Валерия Ахметова. Наша работа носит условное название «К вопросу о значении волшебной и бытовой сказки». Название действительно условно, потому что главной ее особенностью является спонтанность, на что указывают все рецензенты. Мы, наверное, не успели ее достаточно хорошо оформить. Это недостаток или достоинство? Уже высказывалось мнение, что наше сочинение спорно. Это действительно так, и даже сразу в нескольких отношениях. Работа родилась в спорах, у нее два автора и состоит она из двух частей, причем видны противоречия этих частей, которые, вообще-то говоря, и написаны о разном.
Первую часть писала Ксения, вторую – я. Сначала мы даже хотели написать наше сочинение в форме диалога. Эта работа появилась только потому, что мы были вдвоем. Несмотря на то, что мы по-разному понимаем, и что такое миф, и многое другое, о чем в ней говорится. Но в конце концов получилось, что работа имеет, так сказать, кольцевую структуру. Хотя мы в некоторых вещах и расходимся во мнениях, однако приходим к одному и тому же. Наше произведение спорит и с нами: после того как оно было отпечатано, мы обнаружили, что с некоторыми моментами каждый из авторов не согласен, и сейчас вы узнаете, как мы рассуждали месяц назад. И хотя мы обе использовали немалое число книг при написании работы, можно сказать, что мы не основываемся на этом, а лишь отталкиваемся от книжного материала. Первоначальное название звучало так: «Нравственные категории средневекового человека». Я очень диктаторски вела себя во время создания работы, поэтому именно я сейчас и выступаю. Мне показалось несправедливым, что, когда изучают нравственные категории средневекового человека, основываются только на «ученой литературе». «Ученая литература» - это термин, взятый из книги Жака Ле Гоффа. Мы хотели воссоздать представления о мире, о счастье человека на материале сказок, поскольку именно в сказках они отражены.
В первой части работы я привожу высказывание Тронского о том, что такое в его понимании сказка. На этом же определении основывается и Пропп, широко используя его в своей книге «Исторические корни волшебной сказки». Данное определение гласит: сказка – это «миф, потерявший свое социальное значение». Меня действительно больше волновали взаимоотношения сказки и мифа, и отчасти поэтому сложилось другое мнение о том, что же такое сказка. Я пришла к выводу, что были объективные причины для рождения сказки, и причины эти в самой эпохе. Здесь речь идет о средневековье. Ле Гофф отмечает, что ментальность – это темница, в которой заключено время большой длительности. И крестьянство в XIX веке продолжало жить тем же, чем и прежде.
Вторая основная идея: миф, потерявший социальное значение, - это еще не сказка.
Существует временной разрыв между мифом, потерявшим социальное значение, и сказкой, оформившейся так. Как мы ее знаем сейчас. Последняя появилась достаточно поздно. Если мы обратимся к текстам, то увидим, что в сказке наши отражение и экономические отношения периода средневековья, и само средневековое общество. С другой стороны, мы не увидим процесса «христианизации» в сказке. И этот факт, и другие позволяют нам «сдвинуть» время рождения сказки ближе к середине средневековья. Можно даже противопоставить сказку и миф. Миф – это комплекс знаний, принимаемый человеком как данность. Отношения между человеком и мифом были, как отношения между учителем и учеником. В сказке же совершенно иначе. Сказка старается вывести человека из реального мира. В своей части работы я говорю о том, что сказка служила для поддержания надежды в человеке, возникнув как реакция на рудную жизнь, на давление обстоятельств. Человек живет в сказке, он волен обращаться с ней как захочет. Поэтому мы можем говорить о связи сказки с мифом только как об атавистической и механической. И когда я говорю об атавистической связи, то подразумеваю, что связь эта теснейшая.
Говоря «человек», я имею в виду крестьянина и низший социальный слой населения. Так вот, человек был поставлен в ситуацию, когда он не хотел принять христианства и в то же время не мог его не принять. И в сказке мы видим, что он принимает лишь внешние атрибуты христианства, а сама человеческая сущность остается языческой...
Ксения Мельникова. Главный вопрос, по которому наши мнения разошлись, - происхождение сказки. Если у Леры в ее части работы есть временной разрыв между сказкой и мифом, то у меня - постепенный переход мифа в сказку.
Лера утверждает, что сказка несет в себе надежду, а я говорю, что она отражает надежду – это очень тонкий нюанс. И далее, опираясь только на сказки, я попыталась найти различия между русским и германским крестьянином, что и позволяет мне сделать некоторые выводы. В частности, русский выступает в сказке более пассивным человеком, в нем живы еще языческие представления о мире, языческие правила существования…
- Войдите, чтобы оставлять комментарии