Как уже говорилось, логика есть формальный продукт мышления, исторически возникший с целью его использования в качестве инструмента познания. Однако эта целевая установка ее создания и развития изначально внесла в понимание мышления две роковые ошибки. Согласно первой из них, мышление начинает рассматриваться исключительно как средство познания, и согласно второй — в мышлении недопустимо формально-логическое противоречие. В результате получается, во-первых, что логика не может претендовать на роль науки о мышлении, поскольку, как система доказательства несет в себе существенный недостаток — неумение обосновать собственную необходимость своими средствами. Во-вторых, она не может быть использована и как организующая основа построения теории мышления, поскольку, как мы уже имели возможность убедиться, не дает возможности субъекту обосновать исходные посылки своими средствами. Для этого нужна некая металогика. Ее роль играет, как правило, определенная эмпирия. Попытка привести к логической основе опыт этой эмпирии порождает необходимость в еще одной, обосновывающей уже ее, металогике и так бесконечно. С учетом сказанного нетрудно заметить, что теория, построенная на принципах формальной логики, всегда будет зависимой от фактов, которые не может описать. Это существенный недостаток метода, позволяющий теории называться всего лишь эмпирической. Только опора на метод, достаточно адекватно отражающий не логику, а психологию мышления сможет дать теории возможность обосновать собственную необходимость на основе собственных же законов, при помощи собственных понятий и своими средствами.
Изучение психологии научных достижений свидетельствует, что интуитивное понимание именно таких требований к методу построения теории, какую бы отрасль знаний они ни охватывали, в сущности подтверждает приведенную нами формулировку. Доказательством служит интуитивное использование диалектического подхода как метода осмысления, когда сущность, то есть то главное, что характеризует внутреннюю сторону предметов, познавалась через противоречие между понятной авторам этих достижений новацией и социально доступной формой ее описания. Иными словами, когда осуществлялся главный принцип диалектики, мышление находило основание для приравнивания противоположностей — безликости категориального строя научного знания и продукта личностного к нему отношения. В этих случаях прогнозирование НЕИЗВЕСТНОГО, осуществляемое диалектическим путем, представляло собой поиск его сущности через противоречие, выступающее, как минимум, трижды:
- как противоречие между индивидуальным и групповым мышлением;
- как противоречие между внутренней и внешней формами мысли.
Конкретно оно выражалось в противоречии между недоступной формально-логическому обоснованию переменой отношения к исходному понятию и существующей системой понятий;
- как противоречие между абстрактным и конкретным мышлением.
Конкретно это выражалось в противоречии между индивидуально-доступным способом внутриличностной объективации НЕИЗВЕСТНОГО и социально-приемлемым способом его межличностного опредмечивания.
При тщательном анализе можно увидеть, что формально-логическое противоречие разрешается путем осуществления серии соотнесений авторской и адресной оценок правильности прогноза в условиях нового контекста. На практике эти соотнесения представляют собой последовательность мыслительных операций, представляющих собой, как будет показано, трансформацию содержания мыслимого от метафоры через иронию к антитезе, причем независимо от того, что антитеза традиционно рассматривается, как тупик мысли. Так считают потому, что упускают из виду то, что форма может отражать как сущность, так и явление, то есть быть сущностной и явленческой. Как правило, это упущение имеет место в случаях, когда мышление рассматривается исключительно как инструмент познания. В случаях же рассмотрения мышления как самоценности возникает предпосылка ослабления жесткой связи явленческой формы с тем, что традиционно считается ее значением. Объясняется это ослабление очень просто — количество предметов и перспектива их вступления во всевозможные взаимоотношения бесконечны, а количество понятий в теории ограничено. В результате далеко не всякая мысленная новация может быть обоснованно подведена под понятие. Поскольку же обозначение является необходимым атрибутом мышления, то оно осуществляется, но "с натяжкой", то есть с осознанием того, что за явленческой формой скрывается некая сущностная. Так возникает метафора. В прогнозе, составленном метафорически, наглядно проступает его внешняя, явленческая форма, передающая часть сущности НЕИЗВЕСТНОГО, и его внутренняя, собственно сущностная форма. Например:
Nolite mittere margaritas ante porcas
не мечите бисера перед свиньями
Как видно, внешняя, явленческая форма высказывания представляет собой всего лишь словесное воплощение прогноза, языковый материал, несущий конкретное значение, поэтому она безотносительна, то есть абсолютна. Внутренняя же, сущностная его форма становится доступной сознанию лишь через связь внешней, явленческой формы с контекстом или ситуацией ее употребления. Поэтому сама по себе она относительна. По внешней форме метафорического прогноза можно судить о количественной и качественной стороне внутренней формы. Количественная сторона внутренней формы легко усматривается благодаря сходству некоторых явленческих особенностей НЕИЗВЕСТНОГО с ИЗВЕСТНЫМ. Качественная же ее сторона, недоступная непосредственному восприятию, реализует отражение внутреннего посредством внешнего, то есть изыскивает возможность описания НЕИЗВЕСТНОГО в понятиях, известных адресату, но таким образом, чтобы он понял условность этого описания.
Итак, метафорически оформленный прогноз есть особая форма внутри- и межличностной объективации сложного, еще не имеющего своего имени явления сущности мышления, дающая возможность отразить не фиксируемую теоретически перемену отношения к некоторому ИЗВЕСТНОМУ понятию.
Мы полагаем, что именно метафоризация, как особая мыслительная операция отношения к использованию понятия, знаменует новый теоретический подход к изучению мышления. Особенность его состоит в том, что сознание присутствует в мышлении опосредствованно, или, говоря языком философии, субстанциально. Это и является показателем соответствия мышления принципу развития, поскольку в некоторой степени противоречит прямому значению сказанного, носящему непосредственный, или, опять же, возвращаясь к языку философии, субстратный характер. Само собой разумеется, что прогноз, сформулированный субстанциально, недоступен формально-логическому обоснованию, а может быть лишь обоснован понятным обеим сторонам сходством между тем, что говорится и тем, что имеется в виду.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии