Лена Берман. У тебя получается, схема – это главное в твоей работе?
Настя Валышкова. Да. Но в начале это было неглавным. По-моему, никто не заметил эту схему, если не вдумываться и не читать. У меня даже в начале написано: «неглавное – это то, что мы при первом прочтении в произведении не замечаем». Но, если читать, вдумываясь в суть, то можно заметить, что «неглавное» - это как раз - таки в одном случае схема, а в другом – закономерность или какая-то особенность. И там уже идут примеры.
Ирина Ефимовна Берлянд ( психолог творческой группы «Школа диалога культур»). Вопрос, относящийся к существу работы, а может быть, Настя просто удовлетворит мое любопытство, если захочет. Настя, мне очень интересно, читали ли вы Эйзенштейна, где он говорит, что киномонтаж придумал Пушкин в своих сказках?
Настя Валышкова. Эйзенштейна я не читала. Я просто догадалась…
Ирина Ефимовна Берлянд. Это кинорежиссер.
Настя Валышкова. Знакомая фамилия.
Ирина Ефимовна Берлянд. Считается, что он изобрел идею кинематографического монтажа, и вот вы сейчас почти дословно воспроизвели Эйзенштейна.
Юля Наумова ( рецензент). Рецензию я написала небольшую; попробовала оспорить Настин вывод о том, что произведение пишется по какой-то определенной схеме. Стихи – сочиняются, а схемы составляются. И это, что называется, - «две большие разницы». Мне кажется, что не стоит думать, что Пушкин сидел и размышлял: «Так, вот схема, и по ней я сейчас все это напишу». Мне кажется, что действительно все эти схемы составлялись уже потом, и если взять ту схему, о которой писала Настя, то, мне кажется, по ней уже сейчас можно написать совсем другую сказку. Таким образом, схемы составляются уже после того, как какой-то гениальный автор напишет свое произведение…
Настя Валышкова. А кем составляются?
Юля Наумова. Читателями.
Настя Валышкова. Да. Может быть. Я подумала: автором, но зачем это ему?
Юля Наумова. Мне кажется, что свои сказки Пушкин писал по типу русских народных. Там очень много присущих фольклорным сказкам особенностей. Это вот троекратное упоминание – куда герой ходил и т.д. И схемы, я думаю, составлены по русским народным сказкам. И если бы Пушкин писал, не зная русских народных сказок, то схемы не было.
Татьяна Борисовна Михайлова. Канон создается каким-то гениальным художником или большим стилем? А этому канону пытаются следовать те, кто идет после?
Юля Наумова. Когда я писала рецензию на Настину работу, то посчитала, что составить схему на гениальное произведение вообще невозможно.
Настя Валышкова. Позволь, я тебя перебью. Хочу угадать, что ты скажешь. У тебя схема – это то, что я нарисовала, то есть схема – это то, что рисуют. Нет? Не угадала?
Юля Наумова. Нет. Я хочу сказать, что схема – это какие-то рамки, границы. Поэтому мне кажется, что именно у гения и не может быть схемы. Для меня гений и границы, в которых он должен находиться, как-то очень мало связываются между собой.
Вадим Владиславович Алейников. Это лучше назвать не границами, а скорее «скелетом» произведения, на который может нарасти очень много чего.
Юля Наумова. Вот и я оговорю – все зависит от того, что, собственно, вы подразумеваете под схемой.
Татьяна Борисовна Михайлова. Давайте уточним сказанное. Существует схема, которую составляет читатель, и схема, которой следует автор того или иного произведения, насколько я поняла Юлю.
Настя Валышкова. По-моему, тут вообще можно бесконечно спорить, потому что…Вот когда Юля говорит, что гений не может никаких схем составлять, что это просто нереально, я начинаю почему-то соглашаться с ней. Потом думаю: нет, стоп, передо мной лежит моя работа, я писала ее – значит, я должна отстоять то, что у меня в работе. И вроде бы я согласна с тем. Что я там писала, все-таки это мои мысли. И в то же время, когда Юля говорит, я начинаю и с ней соглашаться…Но если я сейчас начну соглашаться с Юлей, то начнется спор насчет схем, а об этом бесконечно, по-моему, можно спорить.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии