Элине Лемперт-Шепель от Сергея Курганова.
Привет, Линочка!
Очень был рад получить от тебя весточку вот таким оригинальным способом.
Спасибо за внимание к ШДК.
Попробую ответить на некоторые твои замечания.
1. Ты очень точно показываешь, что советская педагогика несколько десятилетий напрягалась в противопоставлении и сопряжении концепции Давыдова и концепции Библера. Давыдова ты справедливо относишь к гегелевскому и марксову подходу. а вот Библера почему-то отнесла к постмодернизму. Здесь я не согласен, конечно. Библер — не менее марксист, чем Давыдов. Но Давыдов не занимался переосмыслением марксистской философии, полностью доверившись Эвальду Ильенкову, который, впрочем. тоже философские основы Марскса и Ленина не переосмыслял, а только развивал и конкретизировал. А вот Библер, будучи марксистом, основы учения Маркса переосмыслял и от Маркса отталкивался не в меньшей степени, чем от Бахтина. особенно в монографии "Предметная деятельность в концепции К. Маркса и самодетерминация индивида", которую Игорь Панчишин и Дима Дубиковский издали в Кемерово.
2. Мне кажется, что главное не в том, что у Давыдова было мало предметов типа пения или рисования и тем более — типа этики семейной жизни или еще чего-то такого про нравственность. Главное в том, как у Давыдова было построено главное (для него) содержание — математика и родной язык (лингвистика), вот эти предметы, которые задают базовые способности младшего школьника, бесспорно, переносимые на все остальное, были выстроены монологически, и при переносе в другие сферы ничего другого, кроме монологичности и селекционного деления класса на "познавателей" (элитарная группа — лидер) и "остальных" (неудачников) и не могли породить. Дело не в том, что научный подход ограничен и должен быть дополнен этикой и эстетикой и разговорами "за жизнь". Ограничен тот научный подход, который избрал Давыдов.
Верно, что диалог для Бахтина — это морально-этическое дело. Но Библер и саму мораль понимал диалогически, то есть как форму самодетерминации индивида в трагической точке акме, в момент исповеди, в романном остранении от своей биографии, в лирическом сообщении о ней, — и в сопряжении этих форм в сознании современного человека.
3. Я думаю, что вопрос о культуре как об инструменте, столь важный для РО, не снимается и в ШДК — ШДК во многом инструментальная концепция, еще как признающая идею "технэ". В ШДК и философия, и математика, и литературоведение требует освоения очень сложных культурных инструментов. Например, бессмысленнго говорить о работе с текстом Гераклита. если он не дан на древнегреческом языке и дети не способны (вместе с учителем) перевести его с древнегреческого, и т.д. Когда мы забываем об этой инструментальной "закраине" ШДК. мы превращаем диалог по Бахтину и Библеру в очень модный и антиинструментальный диалог "in action", в разговор двух или более лиц, не удерживающих теоретического предмета обсуждения, то есть происходящего на уровне здравого смысла. обмена мнениями — вне идеи культуры, вне идеи понятия.
4. Ты задаешь вопрос о том, каким образом в ШДК устроена поддержка учащегося, находящегося в промежутке различных культурных голосов? Я думаю, что здесь не нужно какой-то специфической психологической или этической поддержки. Само образование должно быть так построено, чтобы это происходило на каждом уроке-диалоге.
5. В каком плане для ЩДК важно общение с другими педагогическими культурами? Я могу ответить от себя лично. Очень важно продолжить спор и продуктивное взаимоотталкивание и взаимообогащение с концепцией Давыдова, что постоянно и происходит. Последний эпизод — выход в РГГУ под редакцией Троицкого и с предисловием Адамского и Болотова сборника об инновационных педагогических системах России, где ШДК-концепция и себя излагает, и подробно исследует парадоксы начальной и подростковой школы Давыдова — на материале математики и физики. Очень важно не подменять ШДК Библера более упрощенными моделями.
Важно ни в коем случае не рассматривать ШДК как раздел какой-то мифической "диалогической педагогики". Это — чисто эмпирическое обобщение не имеющих ничего общего между собой явлений. ШДК Библера — это особенное педагогическое явление, как и любое другое особенное явление (например, РО Давыдова) оно не обобщаемо, и должно и изучаться и внедряться как особенное, необобщаемое. Напротив, необходимо точно и определенно показывать принципиальные различия ШДК и других педагогических систем, использующих похожи слова — диалог, общение, уникальность, самость, культура, культурный диалог, равенство детей, коммуникация и пр.
6. Я не думаю. что мы когда-то жили в культуре постмодерна. Постмодернизм был одной из наиболее модных, но и наименее продуктивных мыслительных культур ХХ века. Наряду с постмодернизмом и вопреки ему развивались идеи Бахтина, Библера, Хайдеггера, Бора, Эйнштейна. Гейзенберга, Лакатоса, Романа Якобсона и многих других. Именно эти идеи актуальны и сейчас, между тем как постмодернизм уходит в культурное небытие, поскольку был скорее модно-преходящим явлением цивилизации, чем явлением культуры. претендующим на вечность. Были гениальные люди. которых связали с постмодерном, обобщили их в постмодерн, они останутся, но в них останется то, что было от них самих, а не от постмодерна. Во всяком случае ни в Библере, ни в ШДК Библера никогда не было ни грана постмодернизма.
7. Если ты говоришь о науке как борьбе идей и о моей стратегии в этой борьбе, то выбор мой прост — сохраняя специфику ШДК, вместе с Гегелем, Марксом, Лениным, Ильенковым, Лакатосом, Выготским, Бахтиным, Библером, Давыдовым и Элькониным — против "диалогической педагогики" и "диалога ин э(ре)кшн".
- Войдите, чтобы оставлять комментарии