В древности, впрочем, как и в наше время, противоречия в логике изложения представляли собой главную мишень критики. Остается лишь сожалеть, что за прошедшее время так и не было понято, что огонь критики следует направлять не только на человека, придерживающегося противоположных взглядов, но и на самого себя, вернее, на собственную логику. Если с самого начала направленность критики вовне мотивировалась слепой верой в справедливость логики и, в связи с этим, любое от нее отступление должно было осмеиваться как признак невежества, то, впоследствии, стремление добиться логичности окрасилось азартом полемики и переродилось в умение найти признаки нелогичности. Естественно, в мышлении оппонента. Иными словами, независимо от сознания полемизирующих, стремление следовать логическому идеалу постепенно подменилось страстью выискивания признаков того, что ему не соответствует. Так, благородная цель поиска истины несколько потускнела на фоне субъективно более значимой задачи одержания победы в споре путем бравирования знанием правил такого поиска. Искусство добиваться такой победы к было названо диалектикой. Насколько позволяют судить литературные источники, одним из основоположников диалектики был древнегреческий философ Гераклит Эфесский, живший в период с 540 по 480 годы до н.э. Мир, согласно его воззрениям, состоит из противоположностей, ведущих между собой борьбу. Противоположности переходят друг в друга, поэтому наличие одной обуславливает бытие другой: "Болезнь делает приятным здоровье". В борьбе противоположностей Гераклит выделил источник развития. В силу этого мир как бы существует и, в то же время, не существует, так как все течет и изменяется, возникает и исчезает, рождается и умирает. Как видно, логика Гераклита еще не приобрела оттенка давления на собеседника. В отличие от него, Сократ (469—399 годы до н.э.) перевел диалектическое размышление на уровень внешней речевой полемики и достиг высшего искусства убеждения путем не очень тактичной демонстрации убожества частности в сравнении с общностью [122]. Ни в коей мере не желая подчеркнуть тайную страстишку Сократа выставить оппонента дураком, ибо ничто человеческое не было ему чуждо, скажем, что заслуги этого гения античной мысли значительно перекрывают негативные проявления его характера. Главное из них состоит в умении подвести собеседника путем иронизирования над его убогим пониманием к рождению мысли (майевтика). Не кто иной, как Сократ, указал на пользу иронизирования^ над собственным пониманием и результативность ведения диалога со своим собственным знанием. Ею бессмертная фраза: ''Я знаю, что ничего не знаю" стала вехой в рассмотрении диалектики как метода организации познания посредством самопознания, начинающегося с сомнения в собственных знаниях. Его талантливый ученик и последователь Платон (427-347 годы до н.э.), благодаря неутомимому перу которого до нас и дошли идеи Сократа, ибо последний не писал из принципа, назвал диалектику искусством анализирования понятий в ходе беседы, методом, возбуждающим в душе воспоминания об идеях [122]. Другой выдающийся философ древней Греции Аристотель (384-322 годы до н.э.), являясь, в свою очередь, учеником Платона, рассматривал диалектику уже как форму мышления. Он утверждал, что сущность заключается в самих вещах, ибо не бывает всеобщего отдельно от единичного, диалектическое мышление самого Аристотеля проявляется в постановке им вопроса о соотношении материи и формы. Материя, согласно его утверждениям, это возможность вещи и одновременно ее действительность. Возможность переходит в действительность благодаря материализации идеальной (нематериальной) формы. Диалектика Аристотеля представляет собой реализацию его стремления приблизить формы мышления к отражению истинных процессов проникновения в сущность бытия [4], [29], [5].
В конце XVIII — начале XIX века теоретиком диалектики выступал Г.Гегель. Однако, несмотря на то, что в Гегелевской диалектике мир представлен в виде беспрерывного движения, источником которого выступают его же собственные внутренние противоречия, ход мышления самого Гегеля не соответствует развиваемому им же методу. Так, согласно его собственным утверждениям, развитие, достигая определенной степени, прекращается и природа не претерпевает никаких изменений [47], [48], [148], Как видно, гегелевская диалектика не отвечает возлагаемым на нее надеждам на полноту описания мыслимого и, скорее, предназначена для обоснования свершившегося, нежели прогнозирования состояния ожидаемого. Иными словами, представляет собой адаптивную модель осмысления, зависимую от дополнительных соображений (в данном случае относительно законов природы), внешних по отношению к модели и дополняющих ее. Как видно, диалектика как своеобразная логика диалога, в корне отличается от того хода организации мысли, который диктуется формальной логикой. Различие имеется:
в мотивации взаимодействия двух видений проблемы;
в организации процесса формирования мысли;
в особенностях формулирования ее продукта.
Для удобства логику диалога, вслед за В.С. Библером [22]. [21], [23], Г.Я. Бушем [35] и Р.Й. Павиленисом [121] лучше всего назвать диалогикой: диалогика реализуется только в случаях, когда диалог между двумя взаимоисключающими друг друга логиками приобретает смысл либо в связи с объектом, либо в связи с субъектом осмысления; диалогика оперирует не формально-логическими, а диалектико-логическими понятиями, особенность которых состоит в том, что противоречие между посылками, выполняющими функции тезиса и антитезиса, в их рамках рассматривается как позитивно значимое; диалогика представляет собой своеобразную логику диалога, в которой наличие противоречия оценивается не как показатель несостоятельности теории, а как форма постановки проблемы, дающая возможность превращения предмета теории в объект осмысления;
- диалогика предполагает анализ объекта осмысления через противоречие между взаимоисключающими друг друга его пониманиями.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии