Первый ученик. Если первый шаг в исследовании понимания античной нравственности у В.С.Библера мы сделали, обсуждая понятие «точки акме», то второй шаг я предлагаю выполнить, опираясь на введенное Аристотелем в «Поэтике» понятие «мимесиса».
Филолог. Словарь дает следующие значения:
mimeomai – подражать, воспроизводить, представлять ( об актере, художнике и вообще об искусствах)
mimelos – подражающий, копирующий, скопированный, снятый с натуры
mimema – подражание, копия, снимок, отпечаток
mimesis – подражание, воспроизведение, изображение
mimetes - подражатель
mimetikos – подражательный, способный к подражанию
mimetos – чему можно подражать
mimos – подражатель, актер, mimoi geloion – люди, представляющие смешное, шуты; мим, вид драмы или комедии, изображавшей характеры и с цены из обеденной жизни; подражание, подобие tetrapun mimon ehon – имел подобие четвероногого.
Первый ученик. Отлично. Чтение «Поэтики» Аристотеля значимо для нас, диалогистов, во многих отношениях. Это единственное произведение, в котором разобрана внутренняя форма трагедии. Перед нами здесь понимание греческой трагедии, осуществленное греческим умом. Наше собственное, из нынешнего века, понимание античной трагедии, должно быть подготовлено продумыванием «Поэтики» Аристотеля. Именно «Поэтика» Аристотеля позволяет понять, как и почему трагический театр греков приводит человека в сознание, пробуждает в нем отстраняющее удивление.
Истоком всякого искусства Аристотель считает mimesis – подражание – свойство, прирожденное человеку и отличающее его от животных. Подражание – это элементарный акт приведения себя в сознание. Мимирование ставит на место предмета или действия его миметическую имитацию, производимую движениями или звуками. Мимирование выводит индивида из непосредственно практического отношения и ставит его в остраненную позицию к фактам собственного существования, - позицию рассматривания, размышления, обучения, осмысления. Миметически имитируя миф, человек выходит из него в иную, немифическую позицию. Мимесис – начало искусства и обособление эстетической точки зрения. Это создание того поэтического горизонта, который только и может породить нравственность индивида, его ответственный совестливый поступок.
Филолог. Обсуждая текст «Поэтики» Аристотеля мы часто оказываемся в плену традиционных интерпретаций понятия «мимесис». Боле того, мы чаще всего имеем дело не с исходной рукописью самого Аристотеля, а с текстом, исправленным его издателями. ( См. Брагинская Н.В. Из комментария к «Поэтике» Аристотеля:rutmos, mimesis и др. – Mathesis. Из истории античной науки и философии. М., «Наука», 1991, с.85).
Педагог ШДК. И что Вы предлагаете?
Филолог. Я предлагаю вернуться к рукописному чтению и буквальному пониманию текста «Поэтики» в тех местах, где издатели исправляют текст, а комментаторы и переводчики толкуют понятие «мимесис» расширительно и неточно.
Педагог ШДК. Конечно, мы в практике преподавания постоянно сталкиваемся с тем, что говорим с учениками не о подлинных текстах, а о более и менее адекватных переводах. Мы знаем Шекспира по переводам Пастернака и Маршака. Переводчики, например Маршак, чрезвычайно существенно искажают и исходный замысел, и сюжет оригинала, и смысл отдельных слов. Я вообще предпочитаю говорить не о переводе, а (используя точное украинское слово) о «переспиве» (переспiв – укр.) – относительно самостоятельном произведении, скажем Маршака, в котором сонеты Шекспира воспроизведены лишь частично: многое убрано, многое вновь введено «переспивувачем». Большинство переводов античных, средневековых, нововременных, современных авторов на русский язык являются, на мой взгляд, именно «переспивами». Перевод же, с моей точки зрения, есть в пределе бесконечно большое по объему произведение, включающее оригинальный текст, желательно рукописный, максимально точный «подстрочный» (словарный) перевод отдельных слов и выражений ( со всеми вариантами перевода одного и того же слова) большое количество «переспивов» разных авторов (то, что мы обычно называем переводами) и звукозапись оригинального рукописного текста, в котором оригинальный текст читает носитель языка или его знаток).
Филолог. В трактат Аристотеля переводчики и комментаторы вчитывали эстетические нормы совершенно ему чуждые. Тезис «поэзия есть мимесис» сплошь и рядом истолковывался так: «поэт должен подражать древним образцам».
По мере утраты текстом Аристотеля определенности возрастала абстрактность его идей в глазах читателей. Была преувеличена литературность трагедии. Европейская литературная теория – это теория книжной словесности, уединенно создаваемой и уединенно потребляемой.
Педагог ШДК. Отсюда, между прочим, возникла версия ШДК как школы, воспитывающей одинокого читателя.
Филолог. И эту точку зрения Вы не разделяете?
Педагог ШДК. Конечно, нет!
Филолог. И Вы правы. Во всяком случае, по отношению к античной литературе.
Учитель зарубежной литературы. Но для позиции «античная литература адресована читателю» (а, следовательно, задача школы – сформировать квалифицированного читателя текстов) существует возможность опоры на прямые высказывания Аристотеля!
Филолог. Что Вы имеете в виду?
Учитель зарубежной литературы. Аристотель писал о второстепенности для трагедии зрелища и о первостепенности для нее мифа, то есть сказания, сюжета. Аристотель писал о том, что трагедия может быть хороша и вне сценического воплощения – при одном его прочтении. Аристотель – собиратель книг и первый читатель «современного типа».
- Войдите, чтобы оставлять комментарии