V.

Точно таким же образом нужно понимать и то, что (происходит) с запахами. То же самое, что в жидкости производит сухое, то же в другом роде делает богатая соками влага, как в воздухе, так в равной степени и в воде. (Ибо мы говорим, что им общо прозрачное, а с другой стороны, нечто обладает запахом не в силу того, что оно прозрачное, а в силу того, что оно (как бы) выстирывает или вымывает имеющую запах сухость.) Ведь не только в воздухе, но и в воде есть то, что относится к обонянию. Ясно это на примере рыб и черепах. Ибо все это может обонять, хотя в воде нет воздуха (ведь воздух, когда образуется, плавает на поверхности) и они не дышат. Следовательно, если предположить, что и воздух, и вода влажные, то, пожалуй, (получится, что) природа благоухающего в жидкости сухого будет запахом и то, что можно нюхать, такого рода. А то, что это претерпевание исходит от обладающего запахом, ясно на примере того, что имеет, и того, что не имеет запах. Ведь элементы нельзя обонять, например воздух, землю, воду, по причине того, что ни сухие, ни влажные из их числа не имеют вкуса, если не составляют какой‑то смеси. Поэтому и море имеет запах (ведь оно имеет сок и сухость), а морские воды пахнут сильнее, чем щелок (испаряющееся из них масло наглядно (это) показывает), а щелок пахнет сильнее, чем земля. Далее, нельзя обонять камень, ведь это нечто лишенное запаха, а древо можно обонять, ведь оно обладает запахом, а водянистое — хуже, чем деревянное. Далее, из того, что добывают из недр, невозможно обонять золото, ведь это нечто лишенное запаха, а вот медь и железо — можно, особенно, когда жидкость испарилась, шлаки становятся пахучими. А серебро и олово более пахучи, чем одно, и менее пахучи, чем другое, ведь они водянистые.
Некоторым кажется, что пары дыма и есть запах, общий как земле, так и воздуху. Поэтому Гераклит и сказал, что если все сущее, пожалуй, станет дымом, то ноздри распознают (это), и все поэтому говорят об обонянии, одни как о дыхании, другие как об испарении, а третьи как о том и о другом. И говорят, будто дыхание как некая влага и дым, подобно испарению, общие и для воздуха, и для земли: из первого образуется вода, а из второго — некий вид земли. Но и то и другое едва ли (дают правильный ответ на вопрос о том, что такое запах). Ибо дыхание относится к воде, а пары дыма не могут возникать в воде. Между тем, (существа), которые обитают в воде, тоже обладают обонянием, как было сказано выше. Далее, об испарении говорится так же, как и об истечениях. Но как о том, так и об этом неудачно. Итак, вполне ясно, что жидкое можно пробовать и в дыхании, и в воде и можно испытывать нечто от обладающего запахом сухого (тела). Ведь и воздух по природе влажен. Далее, если сухое действует одинаково и во влажном, и в воздухе, будто бы омываемое (водой), то ясно, что запахи обязательно будут аналогами сокам. Однако же такое, хотя и бывает в некоторых случаях, но привходящим образом. Ведь и запахи бывают пряные, сладкие, острые, кислые и благоухающие, а аналогами горьких можно, пожалуй, назвать гнилые. Поэтому гнилое неприятно для обоняния, подобно тому как то (т. е. горькое) неприятно для питья. Следовательно, ясно, что то же самое, что в воде сок, то в воздухе и воде — запах. И поэтому холодное и лед притупляют вкусовые свойства и уничтожают запахи. Ибо охлаждение и замерзание жидкости уничтожают тепло, приводящее в движение и производящее (действие).
Видов же обоняния два. Ибо совсем не так обстоит дело, как говорят некоторые, будто нет (нескольких) видов обоняния, но, (наоборот), есть. И следует определить, каким образом есть и каким нет. Ибо один их (вид) аналогичен вкусовым ощущениям, как мы сказали, а приятное или неприятное в них существует привходящим образом (ведь по причине того, что существуют претерпевания, связанные с питательным началом, такие запахи (т. е. запахи пищи) для испытывающих (голод) приятны, а для тех, кто насытился и ни в чем не испытывает нужды, неприятны, а также (неприятны) и всем тем, кому неприятна пища, имеющая запахи); так что одни (запахи), как мы сказали, привходящим образом доставляют приятное и неприятное, поэтому являются общими для всех живых существ. А с другой стороны, некоторые из запахов приятны сами по себе, например запахи цветов. Ведь они ни больше, ни меньше не побуждают к пище и никак не удовлетворяют желание, но, скорее, напротив. Прав Страттид, в шутку над Еврипидом сказавший: "Когда варите чечевичную похлебку, не нужно наливать масло мирры". И те, кто теперь примешивают к напиткам такого рода добавки, (способные вызывать аромат) до тех пор, пока из двух чувственных восприятий не возобладает приятное (ощущение), словно от одной (только добавки), принуждаются (к этому) привычкой к удовольствию.
Итак, с одной стороны, способность воспринимать запахи свойственна человеку, а с другой стороны, так как (обоняние) аналогично вкусовым ощущениям, то и остальным живым существам, как сказано выше. И в силу того, что приятное существует привходящим образом, виды их (т. е. виды таких запахов) разделены согласно вкусовым ощущениям, а у этого (т. е. запаха, приятного самого по себе) никоим образом в силу того, что его природа сама по себе приятная или неприятная. А причина того, что такого рода обоняние свойственно человеку, заключается в свойстве мозга (διά τήν έξιν τήν περι τον έγκέφαλον). Ведь так как мозг по природе влажный и кровь в артериях вокруг него, с одной стороны, жидкая и чистая, а с другой — легко охлаждающаяся (поэтому испарение пищи, охлаждающееся в этом месте, создает болезненные потоки), то у людей появился такой вид обоняния для того, чтобы помогать здоровью. Ведь у него (т. е. у обоняния) нет другого дела, кроме этого. И это дело (оно) осуществляет явным образом. Ведь пища, хотя и приятная, как сухая, так и влажная, часто вредит здоровью, а благоухание, исходящее от приятного самого по себе запаха, всегда, так сказать, приносит пользу тем, кто так или иначе может (вдыхать его). И поэтому (обоняние) возникает через вдох, однако же не у всех, но у людей и некоторых имеющих кровь, например у четвероногих, причем постольку, поскольку (оно) весьма сильно причастно природе воздуха. Ведь если запахи поднимаются к мозгу по причине того, что тепло, находящееся в них, легкое, то окружающее это место (т. е. мозг) более здорово. Ведь способность обоняния по своей природе теплая. Природа нашла для дыхания двойное применение: во–первых, как действие для помощи грудной клетке, а во–вторых, как побочное действие для обоняния. Ведь она вызывает движение через ноздри, словно из прохода, затягивающего воздух. Природе человека свойственен подобный род обоняния по причине того, что (человек), если измерить, имеет самый большой и самый влажный мозг в сравнении с остальными живыми существами. Ведь именно поэтому, так сказать, среди живых существ (только) человек воспринимает и радуется запахам цветов и тому подобного. Ведь тело и движение у людей соразмерны преобладанию в мозгу влажности и холода. Остальным же (живым существам), которые имеют легкие, природа предоставила чувственное восприятие путем вдыхания иного рода запаха, чтобы не создавать двух органов чувственного восприятия, ибо (им и этого) достаточно, так как у них, когда они вдыхают, есть чувственное восприятие только одних (видов), наподобие того, как у людей есть чувственное восприятие обоих видов. А те, кто не дышат, лишены способности обоняния, это ясно. Ведь и рыбы и весь род насекомых безошибочно воспринимают с помощью обоняния подобающую пищу издалека по причине питательного запаха, даже если находятся на очень большом расстоянии (от нее). Например, пчелы и род маленьких муравьев, которых некоторые зовут тлей, а также среди морских жителей это улитки и многие другие из такого рода живых существ благодаря обонянию остро воспринимают пищу. А что органы восприятия (запахов) у них разные, это ясно. Поэтому может возникнуть затруднение относительно того, чем воспринимают они запах, если у тех, кто дышит, обоняние возникает только одним способом (ведь кажется, что такое свойственно всем вдыхающим), однако никто из них не вдыхает, и тем не менее они воспринимают (запахи), если только нет другого (чувственного восприятия), кроме этих пяти. Но это невозможно. Ведь обоняние — (это восприятие того, что) имеет запах, и они воспринимают это, однако не точно таким способом, но одних, когда они вдыхают, дыхание лишает покрытия, словно какой‑то крышки (поэтому те, кто не дышат, не воспринимают), а другим, которые не дышат, не дано (испытывать) такого, как видно на примере глаз, (а именно), одни живые существа имеют веки, которые если закрыты, то видеть невозможно, а другие, глазные яблоки у которых твердые, не имеют, поэтому (у них) нет потребности ни в каком открывании, но видят они непосредственно, исходя из присущей им возможности.
Подобным же образом и любое другое живое существо не испытывает отвращения к тому, что издает зловонный запах само по себе, если ничто не грозит гибелью, но от таких (запахов) все равно можно погибнуть, так и люди испытывают головную боль, если вдыхают (запах) угля, и зачастую (даже) умирают. Так же остальные живые существа гибнут от запаха серы и асфальтообразных веществ, однако избегают его, наученные опытом (διά τό πάθος). И они не думают о зловонии самом по себе (однако многие растения имеют зловонные запахи), если только что‑нибудь не присоединится к вкусу или к их пище. И кажется, что чувственное восприятие, связанное с обонянием, само по себе есть среднее между осязательными восприятиями (поскольку чувственные восприятия по числу нечетные, а нечетное число имеет середину), а именно между осязанием и вкусом, с одной стороны, и чувственными восприятиями, возникающими через иной (орган), а именно зрением и слухом, с другой. Поэтому обладание запахом есть некое изменение (πάθος τι) в питательных (началах) (а они в осязательном роде), а также (изменение) слышимого и видимого, поэтому и в воздухе, и в воде можно обонять. Так что обладание запахом есть нечто общее для тех и других и присуще как осязаемому, так слышимому и прозрачному. Поэтому и разумно (предложить такое) сравнение, что (обладание запахом) будто бы есть некое погружение сухого в воду или в жидкость и (как будто похоже на) стирку. О том, каким образом можно говорить о видах запахов, а каким нет, будем считать, что сказано достаточно.
А то, что говорят некоторые пифагорейцы, неразумно. Ибо они полагают, что некоторые живые существа питаются запахами. Во–первых, мы видим, что пища должна быть сложной (да и те, кто получают пищу, не простые, поэтому и возникают пищевые отходы, или внутри, или снаружи, как, например, в растениях, когда вода, будучи сама по себе несмешанной, не доставляет питания, ведь телесное должно быть составным, а еще менее разумно (утверждать), что воздух уплотняется). Во–вторых, у всех живых существ есть место, принимающее пищу, из которого тело, вытягивая, получает (ее). А орган чувственного восприятия запахов (находится) в голове, и проникает (запах) вместе с парообразным испарением, так что, пожалуй, (он) поступает в то место, через которое осуществляется вдох. Итак, ясно, что имеющее запах, поскольку (оно именно имеет запах), не способствует насыщению. Однако, что (оно) способствует здоровью, ясно как на основании (самого) чувственного восприятия, так и на основании сказанного, так что то, (чем является) сок в питательном для принимающего пищу, тем же для здоровья (является) обладающее запахом. Итак, пусть о каждом органе чувственного восприятия в отдельности будет сказано таким образом.