10. Но равным образом и принадлежащие к одному с нами очагу, подтверждая свои рассуждения свидетельством Платона, могут попытаться привить высокомерное отношение к математике имеющим с ней поверхностное знакомство. Действительно, сам философ в "Государстве" изгнал оное математическое знание из хоровода наук и обвинил его в незнании своих собственных начал; помимо этого они приводят слова «у кого началом служит то, чего он не знает, а заключение и середина состоят из того, чего он не знает», и все прочие упреки, которые Сократ выдвинул против этого вида знания. 42 Но поскольку мы обращаем эти рассуждения к друзьям, мы должны им напомнить следующее: во-первых, Платон сам отчетливо показывает, что математика служит очищению и возвышению души и — наподобие Афины у Гомера 43 — прогоняет тьму от умного света разума, «сохранить который в целости дороже, чем иметь тысячу глаз», 44 и что она приобщена к дарам не только Гермеса, но и Афины 45 ; а во-вторых, он повсюду называет ее наукой и причиной величайшего счастья для тех, кто ею занимается.
Я объясню, что он имеет в виду, когда в "Государстве" отказывается называть математику наукой, однако — вкратце, поскольку говорю для знающих. Неоднократно Платон называет наукой всякое, скажем так, знание общего, подразделяя его в соответствии с чувством, познающим каждую данную область, причем безотносительно к тому, познается это на основе искусства иди сноровки. В этом, я полагаю, смысле он, как представляется, употребляет имя «наука» в "Политике" и "Софисте", 46 в частности, называя наукой «благородную софистику», которую в Горгии Сократ объявил сноровкой и угодничеством, 47 а также многие другие — не подлинные науки, а виды сноровки. И разделив это знание о всеобщем на познающее причины и знающее беспричинно, одно он удостоил имени «наука», а другое — «сноровка». Именно поэтому он иной раз дает искусствам имя науки, но сноровке — никогда. И действительно: «Как может нечто неразумное быть наукой?» — говорит он в "Пире". 48 Следовательно, всякое знание, обладающее смыслом познаваемого и причиной, является некоей наукой. Но он, далее, еще раз разделяет эту науку, обладающую знанием своего предмета, исходящим из причины, в результате чего одна ее часть оказывается основанной на предположениях и носит частный характер, а другая — постоянно обладающей знанием тождественного и неизменного; поэтому в соответствии с таким разделением все врачебное искусство и всякое знание, связанное с вещественным, он отделяет от науки, но математику И вообще всякое познание вечного он называет теоретической наукой. И разделяя теперь уже эту науку, которую мы отдалили от искусства, он утверждает, что одна ее часть не нуждается в предпосылках, а другая исходит· из предпосылок; при этом не нуждающаяся в предпосылках обладает знанием целостного — включая и высочайшую причину всего — и целью своего восхождения делает благо, тогда как другая, имея перед собой определенные начала, исходя из них показывает их следствия, продвигаясь, таким образом, не к началу, а к конечному результату. 49 Именно в этом смысле он говорит, что математика, поскольку она пользуется предпосылками, не является беспредпосыдочной и совершенной наукой. И действительно, есть единственно подлинная наука, — та, с помощью которой мы от природы способны познавать все, и от которой берут начала науки как более близкие к ней, так и более удаленные.
Поэтому не следует говорить, будто Платон отлучает математику от наук, — просто он показывает, что она — вторая после единой высшей науки; и не следует говорить, будто согласно Платону она не знает собственных начал, но что она, — взяв начала у той и располагая ими, но их не доказывая, — доказывает то, что из них следует. Кстати говоря, он и относительно души в одном случае признает, что она, появившись из математических рациональных построений, является началом движения, а в другом случае — что она получает движение от умопостигаемых родов. И одно согласуется с другим. В самом деле, для того, что приводится в движение другим, она является началом движения; но в таком случае она не является причиной движения как такового. Точно таким же образом и математика является второй после ведомой первейшей науки и по сравнению с ней она несовершенна; однако же она наука, не беспредпосыдочная, но тем не менее знающая доступные ей имеющиеся в душе рациональные построения, предоставляющая причины для умозаключений и обладающая рациональным основанием знаемого ею. Это — по поводу мнения Платона относительно наук.
_____________
42 Plat. Resp. 533b-d:
«Что касается остальных наук... (речь идет о геометрии и тех науках, которые следуют за ней), то им всего лишь снится бытие, а наяву им невозможно его увидеть... У кого началом служит то, чего он не знает, а заключение и середина состоят из того, что нельзя сплести воедино, может ли подобного рода знание когда-либо стать знанием?».
43 Hom. Od. XIII 189 sqq.: Афина открывает Одиссею Итаку, развеяв туман (352: «...богиня туман разделила, — окрестность явилась»).
44 Plat. Resp. 527e.
45 Ср. Plat. Resp. 525с :
правители идеального государства должны прийти «с помощью самого мышления к созерцанию природы чисел — не ради купли-продажи, о чем заботятся купцы и торговцы, но для военных целей и чтобы облегчить самой душе ее обращение к становлению и истинному бытию».
Война и мудрость опекаемы Афиной (об этом Прокл подробно рассуждает в Comment. In Tim. I p. 165.30-169.21 Diehl); Гермес опекает торговлю.
46 Plat. Soph. 231b.
47 Plat. Gorg. 464с sqq.
48 Plat. Symp. 202a.
49 Ср. Plat. Resp. 511b-c.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии