, так что иногда наступает болезненное состояние, когда очищение не идет правильным путем; при этом одни выздоравливают, другие погибают; они выделяют расплавленные вещества, этим путем,⁴³ как другие – мочой. Далее, проход для выделения и семени – один и тот же и у животных, которые имеют выделения обоего рода, и от жидкой, и от сухой пищи; выведение жидкого выделения происходит там же, где и семенной влаги, ибо она является выделением жидкости. Ведь пища почти всех животных – скорее жидкая; у кого же она – не такова, у тех выведение семени идет по пути сухих остатков. Далее, расплавление всегда знаменует болезнь, а удаление излишнего выделения полезно; выхождение же семени бывает и тем и другим, благодаря восприятию непригодной пищи. Если бы семя было результатом расплавления, оно всегда вредило бы, однако, оно этого не производит. Итак, что семя есть выделение полезной пищи и притом последней, – выделяют ли семя все части или нет, – ясно из всего сказанного.
__________
²⁶ По «Истории животных» (VII, 6) это происшествие случилось не в Элиде, а в Сицилии.
²⁷ Φилопой, комментатор VI века н. э., объясняя это место, добавляет: «Соединение есть некое расположение и состояние; как же будет отходить семя от расположения и состояния?» (Ауберт и Виммер).
²⁸ «Знак гостеприимства» ίσυριβολον — tessera hospitalitatis) разламывался на две части, которые сохранялись двумя лицами, чтобы впоследствии узнать друг друга (Маковельский, «Досократики», ч. 2, стр. 202, примечания).
²⁹ Этот фрагмент из книг «О природе» Эмпедокла сохранен только Аристотелем. Переводчики добавляют «часть от женщин» («Досократики», фрагмент 67, стр. 202).
³⁰ «Досократики», фрагмент 57, стр. 199. Симплиций (комментатор Аристотеля) приводит это место немного полнее:
«Так выросло много голов без шеи;
Блуждали голые руки, лишенные плеч;
Двигались глаза, лишенные лба».
«В период дружбы». Дружба и вражда, или любовь и ненависть, по Эмпедоклу, две мировые силы, которые поочередно образуют мир в разрушают его. Приведенный отрывок относится к тому месту, где Эмпедокл рассказывает о возникновении живых существ на земле.
³¹ Фраза эта по своей краткости в подлиннике остается неясной, и за верность перевода ручаться нельзя. Ауберт и Виммер, следуя комментатору Филопону, переводят: «Мясо и кровь, таким образом, не при всех обстоятельствах мясо и кровь». Латинский перевод у Didot не яснее подлинника и заключен в скобки («non enim utcunque se habuermt, sanguis aut саго sunt»).
³² По учению Анаксагора, получившему название панспермии, частицы всех имеющихся на земле однородных веществ как неорганических, так и органических (воды, огня, золота, дерева, кости и т. д.), так называемые «гомеомерии», или «семена вещей», находятся в любом кусочке вещества. Они не возникают и не уничтожаются, и возникновение какой-либо веши сводится к выделению соответственных частиц и собранию их в большом количестве. Основательная критика этого учения дана Аристотелем в «Физике» (книга I, глава 4).
³³ Фрагмент 65 («Досократики», стр. 202; там даны другие переводы).
³⁴ Утверждение, что при совокуплении насекомых самка вводит что-то в самца, которое Аристотель неоднократно повторяет и на котором он строит целую теорию, конечно, неверно. Но в основе его лежат произведенные Аристотелем наблюдения. Он говорит о них и в «Истории животных», V, 8:
«Самка, находящаяся снизу, вводит проток в самца, находящегося сверху, а не самец в самку, и эта часть у некоторых несоразмерна по своей величине со всем телом, даже если они очень малы, у некоторых же она меньше. Это ясно видно, если разъединить спаривающихся мух. Они с трудом отделяются друг от друга, ибо спаривание их длится долгое время; это очевидно у повседневных насекомых, например, мух и кантарид».
Теперь становится понятным, что ввело Аристотеля в заблуждение:
орган самца плотно охватывается отверстием самки и при насильственном разъединении он отрывается и остается при самке. Указания на это имеются в литературе, например, относительно трутней, совокупительным органом которых является «выпячивающаяся наружная часть полового протоки, вводимая в половое отверстие самки и отрывающаяся от тела самца»
(3ограф, Курс зоологии, стр. 772).
³⁵ «Что оно собой представляет» (τί ἕστί) — вопрос, с которого должно начинаться исследование, после того как существование предмета установлено («Вторая аналитика», II, 1). В результате должно получиться определение сущности, имеющее громадное значение, о чем уже говорилось. Как далеко должно идти это определение?
Последователи философа Антисфена (ученика Сократа) утверждали, что определить предмет нельзя, можно только указать на его качество, например, нельзя определить, что такое серебро; приходится сказать только, что оно «подобно олову». Аристотель признает частичную правильность этого утверждения: сложная сущность, доступная чувствам или мышлению, может иметь словесное определение, а простые, из которых она составлена, не имеют («Метафизика», VIII, 3).
³⁶ Последняя фраза представляет трудности для понимания и, как предполагают, испорчена. «Es liegt hier eine alte Verderbniss zu Grunde», пишут Ауберт и Виммер в примечании к этому месту и приводят варианты из старых печатных изданий (в рукописях их нет); В подлиннике стоит: «ούτω εξ Ιχείνοΰ τι είναι το ποιούν, οίον του άνθρωπου», в буквальном переводе: «не потому, что из него нечто есть производящее, как (из, от) человека. Ауберт и Виммер, следуя латинскому переводу Didot, переводят: «Nicht in dem Sinne, dass es irgend etwas gebe, was aus ihm etwas mache; ζ. B. der Samen des Menschen» («не в том смысле, что существует нечто такое, что из него нечто производит; например, семя человека»); в латинском переводе «Non ita ut extet aliqua res, quae ex eo aliquid faciat: exemplo sit hominis semen».
Здесь непонятно, что значит: «например, семя человека» (все печатные варианты дают «ἓλ του ανθρώπου», т. е. «из человека»). Но можно толковать фразу и иначе, сохраняя порядок слов подлинника; тогда будет: не из него возникает нечто производящее, как из человека, а оно само таково, что производит. Это толкование, на мой взгляд, больше подходит к контексту. Ауберт и Виммер правильно замечают, что место это важно потому, что дело идет об определении.
³⁷ Многообразно, т. е. различным образом. Точному определению различного значения слов (πολλαχώς λεγόμενον) Аристотель придает большое значение, так как, вследствие неправильного употребления синонимов, возникают софизмы. Вся книга V «Метафизики» посвящена различному значению ходовых философских терминов (так называемый «философский словарь»). В книгах «О возникновении и уничтожении» подробно разбираются разные виды возникновения.
³⁸ Эпихарм, сицилийский философ (VI—V век до н. э.), больше известный как творец комедии (он «открыл комедию», по выражению древних). Им написано большое количество комедий; к сюжету одной из них относится, очевидно, построение о котором говорит Аристотель.
³⁹ Панафинеи — всенародный афинский праздник.
⁴⁰ Семенной влагой или словом «жидкостью» переводится здесь слово γονή, liquor seminalis, мужское семя; Аристотель часто называет ее просто «семя» — «сперма» (σπέρμα). Семя растений будет также «сперма».
⁴¹ Аристотель употребляет здесь медицинские термины встречающиеся в «Гиппократовом сборнике». Опухоль (φυμα)обозначает всякую шишку, а также нарыв; выделение (περίττωμα) обозначает чаще всего кал и мочу; сплавление или расплывание (σύντηγμα) применяется к патологическому распадению опухоли, в частности, к образованию нарыва. Обилие медицинских терминов и в других местах показывает близость Аристотеля к медицине и врачам.
⁴² Здесь имеются в виду ячменный отвар (птизана) и слизистые супы, которые обыкновенно давали больным при острых заболеваниях.
⁴³ Здесь идет речь о болезни, которая называлась гоноррея, или сперматоррея; оба названия обозначают одно и то же: истечение семени. Сперматоррею как болезнь, при которой происходит потеря семени, греческие врачи знали и описывали. Знали ли они гоноррею в современном значении, остается до сих пор вопросом.