Самосознание, как сознание самого себя, обращенное на себя, может быть только диалогическим. Из диалогической природы самосознания вытекают следующие важные характеристики:
1. Сознание должно быть вненаходимо по отношению к себе, иметь внешнюю по отношению к себе позицию. Самосознание предполагает отношение к себе как к другому, внешнему, отделение от себя.
2. Самосознание не может завершить себя, оно постоянна переходит свои границы, скорее даже существует только на этих границах, в точках перехода.
3. Самосознание, относясь к себе как к целостному, уникальному субъекту, в его целостности, уникальности, должно быть
«образом себя».
Эти характеристики, внешне противоречивые, а на самом деле предполагающие друг друга, в явном виде присутствуют в игре, более того, составляют ее существенный, необходимый момент, определяет ее как игру. В ролевой игре они проявляются особенно ярко. Однако задолго до возникновения собственно ролевой игры (около 3-х лет, согласно Д.Б. Элысоиину) появляются игровые действия, в которых уже отчетливо видно отделение не только от своего действия, но от себя как целого, вненаходимость по отношению к себе,
«Найдя тряпку, чулок, свои штанишки и т.д., накидывает их на головку и говорит “Тата ” (девочка), затем, снимая их с себя, заявляет торжественно: “Я! ” (1.5.24) 1.
Часто дети играют в себя-плохого, изображая запрещаемые им действия.
«Играет в ложь — делает вид, что поднимает что-то с пола и кладет в рот. Отец кричит на него, Саша громко хохочет и повторяет это много раз» (1.7.7) 2.
«Сделает какую-нибудь шалость и сейчас же после этого говорит: “Тепель колесий” (теперь хороший). Взял со стола лекарство (это ему запрещается), поставил обратно “тепель колесий”. Взял палец в рот, вынул “тепель колесий ”» (2.0.27) 3
В этих и подобных действиях ребенок изображает не просто действие, но уже себя — другого, создает свой образ, не совпадающий с собой.
В чем же психологический смысл подобных игр? В них ребенок отстраняется не только от своих действий и умений, но от себя наличного, овнешняет себя в действиях, становится вненаходимым; по отношению к себе — т.е. проявляет по отношению к себе активность, подобную эстетической, завершает себя, создает свой образ. Бахтин показал, что именно в подобной активности — эстетической — и существует сознание и личность. Создавая образ себя, ребенок освобождается от слитости с собой и с ситуацией, погруженности в себя, открывает несовпадение себя с собой, несводимость себя к самому себе — открывает себя как личность. Очень удачно выразился Дж. Родари в книге, посвященной детскому фантазированию: «Чтобы познать себя, надо иметь возможность себя вообразить» 4. По отношению к игре, где на первый план выступает не познание, но сознание, где ребенок впервые становится сознательным, еще точнее можно было бы сказать: чтобы стать собой, надо иметь возможность себя вообразить. Воображая себя, «примеряя» на себя определенные образы (я — девочка; я — плохой; я — хороший; я — большой), ребенок обращается не только к себе — наличному, но к себе — возможному, желанному или нежеланному, как бы экспериментирует со своими возможностями.
Здесь образ понимается не просто как отражение, как видение себя наличного со стороны (такое понимание образа самого себя применительно к самосознанию, как я пыталась показать, было бы неадекватно), но как преображение — ребенок не только отражает себя наличного, но строит, «доводит» себя, то есть изображение (создание образа) есть уже преображение.
Особенно отчетливо это отстранение от себя, создание образа проявляется в собственно ролевой игре. Сама идея роли предполагает выход за свои пределы, отстранение от себя и сознание этого отстранения, с другой стороны, сознание условности и смена ролей вызывает сознание несводимости себя к роли, и, наконец, разыгрывание роли предполагает изображение, создание образа. Остановимся на этом подробнее.
Ролевая игра подробно проанализирована Д.В. Элькониным 5, который считает ее наиболее развитой формой детской игры, «игрой по преимуществу», в которой особенности игры проявляются наиболее полно. Роль, которую принимает ребенок, по мнению Эльконина, является основной, далее неразложимой единицей развитой формы игры. Дети, если их несколько, заранее договариваются о распределении ролей. Принятие роли осознается ребенком как условное, он действует «как если бы» он был шофером, мамой и т.п. Игровые действия определяются принятой ролью, причем то, как отражен в игре смысл роли, определяет характеристику игровых действий. Употребление предметов-заместителей, их игровое значение определяется ролью, один и тот же предмет может иметь различные значения и с ним могут производиться различные игровые действия, в зависимости от роли. Ребенок осознает игровое употребление предметов как игровое. Между играющими детьми существует два ряда отношений — отношения, определяемые принятыми ролями, и отношения, связанные с ситуацией игры — дети одновременно относятся друг к другу как, например, врач и пациент, и как играющие товарищи.
Такова краткая характеристика ролевой игры. Какие же определения сознания предполагает такая игра?
Принятие роли, прежде всего, предполагает сознание отличия от принятой роли. Ребенок, который играет шофера, конечно, не отождествляет себя полностью с шофером, не живет жизнью шофера. С другой стороны, он разыгрывает роль шофера, действует, как если бы он был шофер, т.е. как бы примеряет на себя эту роль. Эта одновременность действий в рамках принятой роли и сознания себя как только исполняющего эту роль, изображающего эти действия, это рассогласование предполагает выход за пределы собственной определенности. Взгляд на себя с позиции роли, сравнение себя с образцом предполагает вненаходимость, внешнюю по отношению к себе позицию, самоопределение по отношению к этой позиции. С другой стороны, осознается и сама эта позиция. Ребенок, ведя себя соответственно принятой роли, со своей позиции, с позиции играющего ребенка смотрит на эту роль. Обе эти позиции одновременно удерживаются в сознании ребенка, причем не как независимо существующие рядом, но как относящиеся друг к другу, но не сливающиеся между собой.
Далее, ребенок в ролевой игре изображает персонажа, выделяя его образ именно как персонажа, то есть строит образ, отличный от реального человека. С другой стороны, сознавая себя как изображающего этот персонаж, ребенок строит и свой образ, отличный от изображаемого персонажа, как бы завершает себя с позиций принятой роли.
И, наконец, ребенок, принимая различные роли, осознает несводимость себя ни к себе наличному, ни к этим ролям, возможность выхода за пределы любой роли, любого положения, любого правила. В игре (может быть, в отличие от целесообразной деятельности маленького ребенка) он никогда не сливается со своей деятельностью, со своей ролью, с ситуацией. Само многообразие принимаемых ребенком ролей, легкость, с которой он их меняет, приводит к этому. Ребенок сегодня шофер, завтра учитель, послезавтра врач или больной, а то и тигр, птица или даже паровоз. Ребенок как бы примеряет различные роли, испытывает себя в различных положениях, преодолевая любую свою определенность и снова определяя себя. Он меняет различные положения как бесконечный набор своих возможностей, ни одна из которых не может до конца реализоваться, пока он играет (т.к. он не отождествляется с ролью), и поэтому каждая предполагает другие возможности, а вместе с тем и несводимость ребенка к ним, его незавершенность, открытость. Это бесконечное богатство возможных ролей именно как только возможных придает игре особое очарование для ребенка, а вместе с тем и формирует и выявляет его сознание как диалогическое, самоустремленное, замкнутое на себя и вместе с тем открытое.
Д В. Эльконин, исследуя роль как центральный момент игры, приводит следующий эксперимент 6. Детям предлагалось играть в самих себя, во взрослых и в товарищей. Остановимся сейчас на играх «в себя». Вот к какому выводу приходит Эльконин: «Младшие дети вообще отказываются играть в “самих себя”, ничем не мотивируя этого отказа. Играть в “самих себя” для них неинтересно. Они не находят в этой игре содержания. Можно предполагать, что отношения между собой и с воспитателями еще не существует для них как отношения. У средних дошкольников, в основном, наблюдается та же картина, с той лишь разницей, что отказ от игры в “самих себя” всегда заменяется предложением другой игры, а в единичных случаях некоторые дети уже вычленяют какое-либо действие, типичное для отношения с экспериментатором, и предлагают его в качестве основной деятельности. “Идемте к вам, будем в картинки смотреть”. Взамен игры возникает какое-либо из обычных занятий.
Эта тенденция к вычленению действий, типичных для отношений детей с воспитателем в обычных жизненных условиях, лишь намечающаяся у детей среднего (5-6 лет) возраста, находит свое продолжение и яркое выражение у старших детей.
Старшие дети предлагают какое-либо из обычных занятий в качестве содержания игры или предлагают повторить весь распорядок жизни детского сада. Реализуя это содержание, дети воспринимают отношения с экспериментатором не как игровые, а как серьезные. Характерно для старших также и то, что они относительно ясно мотивируют свои отказы от предлагаемой игры: “Так не играют. Это не игра”, “Как же мне в Нину играть, когда я и есть Нина”» 7.
Итак, дети в экспериментальной ситуации не играют в себя. Между тем, мы видели, что даже дети более младшего возраста играют в себя, но не в себя наличного, а в себя воображаемого. Ребенок, который понимает предложение экспериментатора играть в себя как предложение воспроизводить себя наличного, обычно либо отказывается от этого предложения, либо воспроизводит свои реальные отношения и действия, но не как игровые, а как серьезные (что тоже обычно скучно для детей и быстро прекращается). Элементы игрового, несерьезного воспроизведения этих реальных действий и отношений появляются у детей старшего возраста, но также обычно быстро прекращаются 8. Игра «в себя», понятая как воспроизведение себя-реального, наличного (а именно так, судя по всему, дети воспринимают предложение экспериментатора) не воспринимается ими как игра.
В самостоятельных же играх дети охотно играют в себя, но всегда не в себя — реального, а в себя — воображаемого, отстраненного, преображенного. Я приводила примеры подобных игр в себя-плохого. Аналогичные примеры приводит и К.И. Чуковский.
Часто дети придумывают своего «отрицательного» двойника, которому приписывают собственные ошибки и запрещаемые им действия. Юрик (2.6) «однажды обмолвился и сказал вместо винтики — тинтики. Его поправили, и он заявил, не смутившись:
— Это Боря сказал тинтики, а Юрик сказал винтики.
Среди близких знакомых Юрика никакого Бори тогда не было. Юрик изобрел этого Борю специально затем, чтобы взваливать на него все свои ошибки и промахи, а себе приписывать непогрешимость речей.
— Это Боря сказал мамовар, а Юрик сказал самовар. Это Боря сказал: дан-дан, а Юрик сказал: чемодан» 9.
Смысл подобной игры не только в том, что ребенок «приписывает себе «непогрешимость речей», но и в том, что мальчик отделяется от себя, обнаруживает свое несовпадение с самим собой, «играет в себя». Дети охотно играют и в себя — желаемого, возможного. Так, например, Пантелеев описывает длительную игру в школу, в которой девочка-дошкольница исполняла роль ученицы.
Таким образом, игра в себя всегда связана с «воображением» себя, с вненаходимостыо по отношению к себе, с созданием образа себя, а не просто с воссозданием себя реального (как понимают дети предложение экспериментатора в экспериментальной ситуации). В этом смысле все детские игры — это игры в себя, так как любая игра предполагает отделение от себя, завершение себя с позиции роли, а в то же время и незавершенность, примеривание различных ролей, несводимость к ним. Эта «игра в себя» формирует и выявляет для ребенка неоднозначность его самого, несовпадение его с ним самим, его авторство по отношению к самому себе — его самосознание.
____________
1 Гаврилова, указ. соч., с.43.
2 Менчинская, указ. соч., с.42.
3 Там же, с.61.
4 Родари Дж. Грамматика фантазии. М. 1978, с.123.
5 Эльконин, указ. соч., с.169-245.
6 Эльконин, указ. соч., с.196-203.
7 Там же, с. 196-197.
8 Эльконин, указ. соч., с.196.
9 Чуковский К.И. От двух до пяти. М., 1990, с.64-65.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии