[Топы, устанавливающие условия правильности построения определений (продолжение)]
Если же дали определение видового отличия, то следует смотреть, не есть ли оно определение и чего-то другого. Если, например, сказали, что нечетное число есть число, имеющее середину, то следует еще определить, в каком смысле оно имеет середину, ибо «число» одинаково содержится в той и другой части речи, а «нечетное» заменено речью. Между тем середину имеет и линия, и тело, а они не нечетны. Так что указанное не будет определением нечетного. Если же «имеющее середину» многозначно, то следует уточнить, в каком смысле оно имеет середину. Поэтому здесь возможен будет упрек или умозаключение о том, что определение не дано.
Опять же следует смотреть, не обстоит ли дело так, что определяемое принадлежит к существующему, а содержащееся в определении — к несуществующему, например если белое определяется как цвет, смешанный с огнем, ведь невозможно, чтобы нетелесное было смешано с телесным, так что не может существовать цвет, смешанный с огнем, а белое существует.
Далее, те, кто при определении соотнесенного не уточняет, с чем оно соотносится, а включает [в определение] нечто большее, ошибаются или полностью, или отчасти, например если назовут врачебное искусство знанием о сущем. В самом деле, если врачебное искусство не есть знание ни о чем сущем, то ошибаются полностью; если же оно есть знание об одном сущем, а о другом нет, то ошибаются отчасти. Ибо оно необходимо должно быть знанием обо всем сущем, если только утверждают, что оно знание о сущем само по себе, а не привходящим образом. Так же обстоит дело и с другими членами соотношения. Ведь все познаваемое соотносится со знанием. Равным образом обстоит дело и с другим [соотнесенным], так как всякое соотнесенное обратимо [с тем, с чем оно соотнесено]. Далее, если тот, кто указывает нечто не как сущее само по себе, а как привходящее, и указывает правильно, то он соотносит каждое соотнесенное не с чем-то одним, а со многим. Ведь ничто не мешает, чтобы одно и то же было и сущим, и белым, и благим; так что тот, кто указывает [как соотнесенное] то или другое из перечисленного, указывает правильно, если только тот, кто указывает это как привходящее, указывает правильно.
Далее, невозможно, чтобы подобное определение относилось только к указанному. Ведь не только врачебное искусство, но и другие знания соотносятся с сущим, так что каждое знание есть знание о сущем.
Ясно поэтому, что такое определение не есть определение какого-либо знания, ибо определение должно относиться только к чему-то одному, а не быть общим [для многих].
Иногда же определяют не вещь [вообще], а вещь, находящуюся в хорошем состоянии или в совершенном виде. Таково определение, которое дают ритору или вору, если ритора определяют как способного в каждом случае находить убедительные [доводы] и ничего не упускать, вора же — как того, кто берет тайком.
Ясно, что каждый из них, будучи таким, есть: один — искусный ритор, другой — искусный вор. Ибо вор [вообще] не тот, кто берет тайком, а тот, кто хочет брать тайком.
Опять же следует смотреть, не указали ли то, что предпочитаемо ради него самого, как способствующее чему-то, или как добивающееся чего-то, или так или иначе предпочитаемо ради чего-то другого, например справедливость — как охраняющую законы или мудрость — как способствующую счастью. Ведь то, что способствует или охраняет, принадлежит к предпочитаемому ради другого. Или быть может, ничто не мешает, чтобы то, что предпочитаемо ради него самого, было предпочитаемо и ради другого. Но, конечно, не меньше ошибся тот, кто таким образом определил то, что предпочитаемо ради него самого, ибо наилучшее у каждой вещи есть то, что больше всего содержится в ее сущности, а то, что предпочитаемо ради него самого, лучше, чем предпочитаемое ради другого. Так что и определение должно обозначать скорее именно это.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии