На следующем уроке подростки рисовали на доске обобщенную «карту» волшебной сказки и комментировали ее.
Руслан. В любой сказке есть домики и препятствия между ними. Есть дом героя и, например, дом Бабы Яги.
На доске появляется первый вариант «карты» сказочного мира. Учитель предлагает классу проверить наблюдение Руслана по трем сказкам. Оно подтверждается.
Учитель. Первый дом — дом, в котором живет герой. Но что это за второй дом, как его назвать?
Максим. Это дом Зла!
Андрей. «Сивко-бурко» не подходит!
Дети. Это дом цели. Это Пункт назначения.
Проверяем, подписываем домики, изображенные на доске.
Виталик. Пункт назначения всегда находится в дремучем лесу.
Володя. «Сивко-бурко» опять не подходит, там Пункт назначения — дворец царя!
Виталик. «Сивко-бурко» — неправильная сказка!
Дети спорят с Виталиком, указывая на сказку «Василиса Премудрая» (в ней «Пункт назначения» находится в Морском царстве), «Сказку о царе Салтане» («Пункт назначения» — остров Буян) и другие сказки.
Володя. Пропп же сказал нарисовать такую карту, которая бы подходила для всех сказок! Пункт назначения находится в каком-то далеком месте, до которого нужно очень долго идти. Это большое расстояние охраняет Пункт назначения. Там же очень много разных богатств и волшебных вещей, если бы туда было легко дойти, туда бы все пошли.
(Выходит к доске и уточняет «карту», нарисованную Русланом, увеличивая расстояние между «домиками», изображая дополнительные препятствия между ними и «волшебные вещи» рядом с «Пунктом назначения»: жар-птицу, дерево с молодильными яблоками и принцессу).
Учитель предлагает детям проверить по «контрольным» сказкам предположение Володи о том, что в «Пункте назначения» содержится все самое ценное. Предположение подтверждается. Класс, по предложению учителя, записывает его как «открытие Володи Марченко».
Неожиданный поворот обсуждению придает реплика Ксюши Утевской.
Ксюша. Сказка начинается, когда герой выходит за пределы своего дома.
Максим. Мы в 3 классе открыли: в сказках есть обычный и волшебный мир. Когда герой уходит в волшебный мир, сказка начинается, а когда приходит обратно — заканчивается.
Учитель. Включим в наш разговор 3-Б, запишем его гипотезу и проверим... А в «Сивко-бурко» мир, в который уходит герой, разве волшебный? Дворец, башня, ничего чудесного... Наоборот, волшебная могила оказывается рядом с домом.
Антон Черных. Нет! Могила — это граница между двумя мирами. Пока отец живет, это обычный мир, а когда выходит из могилы — волшебный.
(Рисует на доске новую «карту» сказку. На ней выделена граница между двумя мирами, обозначенная могильной плитой, из-за которой высовывается голова Сивко-бурко).
Учитель. Могила — это вход в волшебный мир, граница... А в «Гусях-лебедях» есть такая граница?
Толик. Там нет границы. Нет, там есть граница — это поле, по которому бежит девочка.
Сережа. Это размытая граница. Чем дальше, тем волшебней.
Антон. Я не согласен с Ксеней. Ксеня говорит, сказка начинается, когда герой уходит из дома. А в «Гусях — лебедях» мальчик никуда не уходил, лебеди сами прилетели!
Сережа. Сказка начинается, когда кто-то переходит границу.
Класс проверяет наблюдение Сережи по «контрольным» сказкам и записывает это открытие как «открытие Сережи Переверзева».
Ксюша. Границу всегда первым переходит Зло.
Антон. Я не согласен! А в «Сивко-бурко»? Там нет зла, и первым сказку начинает Иван, когда ночует на могиле!
Сережа. Обычно сказка начинается с того, что зло врывается в обычный мир!
Катя. Часто сказка начинается не со зла, а с того, что не слушаются взрослых. Например, «Гуси-лебеди». Кто-то ослушивается кого-то, и тогда зло врывается и сказка начинается.
Андрей. Этот мир похож на футбольное поле: с двух сторон ворота. Есть команда Добра и команда Зла. Одна команда нападает первой и старается забить в чужие ворота.
Руслан. Зло не может переходить границу, оно может быть только в своем мире. Но оно может передвигать границу к дому героя. И могут быть специальные проходы для зла: ведь гусей-лебедей знали, они не первый раз прилетали.
(Рисует на доске еще одну «карту» сказки. На ней в границе между двумя мирами есть выступы, «щупальца», протянутые к дому героя)
Максим. Посреди этого мира, на границе — Лукоморье. Когда кот идет направо, он для простого мира песнь заводит, а когда идет налево, то, обращаясь к сказочному миру, он сказку говорит.
Матвей. Я думаю, что сказочный мир находится на той стороне зеркала. Но существует этот мир только тогда, когда мы туда заглядываем. Наверное, писатели не наблюдали за зеркалами, а в прошлой жизни они были в сказочной стране. А сейчас они вспоминают это, а объясняют, как их выдумчивость.
Шестиклассникам очень понравилась красивая идея Матвея, они подхватили ее и стали развивать, вспомнили «Королевство Кривых Зеркал», «Алису в Зазеркалье».
Сережа. Сказка — это зеркальный мир, в нем есть зеркало. Ведь зло — это отражение добра!
Казалось бы, проблема, предложенная учителем-«ученым», в точности соответствовала учебной инициативе детей, выдвинутой ими в третьем классе. «Ученый» возвращал ученикам их вопрос и предлагал адекватный поставленной проблеме «научный» способ ее исследования. Познавательное отношение к сказке, впервые появившееся в учебной инициативе третьеклассников, должно было возобладать на этом уроке.
В реальности все получилось иначе. По ходу урока изменилась его тема: описание пространства сказки перешло в обсуждение того, как устроен ее сюжет. Ученики постепенно отказались от предложенного ученым способа работы, возвратившись к привычному им режиму урока-диалога. Познавательное отношение к сказке, которое присутствовало в начале урока (дети искали общие закономерности сказочного сюжета), во второй половине урока было вытеснено поэтическим воображением.
Заметим, как это произошло. Детям при помощи метода, предложенного ученым, удается сделать несколько очень точных наблюдений. Обратим особенное внимание на блестящую догадку Сережи Переверзева. Мысль о том, что «сказка начинается, когда кто-то переходит границу» в точности соответствует заключению Ю. Лотмана и Ю. Цивьяна о природе сюжета. По мнению исследователей, «первым условием сюжетного текста является утверждение некоторой структуры мира, разделенного «недоступной чертой», границей, через которую жители этого мира не могут перейти. <...> Основная масса героев прикована к своему миру и как бы является его частью. Но один из них оказывается способным перейти через запретную черту...»61. По словам Ю. Лотмана и Ю. Цивьяна, любой сюжет описывает пересечение границы между двумя мирами.
Катя Корягина открывает, что для того чтобы сюжет начался, нужно еще одно, предварительное действие (В. Пропп назвал его «нарушение запрета»).
Однако догадки Сережи, Володи, Кати и других ребят стимулируют не познавательный интерес детей, а их воображение. Ученики начинают фантазировать, не слушая аргументы тех немногих детей, кто остается верен заявленному методу. Сами авторы «открытий» не удерживают позицию «теоретика», а вместе со всеми радостно фантазируют. От исследования волшебной сказки, выстраивания ее обобщенной модели, дети переходят к ее сотворению, используя элементы разных сказок, создают мета-сказку. Пусть не во всех сказках можно обнаружить «проходы для зла» в границе, разделяющей «обычный» и «волшебный» миры, и уж тем более не во всех сказках на этой границе расположено Лукоморье, зато мир, устроенный именно так, интересен и увлекателен. К концу урока Пропп прочно забыт. Учитель, пытавшийся в начале урока направлять обсуждение, скоро оставляет свои попытки и увлеченно слушает детей.
Дети ведут такой же диалог о сказке, какие они вели в начальной школе. Неслучайно «всплывают» идеи, которые появились в 1-3 классе при обсуждении сказок Пушкина и Андерсена: мысль о присутствии в сказке обычного и волшебного миров, Лукоморья на границе между ними, Зла, врывающегося в сказку и др. Дело не только в «памяти жанра», инерции старого способа. Оказывается, что понимание при помощи поэтического воображения возможно не только по отношению к конкретному произведению, но и по отношению к целому литературному жанру.
Должен ли был учитель прервать диалог детей и вернуть урок в намеченное им русло? C одержание урока не должно авторитарно навязываться учителем, оно органично выстраивается в совместной работе всего учебного сообщества. В противном случае урок будет не интересен детям и не продуктивен. Возможно, ошибкой было то, что учитель не включил в диалог Проппа: ученый мог бы стать одним из участников дискуссии; он мог бы, постоянно подчеркивая свою позицию «теоретика», свое стремление к объективному знанию, усомневать идеи школьников, требовать доказать их. Именно в этом случае разность двух позиций была бы ясно выявлена уже на этом уроке. Однако боимся, что слишком ранее включение «охлаждающего» голоса ученого разрушило бы диалог, и ученики потеряли бы интерес к предмету.
Мы предполагали пройти «переходный» этап построения подросткового курса в «ускоренном режиме», рассчитывали, что уже с этого занятия начнется постепенное освоение учениками новой позиции и новых форм работы. Однако пока дети не видели необходимость переходить к новому типу деятельности, новому способу мыслить.
С проблемой художественного пространства сказки тесно связана другая проблема — художественного времени. Учитель поделился наблюдением: зачастую для разных персонажей сказки время движется по-разному. Змей похищает молодую царицу. Ее маленький сын вырастает и отправляется ее искать. Когда царевич находит мать, она все так же молода и прекрасна. Его время шло (он взрослел), а ее время стояло. Учитель не собирался останавливаться на этой проблеме, но шестиклассники не позволили ему уйти от ее обсуждения.
Структура сюжетного времени сказки62
Антон Черных. Время в волшебном мире, как в космосе. Пока космонавты летают один час, на Земле проходит много лет. 30 лет = 3 года. В космосе люди не стареют.
Руслан. Время в сказке очень хитрое. Про кого мы сейчас читаем, у него время идет, а тот, про кого временно в сказке не рассказывается, у него время останавливается, он таким и остается.
Андрей (вспоминая сказку Шварца «Два клена», которую дети читали на уроках русской литературы): Когда герой стоит на месте, его время стоит.
Учитель. Он может и не стоять на месте. Царевич ищет мать очень долго, за время пути истаптывает три пары железных сапог, но при этом совершенно не меняется. Пока он идет, его время стоит.
Время в сказке и время в реальном мире
Ксюша. Пространство и время в реальности совпадают, а в сказке не совпадают. В сказке огромное пространство, а времени мало. Поэтому автор ускоряет время. Вообще, это волшебное время. Автор говорит: «Долго ли, коротко ли», «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается» — в сказке время идет не по-настоящему, а так, как нужно автору. 15 км = 1 минута.
Рома. А в реальности время тоже идет с разной скоростью. Когда человек умирает, для него время останавливается.
Учитель. Философ Бергсон говорил, что реально только наше внутреннее переживание времени. Иногда для нас час тянется больше, чем день.
Руслан. Да, воскресенье всегда идет быстрее, чем понедельник!
Время автора (читателя) и время героя
Сергей. Автор выдает себе определенное пространство и время. Если времени не хватает, то автор его останавливает, не может же он его растянуть!
(рис. На листе)
Антон Шкапо. (рис. в тетради) В сказке по-разному идет время героя и время читателя. Герой странствует 33 года, а читатель читает это за 1 секунду.
Снова о сюжетном времени
Матвей. До начала сказки время и там, и там идет одинаково, это обычное время. А когда кто-то переходит границу, сказка начинается, и наступает время волшебства.
Антон Задерихин. Время в сказке в обычном мире идет быстро, а в волшебном — медленно. В волшебном мире оно как бы замораживается. Оно может даже пойти вспять (когда герой пролезает в уши коня и молодеет)!
Марина Беспалова. Я согласна, что в сказочном мире время стоит. Там даже возраст не меняется. Да, у каждого героя есть свой возраст, и он не меняется. Баба-Яга всегда старая, принц всегда молодой. Он добрый молодец.
Никита. Это даже видно по имени героя: Баба-Яга.
Денис Шаталюк. И Кощей Бессмертный — всегда старый.
Марина. Но я не согласна, что время для разных героев идет с разной скоростью! Это есть не во всех сказках.
Володя. Это есть во многих сказках, значит, это тоже сказочный закон!
На этом занятии мы вернулись к привычной детям форме урока-диалога. Ученики не были ограничены необходимостью придерживаться определенного метода работы, шла свободная дискуссия о природе художественного времени сказки. На этот раз шестиклассникам удалось удержаться от фантазирования, все наблюдения учеников были очень точны и очень интересны. Мы убедились, что возможности этого способа работы далеко не исчерпаны.
Заметим, что и на этом уроке дети удерживают, скорее, позицию «читателей», а не «теоретиков». В их диалоге сказка предстает не теоретическим обобщением конкретных произведений данного жанра; она сама по себе оказывается целостным произведением, особым миром, живущим по своим законам. У школьников не возникает желание сравнить разные сказки с тем, чтобы найти общие закономерности, или, напротив, проверить свои догадки, проследив, верны ли они для конкретных сказок. Они не изучают, а понимают сказку как жанр так же, как они понимали «Сказку о царе Салтане» или «Снежную королеву». Учебная способность детей, развитая у них в начальной школе, способность вести учебную дискуссию, занимая «читательскую» позицию, подтверждается на новом материале.
Есть ли какие-то критерии для оценки урока — диалога? Может ли в принципе учитель, проведя уроки — диалоги, выступить по отношению к ним не только как читатель, комментатор или исследователь, а как критик, т.е. показать, что этот диалог получился «потому-то и потому-то», а этот нет? Анализируя уроки этого типа, мы обращаем внимание прежде всего на три вещи: удерживается ли в диалоге общий предмет размышления (притом что по ходу диалога он может переопределяться); высказаны ли в процессе диалога интересные идеи, продвигающие учебное сообщество; слышат ли ученики друг друга (и учителя), удается ли им удержать мысли (образы) собеседников и развить свои мысли в диалоге с собеседниками.
Думаем, если оценивать приведенный урок о времени сказки по этим критериям, его можно признать очень удачным. Дети удерживали предмет обсуждения и прекрасно слышали друг друга. Целый ряд идей, высказанных учениками, «аукнется» потом в нашей дальнейшей работе.
__________
61 Лотман Ю., Цивьян Ю. Диалог с экраном. Таллинн, 1994. С.119.
62 Разбиение диалога на части сделано нами для удобства чтения. В реальности реплики детей шли сплошным потоком.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии