На уроках русского языка В.Ф. Литовский задал вопрос:
У. Чем вы занимаемся на уроках русского языка?
Видимо, обучение русскому языку в этом классе велось более осмысленно, чем обучение математике. Не вспомнились ни выход к доске, ни писание диктантов. Младшие подростки сразу вышли на существенные особенности предмета.
Д. Мы узнаем, что каждое слово что-то значит, что-то обозначает.
Д. На уроках русского языка мы узнаем значения новых слов.
Д. Мы расширяем свой словарный запас.
Д. Но мы еще только наполовину знаем значения слов. Значения многих слов мы еще не знаем.
Влада. У слова есть смысл.
Д. У слова есть суть.
Четко видно, что традиционное обучение русскому языку – это обучение родному языку как иностранному. Но выделенная детьми проблема значения слова – очень важна и для традиционной школы, и для Развивающего обучения, и для Школы диалога культур.
Наиболее интересные диалоги первоклассников ШДК в сентябре и мае посвящены проблеме значения слова (Курганов, 1993, с.127-128; 137-144; Месеняшина, 1995; Берлянд, 1998, с.269-298).
Приведем пример. На первом уроке русского языка в начале сентября 1987г. первоклассники Красноярской гимназии «Универс» обсуждали проблему, предложенную авторами «Букваря» (Жедек, Левин, Репкин, Тимченко, 1978): чем отличается слово от предмета, который оно называет?
Авторы «Букваря» хотят, чтобы дети жестко противопоставили предмет и слово и поняли, что слово обозначает предмет. Но первоклассники переопределяют учебную задачу следующим образом:
«У. Вот линейка. Что можно с ее помощью сделать?
Д. Можно измерить длину двери.
Учитель измеряет.
У. А словом «линейка» можно измерить длину двери?
«Букварь» В.В. Репкина предполагает единственно верный ответ: «Конечно, нет!» с последующим различением слова и предмета. Однако выясняется, что у первоклассников, вчерашних дошкольников, – иная логика размышлений о слове и предмете.
Д. Конечно! Надо сказать: «Линейка, линейка, линейка…». И говорить так, пока дверь не кончится.
У. Ну ладно, вот слово «дверь». Можно ли этим словом открыть дверь?
Д. Да! Вот давайте попробуем! Давайте хором все вместе крикнем «Дверь!»
Кричим.
Двери действительно открываются. Это вернулся из туалета Женя Горшков.
Д. Вот видите!
У. Женя, ты же сам открыл дверь!
Женя Горшков. Не…ет! Не сам. Я как подошел к двери, так слышу: «Дверь! Дверь!» Вот она и открылась, по вашему слову!
Юля Вятчина. Ну вот «ку-ку!» Кукушка не называет, сколько вам лет. Она же не знает… А сколько скажет, столько и будет.
Валера Маслов. Слово может открывать двери, может многое. Вот, например: «Сим-Сим, откройся!» Но это только тогда, когда слово волшебное.» (Курганов, 1993, с.127-128).
Несовпадение слова и предмета, невозможность считать, что слово только лишь название предмета, понимание того, что слово может создать предмет, оказаться чем-то большим, чем предмет, образуют «точку удивления», тормозящую гладкое течение учебной деятельности, спроектированное В.В. Репкиным.
Проблема «Что такое значение слова?» втягивает в себя, как в воронку, новые и новые вопросы: волшебное слово и слово обыденной речи, слово в мифе и слово оракула, определяющее судьбу, поэтическое слово, которое «говорит самое себя» и др.
И первоклассники Школы диалога культур на наших уроках в Красноярске, и пятиклассники на уроках учителя-диалогиста В.Ф. Литовского в Харькове на самых первых диалогах обнаруживают проблему значения слова, которая является одной из центральных проблем современного языкознания.
Так, Р. Якобсон выделял несколько различных функций слова, подчеркивая, что номинативная функция – только одна из многих. (Якобсон, 1975.). Само понятие слова может быть образовано в ходе сопоставления номинативной, поэтической и других функций слова. Пятиклассники обычной школы на уроках В.Ф. Литовского подчеркивают: они занимались не тем, что обсуждали, что такое значение слова, нет, они узнавали значения новых слов, расширяя свой словарный запас. Поэтому правомерен следующий вопрос учителя:
У. А что такое – значение слова?
Д. ???
Пауза. Вопрос учителя вызывает не «лес поднятых рук», а продуктивное молчание.
Дети думают.
У. Это очень серьезный вопрос. Это вопрос, над которым бьется уже, наверное, полторы тысячи лет, наука, которую называют филология и лингвистика. Если хотите, запишите эти названия наук о языке.
Д. А писать в тетради сегодняшнее число?
У. Напишите. Итак, что такое – значение слова?
Д. Это то, что слово значит.
У. И что слово значит? И что это такое – «значить»?
Д. ???
У. Скажите пожалуйста, а все ли слова имеют значение?
Д. Все.
Катя. Глупые слова не имеют никакого смысла.
Д. Не смысла, а значения!
У. Скажи, Катя, смысла или значения нет у «глупых» слов?
Катя. Есть слова, у которых нет смысла, а есть – у которых нет значения.
Катя говорит спокойно, уверенно. Чувствуется, что за ее словами – некая выстраданная правда. Но ни произнести слово без значения или слово, лишенное смысла (Борис Гребенщиков в одной из своих песен рассказывает, что его герои произносили «слова, лишенные всякого смысла, но без напряжения») ни пояснить, что за «глупые» слова она имеет в виду, девочка пока не может.
У. А что это за глупые слова?
Юля. Которые не существуют.
У. Интересно. Юля считает. что есть слова. которые существуют, и есть слова, которые не существуют! Катя, ты говорила о словах, которые не существуют?
Катя. Нет, существуют, но не имеют смысла.
У. Интересно. Есть слова, которые существуют, но не имеют смысла.
Юля. А есть ли примеры?
У. Катя, что ты об этом думаешь? Юля спрашивает: есть ли примеры?Катя. ???
У. Катя, ты можешь ответить на вопрос Юли?
Катя. Нет.
У. А ты, Юля?
Юля. Глупые – это неправильные слова.
У. А какие правильные?
Д. Это те, которые не глупые.
Миша. Это те, которыми мы разговариваем.
У. А глупые слова?
Миша. В них буквы сложены так, что их нельзя прочитать.
Учитель не стал форсировать этот диалог, и так и осталось неизвестным, что за «глупые» слова имела в виду Катя.
Понять размышления пятиклассницы Кати могут помочь диалоги первоклассников Школы диалога культур, затрагивающие сходную тему особенных, «неправильных», «несуществующих» слов.
В конце учебного года первоклассники Красноярска прочитали стихотворение И. Токмаковой:
Ложка – это ложка,
Ложкой суп едят.
Кошка – это кошка,
У кошки семь котят.
Тряпка – это тряпка,
Тряпкой вытру стол.
Шапка – это шапка,
Оделся и пошел.
А я придумал слово,
Смешное слово – плим.
Я повторяю снова:
плим, плим, плим!
Вот прыгает и скачет-
Плим, плим, плим!
и ничего нее значит –
плим, плим, плим.
Это задание взято из учебника «Русский язык»: «Маленькие дети очень любят изобретать новые слова. Об одном таком изобретении рассказано в стихотворении И. Токмаковой. Подумай, чем слово «плим» отличается от других слов в стихотворении? Чего ему не хватает, чтобы стать настоящим словом?» (Репкин, Левин, 1978, с. 109).
Учебная задача, поставленная В. В. Репкиным, была переопределена первоклассниками и породила следующий диалог:
«Максим Исламов. «Плим» – слово. Его можно написать. Можно его сказать.
Ксюша Чайкина. Не слово. Потому что такого слова в русском языке нет. Его мальчик придумал.
Женя Горшков. Словом «плим» можно назвать щенка, дружка. Это слово.
Юля Вятчина. Это слово ничего не обозначает. Значит, не слово.
Валера Маслов. Я согласен и с Максимом, и с Ксюшей. Если прибавить к этому слову другие буквы или изменить некоторые буквы, то будет слово, например, «плим» – «плита».
Ксюша Чайкина. Юля права. Откроем словарь. Словарь синонимов русского языка. Словарь омонимов русского языка. Толковый словарь русского языка. Нигде там не найдете вы слова «плим». Нельзя так друга называть. Это вообще слово для… Так пианино играет. Звонкое это слово.
Валера Маслов. «Плим» – звучное слово. Им можно назвать маленького, прыгающего. Это слово прыгучее. Оно прыгает.
Семен Гульков. На гитаре играешь, там плим-плим-плим.
Д. И на балалайке.
Света Донова. Это – звук, а не слово, слова «плим» нет.
Юля Вятчина. Ксюша, ты не права. Слова «плим» потому нет в словаре, что все звуки этого слова – в сильных позициях.
Учитель рассказывает первоклассникам о русском поэте Велемире Хлебникове (Хлебников, 1987, с.42,44, 54,54) и читает такие стихи:
О, рассмейтесь, смехачи!
О, засмейтесь, смехачи!
Что смеются смехами, что смеянствуют смеяльно,
О, засмейтесь усмеяльно!...
Надя Бахтигозина. Здесь совсем другое дело. «Смехачи», «смеюнчики» - это, конечно, слова. Ясно, что они рассказывают про смех.
Ксюша Чайкина. Но слово «плим» звучит красиво… А «смехунчики» для меня глуховато звучит.
У. А вот это:
Бобэоби пелись губы,
Вээоми пелись взоры,
Пиээо пелись брови,
Лиээй – пелся облик,
Гзи-гзи-гзэо пелась цепь…
Ксюша Чайкина. «Гзи-гзи-гзэо» – это страшное, звонкое слово!
У. Слово?
Данила Периков. Гзи-гзи-гзэо – это волшебный меч – твою голову с плеч.
Юля Вятчина. Губы говорят ласково. Губы сами мягкие и говорят мягко, ласкают. А цепь сама твердая и твердо говорит. Здесь каждая вещь сама себя говорит.
Семен Гульков. Умные вещи. говорящие.
Женя Горшков. А “фью-фью”? Это что? Слово или нет ?
У. А это:
Жарбог! Жарбог!
Я в тебя грезитвой мечу.
Дола славный стаедей,
О, взметни ты мне навстречу
стаю вольных жарирей…
Максим Исламов. Ну. это ясно про кого. Это Геракл на краю земли угрожает Гелиосу.
Д. “Жарбог”, “ жарирей” – это слова. Потому что у них есть родственники. а “плим” – одинокое слово. у него нет родственников с той же самой главной частью. Поэтому “плим” не слово.
Ксюша Чайкина. Родственники у слова “плим” есть! Родственниками слова “плим” являются слова “времирей”, “гзи-гзи-гзэо”. “бобэоби”, “жарирей”…Это семья таких слов. Можно сказку про них придумать. Эти слова – волшебные. Они живут в волшебном лесу. Фью-фью свистит и веселит. Гзи-гзи-гзэо пугает. Плим прыгает. Бобэоби ласкает. Жарирей – приучает людей не бояться солнца. Это семья неизвестных слов (Курганов С.Ю., 1993, с. 137-140).
Идеи пятиклассниц Кати и Юли, высказанные на уроках В.Ф. Литовского (но пока, к сожалению, в достаточной мере не развернутые) очень глубоки и богаты различными возможными продолжениями, толкованиями, расширениями (что, конечно, не исключает, а только предполагает необходимость возвращения на последующих уроках в пятом классе к диалогу с самими Катей и Юлей и прояснению того, что же имела в виду каждая из девочек, говоря о странных, «глупых» словах, не имеющих значения или смысла).
Проблему слов, находящихся на грани существования и потому порождающих вопрос: «А что такое – быть словом?», обсуждают и ученики воображаемой, «бумажной» Школы диалога культур в книге И.Е. Берлянд «Загадки слова»:
«У. Каппа придумал такое «слово» – блюмбик. Слово ли это на самом деле? Кто-то из вас утверждал, что нет. Блюмбик – не слово, потому что ничего не значит.
Бета. Я утверждал. Слово – это то, что значит. А блюмбик, конечно, не слово…
Эта. А я все-таки думаю, что блюмбик – это слово. Слово, потому что в нем те же звуки, что и в словах. Что-то оно все-таки значит, хотя и непонятно что. И даже на русское слово, а не, например, английское или китайское. Помните, мы вспоминали разные считалки – там много таких слов. например, эныки-беныки, анцы-дванцы…
Бета. Это все-таки не настоящие слова…
Эта. Они гораздо больше похожи на слова, чем на что-то другое.
Каппа. …Это «слово»…ведет себя так, как и «нормальные» слова. Это слово. Слово, потому что склоняется. С ним можно обращаться как со словом - сказать…
Бета. И ты, Каппа, считаешь, что это совсем настоящее слово, несмотря на то, что ты не знаешь, что оно значит?
Каппа. Да, считаю…
Бета. Мы выясняли, что такое слово, и специально придумали этот блюмбик, чтобы выяснить, слово это или нет. Для урока мы его придумали.
Эта. Оно может и по-другому пригодиться, можно так собаку называть, или игрушку. Оно веселенькое такое, подходит маленькой собачке.»
(Берлянд, 1998а, с.277-279).
Как бы подключаясь к диалогу пятиклассниц Кати, Юли и Миши, первоклассников Максима, Ксюши, Жени, Юли, Валеры, Семена, Светы, Данилы, героев книги И.Е. Берлянд Беты, Эты и Каппы о существующих и несуществующих словах, Велемир Хлебников пишет: «А если брать сочетания этих звуков в вольном порядке, например: бобеоби, или дыр бул щыл, или Манч! Манч! или чи брео зо! – то такие слова не принадлежат ни к какому языку, но в то же время что-то говорят, что-то неуловимое, но все-таки существующее.» (Хлебников, 1987, с.627-628).
В.Ф. Литовский, продолжая диалог, теперь обращается к той группе пятиклассников, которые готовы обсуждать слова, имеющие значение.
У. А слова, которые имеют значение, нам известны?
Наташа. Да.
У. Ты знаешь такие слова?
Наташа. Да.
У. Приведи, пожалуйста, пример.
Наташа. Учение.
У. Это слово имеет значение?
Катя. Да. Потому что надо учиться!
У. Очень интересную мысль высказала Катя. Слово «учение» имеет значение, потому что надо учиться.
Д. Имеет значение слово «работа».
У. А слово «стул» имеет значение?
Д. ???
Д. Нет.
Д. Да.
У. Кто считает, что слово «стул» не имеет значения, поднимите руку, пожалуйста!
Миша. Слово «стул» не имеет значения, потому что не обозначает действия, которое с ним нужно делать.
У. Ученые считают, что первыми словами, которые были у людей, были слова, которые означали действие. Скажите, а слово «работа» обозначает действие?
Миша. Да, оно означает действие.
У. А слово «стул» не означает действие, так?
Миша. Да.
Катя. А «стул» тоже связан с действием! Если бы не было стула, только стояли и ходили, или лежали, а не сидели…
Миша выражает согласие и с этим не спорит.
У. Но Миша говорит, что слово «стул» само по себе не означает действия.
Юра. А означает предмет.
У. Если слово означает предмет, у него есть значение?
Миша. Нет.
У. Очень интересно! Многие ученые согласились бы с Юрой. Другие ученые были бы согласны с Мишей. А еще ученые стали бы расспрашивать Юлю, как она додумалась до таких важных вещей, что есть слова, которые существуют, а есть, которые не существуют?
Дети смеются.
У. Погодите, разве это смешно? Для многих ученых это невероятно важно, потому что возникает вопрос: а что такое существовать?
То, что слово изначально связано с действием, обнаружили шестилетние первоклассники Школа диалога культур в Харьковской гимназии «ОЧАГ» (Курганов, 2005, с.149; 154 – 159). Так, Богдан Вычеров предложил следующее:
Богдан. Звук – это приказ грубый звук) или значение (ласковый звук.) Например: звук-приказ: «ФАС!» звук-значение: «И – дии…». Звук-приказ возник раньше, чем звук-значение. Например: «Иди!» - это звук-приказ. У этого звука нет значения. Потом мы начинаем ласково звать: «И-дии…». И этим словом мы начинаем называть того, кого ласкаем, например: «Ира». Так получается звук-значение. Мы трогаем звуком того, кого любим, называем его.
Богдана можно понять так. Для ребенка ”мама” – это вначале “приказ”. Потом интонация приказа смягчается, и получается слово-название “мама”. Слово-название (“значение”) производится из слова-приказа смягчением и ласканием интонации. Человек ласкает предмет и тем самым порождает его для себя, как бы ласково обволакивает. Из предмета вожделения (глагольное слово-приказ) объект превращается в предмет сознания, со-бытия, со-существования, в имя существительное.
Если это рисовать с помощью картинок (что мы и делали с Богданом на доске после уроков, окруженные группой детей), то глагольное, повелительное слово-приказ рисуется стрелкой от Богдана к предмету (Ире). Получается “Иди!” Затем интонация смягчается, становится ласкающей. Это рисуется ласковой стрелкой, обволакивающей предмет. (“И–дии…”) Эта стрелка возвращается к Богдану, даруя ему образ предмета – имя существительное. (“И-ра”).
Первоклассник Богдан на наших уроках и пятиклассник Миша на уроке В. Ф. Литовского, занимают противоположные позиции (пятиклассник Миша считает, что значение имеют только слова, означающие действия; первоклассник Богдан думает, что, напротив, слово обретает значение, переставая означать действие, а начиная означать предмет), но сходятся в одном: первоначально слово было связано с действием. ( О культурных основаниях этих представлений см. Поршнев, 1971.)
Желая разобраться с тем, что такое значение слова, пятиклассники предложили использовать привычную форму работы – подбор однокоренных слов:
значение
знак
знаю
знание
значить
назначить
назначение
знать
знаток
Любопытно, что формальный ответ: корень слова «значения» – «зна», мало что дает для понимания того, что же такое «значение».
Мы встречаемся со своеобразной инверсией: способ работы, усвоенный в начальной школе, используется учащимися для новых (подростковых) целей. В начальной школе парадигма родственных слов была формальным грамматическим средством определения корня.
Теперь то, что было средством (парадигма родственных слов) становится предметом понимания: значение – это знак, который я знаю, делает из меня знатока, значение слова связано с назначением и знанием.
Превращение парадигмы – в синтагму как бы символизирует переход от проблем начальной школы к проблемам школы подростковой.
От грамматического значения слов подростки прорываются к их смыслу.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии