6.

После указанного начала внутренние части образуются, как было сказано, раньше внешних; части, имеющие большую величину, становятся заметными прежде, чем меньшие, хотя некоторые из них возникают не раньше. Прежде всего расчленяются части выше диафрагмы, и они отличаются своей величиной; ниже ее части – меньше и труднее различимы. И это происходит у всех животных, у которых есть различие между верхом и низом, кроме насекомых; из них у тех, которые рождаются червями, прирост идет вверх, так как верхние части на первых порах – меньше. Из передвигающихся животных только у мягкотелых верх и низ не расчленены. Сказанное имеет место и у растений, именно, что в развитии верхняя часть опережает нижнюю, так как семена прежде отдают корни, чем ветви. Части животных разграничиваются пневмой, однако не пневмой матери и не {742а} самого животного, как утверждают некоторые из натурфилософов. Это очевидно при рассмотрении птиц, рыб и насекомых. Одни из них, отдельно от матери, возникают из яйца, в котором они получают расчленение; другие животные вообще не дышат, но возникают из червей и яиц; те же, которые дышат и получают расчленение в матке, не прежде начинают дышать, чем закончится развитие легкого: и оно, и предшествующие части образуются раньше дыхания. Далее, четвероногие с разделенными пальцами, например собака, лев, волк, лисица, шакал, все рождаются слепыми и веки у родившихся раскрываются позднее. Ясно, следовательно, что таким же образом все прочие части как в качественном, так и в количественном отношении потенциально возникают раньше в действительности же – позднее, и в силу тех же причин, которые определяют качество, из одного делается два. Пневма же необходимо должна присутствовать, так как имеется влажное и теплое: одно – в качестве действующего, другое – страдательного начала. Некоторые из древних физиологов пытались определить, что после чего возникает, не имея большого опыта по части происходящего. Ведь части, как и все прочее, возникают одна прежде другой. Но "прежде" имеет несколько значений. Ведь "ради чего" и "то, что ради этого" – различные вещи, и одно из них – прежде по возникновению, другое – по сущности. Два различных значения имеет и "то, что ради этого"; одно из них – "откуда исходит движение", другое – "чем пользуется цель". Я имею в виду, например, порождающее и то, что является инструментом для порождающего; из них одно должно существовать прежде, именно, действующее начало, например, учащее – прежде обучаемого, и флейты – позже учащегося играть на флейте, ибо неумеющим играть на флейте флейты излишни. При наличии трех условий: во-первых, цели, что мы называем "ради чего", во-вторых, того, что существует ради этого, движущего и порождающего начала (ибо движущее и порождающее, поскольку они таковы, относятся к производству и порождаемому) и, в-третьих, полезного и того, чем пользуется цель, – необходимо прежде всего существовать какой-то части, в которой заключается начало движения (и сразу же она становится частью цели, единой и самой важной); после этого – целому и конечной цели и, в-третьих и напоследок, их {742b} инструментальным частям, служащим для известного употребления. Следовательно, если существует нечто такое, что необходимо должно быть присуще животным, содержащее в себе начало и конец данной природы, то оно по необходимости должно возникать первым, поскольку оно является первым движущим и поскольку оно является частью цели вместе c целым. Следовательно, те из инструментальных частей, которые по своей природе служат для порождения, всегда сами должны возникать прежде, так как они существуют ради другого, как его начало; части же не такие, какие существуют ради другого, – позднее. Поэтому не легко различить, какие из частей появляются прежде, какие существуют ради другого, или ради чего они сами существуют. Примешивается сюда то обстоятельство, что движущие части предшествуют в своем возникновении цели, а различить части движущие от инструментальных не легко. И однако этим путем следует отыскивать, что возникает после чего, так как конечный пункт развития для одних – позже, для других – раньше. Поэтому первой возникает часть, заключающая в себе начало; за ней непосредственно следует содержимое верхней части. Поэтому-то у зародышей части около головы и глаза оказываются вначале самыми большими,⁸⁰ а части ниже пупка и ноги – малыми: ведь нижняя половина существует ради верхней и в ней нет ни целевых частей, ни частей, порождающих верхние. Нехорошо говорят и о том, почему возникает необходимость, те, которые утверждают, что "всегда так происходит" и считают ее именно началом в этих вещах, как Демокрит Абдеритянин; они говорят, что для того, что происходит всегда, и для бесконечного не существует начала, а "почему" есть начало, то же, что происходит всегда, есть бесконечное, следовательно, спрашивать "почему" о чем-нибудь подобном, значит, по их мнению, искать начало бесконечного. Однако, на том же основании, на каком они считают невозможным отыскивать причину невозможно никакое доказательство чего-либо вечного, а оно существует как для вещей вечно возникающих, так и вечно существующих. Ведь и треугольник всегда имеет углы, равные двум прямым, и диагональ всегда несоизмерима со стороной, однако для этого имеется известное основание и доказательство. Итак, что не для всего следует искать начало, это сказано правильно, а что не следует его искать для всего вечно существующего и возникающего – не правильно; это относится только к началам вечных вещей, ибо для начал имеется другой вид познавания, а не доказательство. Началом для вещей неподвижных является "что она есть"; для вещей возникающих – начал больше, они – иного рода и не у всех одинаковы; одним из них является "откуда идет начало движения".⁸¹ Поэтому все животные с кровью получают прежде всего сердце, как было сказано вначале, а у {743а} прочих возникает прежде всего аналог сердца. А из сердца протягиваются вены, подобно тому, как расписывающие стены проводят эскизные линии: ибо части животного расположены вокруг вен, так как они возникают из них. Возникновение частей однородных происходит от действия холода и тепла, так как одни части образуются и твердеют от холода, другие – от тепла. Относительно их различия сказано раньше в других книгах, именно, какие вещества растворяются от влаги и огня и какие не растворимы влагой и не плавятся огнем. Итак, пища, просачивающаяся через вены и поры, находящиеся в каждой части, подобно воде, налитой в необожженный глиняный сосуд, затвердевая от холода, становится мясом или его аналогом, и поэтому они растворяются от огня. Те же из выходящих веществ, которые очень землисты и содержат мало влаги и тепла, подвергаясь охлаждению, вместе с испарением влаги и тепла, становятся твердыми, и землистыми, как, например, ногти, рога, копыта и клювы; поэтому от огня они размягчаются, но ни одно из них не разжижается; некоторые же растворяются жидкостями, например, яичная скорлупа. От действия внутренней теплоты возникают нервы и кости путем высыхания влажности. Поэтому кости и не растворяются от огня, как и глина: они как бы обожжены в печи теплом, возникающим при развитии. Терло это не производит мяса или кости из чего придется, или где, и когда придется, но из существующего по природе вещества и в соответственном месте, и, времени. Ведь ни возможное не станет действительным, если двигатель его не имеет энергии движения, ни обладающее энергией не может произвести что-нибудь из первого попавшегося, так же как ни столяр не может сделать ящик иначе как из дерева, ни дерево без его участия не станет ящиком. Теплота же содержится в семенном выделении и обладает такого рода движением и энергией, которые соответствуют каждой из частей. Поскольку же они недостают или избыточествуют, возникающая часть выходит хуже или уродливее, подобно тому, что изготовляется путем варения для еды или другого дела; но там мы сами устанавливаем соответствие тепла, необходимого для действия, здесь же делает это природа порождающего; а для, существ, возникающих самопроизвольно, причиной является движение и тепло, свойственное времени года. Охлаждение же есть лишение теплоты, и природа пользуется ими обоими, так как они обладают способностью действия, причем одно производит одно, другое – другое. В вещах {743b} возникающих ради чего-нибудь, приходится одну из них охлаждать, другую – нагревать, и таким образом возникает каждая часть: мясо – как нечто мягкое (причем они (тепло и холод) производят это, частью, по необходимости, частью, ради известной цели), нерв – cухим и растяжимым, кость – сухой и ломкой. А кожа возникает путем высыхания мяса, как на вареных кушаниях уплотненная пленка. Но возникновение кожи происходит не только вследствие ее положения с края, но и потому, что вязкое вещество собирается на поверхности, так как оно не способно испаряться. У других животных вязкое вещество сухо; поэтому у животных бескровных покровные части имеют вид раковины или скорлупы, а у имеющих кровь вязкое вещество содержит больше жира. И у кого оно ,не имеет очень землистой природы, жировое вещество скопляется под покровом кожи, как если бы кожа возникла из вязкого вещества подобного рода, либо жир имеет известную вязкость. Все эти- части, как было уже сказано, возникают, с одной стороны, по необходимости, с другой – не по необходимости, а ради известной цели. Итак, прежде всего в отношении развития обособляется верхняя масса тела; нижняя же у животных с кровью получает прирост с течением времени. Все части отграничиваются сначала контурами, а потом получают окраску, мягкую или твердую консистенцию, совершенно так же, как если бы они были сработаны художником природы; ведь и живописцы, очертив сначала животное линиями, в таком виде раскрашивают его. Вследствие того, что начало ощущений лежит в сердце, оно и возникает первым во всем животном; вследствие же присущей ему теплоты, вверху, где оканчиваются вены, образуется противоположная сердечной теплоте холодная часть, – головной мозг. Поэтому-то область головы возникает непосредственно после сердца и отличается своей величиной от прочих, так как мозг е самого начала объемист и влажен. Вызывает недоумение то, что происходит у животных с глазами. Ведь и у сухопутных, и у плавающих, и у летающих животных они кажутся самыми большими из частей, завершают же развитие последними, так как в промежуточное время становятся меньше. Причина этому – та, что воспринимающая часть глаз, так же как и других органов чувств, связана с проходами. {744а} Однако, для осязания и вкуса восприемником ощущения прямо является тело или известная часть тела животных, а для обоняния и слуха – проходы, соединенные с внешним воздухом и наполненные врожденной пневмой, а с другой стороны граничащие с небольшими венами, идущими от сердца к мозгу. Глаз один только из органов чувств имеет особое тело: оно – влажное и холодное и не предсуществует в нем потенциально, чтобы затем возникнуть в действительности, как другие части, но от околомозговой жидкости отделяется чистейшая часть через проходы, которые явным образом идут от глаз к мозговой оболочке. Доказательством этому служит то, что ни одна из частей головы, лежащих около мозга, не является влажной и холодной, а глаз – влажен и холоден. Таким образом, место это по необходимости получает в начале большую величину, а затем спадается, так как и с мозгом происходит то же самое. Сначала влажный и большой, он, по мере испарения жидкости и варения, становится плотнее и спадается, а вместе с ним уменьшается и величина глаз. Вначале, благодаря мозгу, голова имеет наибольший размер, а, вследствие влаги, находящейся в глазах, они кажутся большими. Последними же они завершают развитие потому, что и мозг уплотняется подконец: он поздно лишается холодности и влажности у всех животных, которые его имеют, в особенности же, у людей. По той же причине и брегма⁸² окостеневает после всего: даже после рождения эта кость у детей остается мягкой. Причина, почему это встречается чаще всего у людей, заключается в том, что из животных они имеют самый влажный и большой мозг. А этому причина та, что и в сердце у них теплота наичистейшая; на правильное смешение указывает и мышление, ибо человек есть самое разумное животное.⁸³ И дети долгое время не владеют головой, вследствие тяжести частей около мозга, равным образом, и частями, которые должны двигаться, ибо начало движения поздно овладевает верхними частями и под самый конец теми, движение которых не тесно связано с началом, как конечности. Такой же частью являются и веки. А так как природа ничего не делает напрасного или лишнего, то, очевидно, она не делает и позднее и раньше времени, ибо сделанное тогда будет {744b} напрасным или излишним. Необходимо, следовательно, чтобы одновременно с разделением век они были способны к движению. Итак, поздно совершенствуются у животных глаза вследствие обильного варения, связанного с мозгом; последними же они развиваются потому, что только при сильном овладении движением возможно двигать столь удаленные от начала и охлажденные части. Такую природу ясно показывают веки: если только в голове делается какая-либо тяжесть, будь то от сна, опьянения или чего-нибудь другого подобного, мы не в состоянии поднять веки, хотя они имеют столь незначительный вес. Итак, о глазах сказано: и как они возникают, и почему и по какой причине они последними получают расчленение. Что касается остальных частей, то каждая из них образуется из пищи: наиболее ценные и сопричастные важнейшему началу – из переваренной, чистейшей и первой пищи; части же, возникающие в силу необходимости и ради первых, – из пищи, худшей, из остатков и выделений. Ведь природа, как хороший хозяин, имеет обыкновение не выбрасывать ничего такого, из чего можно сделать что-нибудь пригодное. В хозяйстве лучшая часть приготовленной пищи предназначается для людей свободных; худшая и остатки – для служителей; самую же плохую дают домашним животным. Подобно тому как во внешнем мире разум производит это в целях содействия росту, так природа в самих возникающих существах образует из чистейшей материи мясо и тела прочих органов чувств, а из остатков – кости, нервы, волосы, далее ногти, копыта и все подобные им части; поэтому части эти образуются последними, когда уже появятся природные остатки. Природа костей возникает при первом образовании частей из семянных излишков, а когда животные растут, получает прирост из природной пищи, из которой получают и главные части; из нее, однако, берут только остатки и излишки. Существует во всем нечто первое и второе, к в пище также нечто, служащее для питания и для роста; питающее дает существование как целому, так и частям; второе производит их увеличение; об этом впоследствии мы скажем подробнее. Таким же точно образом, как кости, образуются и нервы, и из тех же частей, т. е. {745b} из семенного и пищевого остатка. Ногти же, волосы, копыта, рога, клювы, шпоры птиц и другие подобные части образуются из вновь приобретенной и производящей рост пищи, которая получается от матери и извне. И поэтому кости растут до известного времени: ведь для всех животных существует предел величины, а следовательно и для роста костей. Если бы они все время росли, то и животные, имеющие кости или их аналог, росли бы, пока жили, ибо кости определяют величину животных. А по какой причине они не растут все время, – будет сказано впоследствии. Волоса же и сродные им образования растут, пока существуют, и еще сильнее во время болезней и когда тела стареют и худеют, потому что больше остается излишка, или меньше расходуется на главные части вследствие старости и болезней, так как, когда его бывает недостаточно из-за "юного" возраста, волос также бывает недостаточно.⁸⁴ Кости же наоборот: они убывают вместе с телом и его частями. Волоса растут и у покойников, только вновь не образуются. Относительно зубов может возникнуть сомнение: по своей природе они тождественны с костями и возникают из костей: ногти же, волоса, рога и подобные им образования возникают из кожи, поэтому они и изменяют свою окраску вместе с кожей: они бывают белыми, черными и всякого другого цвета, смотря по окраске кожи; зубы же – никогда,-так как они происходят из кости у животных, имеющих зубы и кости. Они одни из всех прочих костей растут в течение всей жизни: это ясно показывают зубы, которые уклоняются в сторону от взаимного соприкосновения. Причина такого роста зубов, поскольку это относится к цели, заключается в их работе: ведь они быстро сотрутся, если не будет известного прироста, так как и теперь под старость у некоторых животных много жующих, но не обладающих большими зубами, последние совершенно стираются, так как разрушаются в большей степени, чем растут. И в этом отношении природа хорошо устраивает для будущего, ибо она относит выпадение зубов на старость и конец жизни. Если бы жизнь продолжалась десять тысяч или тысячу лет, зубам следовало бы с самого начала иметь громадную величину и много раз прорезываться, так как, даже при условии непрерывного роста, они все-таки, шлифуясь, становились бы непригодными для работы. Итак, ради чего зубы растут, – об этом сказано. {745b} Однако, зубы имеют природу не тождественную с другими кистями, ибо кости образуются все сразу при первом возникновении и ни одна из них – позднее: зубы же – позднее. Поэтому, выпав, они снова могут вырастать, так как они только касаются костей, а не срастаются с ними. Однако, они образуются из пищи, предназначенной для костей (почему имеют ту же природу) и тогда, когда кости имеется уже в полном числе. Все прочие животные родятся, имея зубы или их аналоги, так как они появляются на свет, закончив свое развитие в большей степени, чем человек; человек же родится, не имея зубов, кроме случаев противоприродных. По какой причине одни зубы появляются и выпадают, другие же не выпадают, – будет сказано в дальнейшем. А, так как все подобные части образуются за счет излишков, то человек, поэтому, имеет на теле волос меньше всех прочих животных и наименьшие (по сравнению с величиной тела) ногти, ибо он имеет наименьшее количество землистого остатка; остаток вообще есть непереваренное вещество, а землистое вещество является в теле самым непереваренным. Итак, как образуется Каждая часть и какова причина возникновения частей, – сказано.
__________
⁸⁰ Ссылка на величину глаз показывает, что наблюдения Аристотеля над развитием производились на птичьих зародышах, так как у них глаза сразу привлекают внимание своей величиной, тогда как у млекопитающих на ранних стадиях они мало заметны. Аристотель был не первый, занимавшийся этими наблюдениями: автор книги «О природе ребенка» рекомендовал производить их систематически; он писал:
«...если кто подложит 20 или больше яиц двум или нескольким курицам для высиживания и затем каждый день, начиная со второго до последнего, когда цыпленок вылупится, будет вынимать по яйцу и разбивать, то, наблюдая внимательно, увидит, что в яйце все так обстоит, как я сказал, насколько, конечно, природу птицы можно сравнить с человеческой» (Гиппократ, Избранные книги, 1936, стр. 251). Эти наблюдения были полностью проведены Аристотелем (см. Приложение).
⁸¹ По учению Аристотеля, изложенному в его логических сочинениях у для нахождения начал пригоден диалектический метод. «Диалектика, будучи исследовательским приемом, открывает путь к началам всех наук» («Топика», 12). Она исходит от обычных взглядов людей или мнений философов (т. е. от вероятного) и подвергает всестороннему систематическому рассмотрению все возможные решения; выявляет затруднения, на которые они наталкиваются, их внутренние противоречия, и таким путем доходят до положений, истинность которых очевидна. Примером могут служить математические аксиомы; они недоказуемы, но служат первыми началами для научного доказательства (аподейктика), которое ведется при помощи силлогизмов. Учение о силлогизмах всецело разработано Аристотелем. В науках естественных и общественных начала находятся с помощью наведения, или индукции. Например, в известном школьном силлогизме: «Все люди смертны, Кай — человек, следовательно, Кай смертен», положение о смертности людей добыто путем индукции.
⁸² Брегмa (βρέγμα) — большой родничок на месте соединения лобных и теменных костей у плода, зарастающий у ребенка последним. Термин этот перешел в антропологию для обозначения того же места на взрослом черепе.
⁸³ Для Аристотеля субстратом мысли была кровь, и мозг как таковой не был органом восприятия и мышления. Учение о связи всех психических функций с мозгом в литературе до Аристотеля полнее всего развивается в книге «О священной болезни» «Гиппократова сборника». Но и там субстратом разумения является, собственно, воздух (пневма), вводимый человеком при дыхании (глава 16). У Аристотеля также пневма и врожденное тепло сообщают крови ее высшие функции.
⁸⁴ Последняя фраза может служить образчиком различного и даже прямо противоположного толкования. В буквальном переводе с греческого она гласит: «Так как, когда его бывает недостаточно, вследствие возраста, и волос бывает недостаточно». В переводе Ауберта и Виммера «Beginnt auch dieser wegen des hоhen Alters zu mangeln, so schwinden auch die Haare» (стр. 191), возраст толкуется как старый, а в латинском переводе Didot — наоборот: «Nam ubi id quoque ob juventutem deficit, pili quoque deficiunt» (стр. 264). В нашем переводе принято толкование латинского перевода, так как оно более соответствует контексту и высказываниям Аристотеля в книге V.