В этой школе, точнее, в настоящем проекте или интерпретации школы Диалога культур целостные конструкция и процесс, по замыслу, должны ставить конкретного Мастера, работающего с группой студентов (детей, учеников) в положение "диалогиста", т.е. не учителя готовых истин, а провокатора мысли и творчества.
Задачи Мастеров достаточно сложны, поэтому технически, в частности, предполагается, что с группой студентов, как правило, здесь и сейчас работают несколько Мастеров. Предполагается также, что ориентиры этой работы обсуждается в сообществе Мастеров. Кроме учителей, в это сообщество могут входить интерны, предполагающие работать в школе диалога, родители учеников школы, которые хотят лучше понимать, что происходит с их детьми и принимать участие в работе школы, просто специалисты, которым интересна школа диалога и, наконец, студенты последнего года — года Мастеров, участие котрых в организации образования младших предполагается обязательным.
Исключительно важным является следующее. Все, что делает отдельный Мастер предполагет максимальную диалогизацию. Другими словами, все, что происходит с Мастером, происходит, преимущественно, в режиме диалога. Например, участие группы Мастеров в работе с группой школяров, означает провокацию и раскручивание диалога. Любое конкретное участие не рассматривается в данном проекте как необходимое и возможне, если оно не предполагает выход в диалог или не производится диалогом.
Сообщество Мастеров, как целое — необходимый, жизненно важный орган школьного организма. На его специфическую работу пока, по замыслу, отводится три часа в неделю, две сессии по полтора часа. Конечно, эти рамки не являются законом, но орентиром. Конкретная школа может устроить работу сообщества Мастеров как-то иначе, но исходя из идей диалога. Нам представляется, что три часа в неделю — это необходмый минимум. Содержательно, эта работа определяется следующими ориентирами:
- Обсуждение принципиальных вопросов диалогического образования.
- Обсуждение конкретных ситуаций и процесса в целом в данной конкретной школе, в частности, определение тем общешкольных диалогов.
- Сценарные разработки, особенно — переходы между ориентирами учения.
- Обсуждение конкретных проблем и ситуаций вне школы, в связи со школой.
- Взаимообразование мастеров.
- Раз в четыре недели "большой диалог" с участием всех, в идеале, родитедей. Возможно, разговор здесь происходит, фактически, вокруг одного вопроса: "Что мы хотим для своих детей?" — встреча запроса родителей и предложения школы.
Можно также думать и о необходимых формальных ориентирах работы сообщества Мастеров, например:
- Диалоги (свободные и по правилам). Свободный диалог мастеров (не решающий конкретных задач, но развивающий способность к диалогу) имеет ключевое значение.
- Тренинги, игры, в частности, разыгрывание учебных ситуаций.
- Совместная подготовка и проведение учебной работы.
- Анализ учебной работы.
Еще раз: Мы ставим целью выстроить весь школьный процесс так, чтобы все и каждый его участники, и студенты, и менторы (см. в Проекте), и Мастера, находились в "положении диалога". Т.е., чтобы диалог мог происходить не вопреки школьной конструкции, как это происходит в частичных экспериментах в сегодняшней школе, а с помощью школы, чтобы, другими словами, тут нельзя было не быть диалогистом, диалог не мог не происходить.
На Мастерах — двойная ответственность: научиться самим, культивировать диалогизм в себе и создавать диалогическую среду для студентов. Опыт говорит, что эти очень трудные задачи решаются в свободном диалоге и диалоге по правилам. Последний можно интерпретировать как выработку и применение правил цивилизованого и культурного, что не одно и то же, общения.
Это — исключительно важный момент. Работая над проектом, мы стали думать, что это — определяющий момент создания школы диалога. При чем, речь не идет о чем-то сверхспециальном, но о вполне простых вещах, например:
- Оппонента нужно выслушивать с "презумпцией смысла", т.е., наперед, формально исходить из того, что он(а) говорит нечто важное.
- Нельзя перебивать.
- Желательно избегать необоснованных повторений. Конечно, в некоторых ситуацих повторения необходимы: например говорящему нужно утвердить свой предмет для себя самого; или собеседникам не все понятно.
- Крайне желательно выражаться коротко и ясно. Что это значит? Самое простое понимание — обозначать предмет речи, пользуясь принятыми в группе понятиями и терминами. Понятно, что это возможно, если ясность есть у говорящего. В этом случае возможна и связь ясности с кратостью. Можно представить ситуацию, когда это работает ровно наоборот.
- Нужно отвечать строго на поставленный вопрос или предложенный аргумент. Однако и то, и другое может оказаться дурным софизмом.
- Крайне желательно отвечать на языке оппонента. Но если оппонент привносит посторонний язык в разговор, это требует отдельного прояснения.
- Лучше переспросить, чем приписать оппоненту то, что он(а) не говорил.
- Желательно быть готовым обосновать любое свое утверждение или точку зрения.
- Желательно быть готовым воспроизвести утверждение или точку зрения собеседника. Возможно даже ввести правило, по которому любой участник разговора может попросить, чтобы его утверждение было воспроизведено.
- И пр. правила, которые могут оказаться необходимыми в данном Сообществе Мастеров.
Все вышесказаное открыто к обсуждению. В частности, возможные ограничения и оговорки в отношении любого из правил. Кроме того, предполагая модератора, нужно будет определить его конкретные функции и границы полномочий. Самая общая функция модерации — в обеспечении соблюдения правил. Обсуждению, разумеется подлежат и основные понятия — презумпции смысла, ясности высказывания, языка оппонента и своего. По сути, обсуждать нужно все.
Важное наблюдение в работе над проектом: обсуждение правил — единственный и эффективный способ их утверждения в группе.
- Войдите, чтобы оставлять комментарии
Comments
Использование игр в работе…
Использование игр в работе с детьми
Существует богатый личный педагогический опыт использования игр в учебе. Предложу несколько тезисов:
Главное: игра - не самый удачный прием работы с детьми.
Во-первых, у детей имеется стойкая ассоциация игр с телефонными и компьютерными программами, что никак не способствует пробуждению интереса к “обыкновенным” играм, которые мы знали в детстве. Почему-то гонять червяка по экрану интереснее, чем участвовать в “море волнуется раз!”. Почему? - нужно обсуждать. Боюсь, что фраза Мастера: “сейчас будет игра” вызовет рефлекторное вынимание телефона (или поиски его в карманах, если он будет предусмотрительно отобран), а сами “реальные” игры вступят в скрытое соревнование с виртуальными, не в пользу “реальных”.
Во-вторых, если все же игру удалось “запустить”, то при этом часто чувствуется детское снисхождение: “ну ладно, только для Вас, учитель”. Невольно вспоминаются убогие приемы массовиков-затейников, которые, надрывая горло и раздавая детям ненужные мелкие дешевые подарочки, заставляют их то плясать, то прыгать, но этот опыт, боюсь, ведет в советское прошлое. Есть современный опыт организации игр, которые используют сложные технические аксессуары: машины для выдувания пузырей, блесток… целые гардеробы костюмов для участников (Бэтмены, вампиры, прочая нечисть) и пр., но это очень напоминает вымученное веселье на свадьбе, когда группа приглашенных артистов в масках увеселяют то загрустивших детей, то их захмелевших родителей.
В-третьих. Игра может слишком сильно возбудить детей. От незамысловатого сюжета “гуси, гуси, га-га-га!” дети могут прийти в неистовство - то есть дисциплина будет провалена. Кроме того, ловя друг друга, они могут пораниться. А игра с предметами в закрытом помещении - это минус стекла и портьеры.
Относительно позитивного опыта: мы уже обсуждали игровые-спортивные комнаты, которые мне однажды удалось организовать. Это кажется мне перспективным.
Есть еще такая идея: разыгрывание обрядов с детьми. Эти действа спокойные и что-то в них есть архетипическое, что дети быстро ухватывают. Вождение козы, ряженые, хороводы с песнями, колядки, традиционные несложные танцы, песнепляски. Как-то Вениамин Федорович пространно рассказывал о том, что фольклорные игры - наследники архаических ритуалов, где присутствуют персонифицированные силы природы, подчеркивается характер взаимоотношений между ними, утверждаются базовые ценности народа. Видимо, эти глубинные смыслы могут стать предметом диалога между Мастером и детьми. Существует обширная литература по данной теме.
Еще одна идея, часто произносимая на наших семинарах, кажется мне спорной: упование на театрализацию занятий, что должно стать катализатором диалога. Практика показывает, что детский театр могут организовать единицы, а сам процесс функционирования театра - это тяжелая работа, на которую способны еще меньшее количество профессионалов. Возможно, иногда на диалоги следует приглашать профессиональных режиссеров детских театров и это может дать какой-то результат. Следует, видимо, придумать ключевой прием театрализации в ШДК, как, например, было у Макаренко: вся колония ставит зимой спектакль, в том числе сторожа и дворники. Может, приживутся веселые капустники или нечто вроде СТЭМов. Мы также говорили о театрализованных судах в духе Корчака. Элементы театрализации могут быть в неожиданных костюмах (“прикидах”, как говорят юные): например Мастер пришел в маске кролика, это может темой диалога об “Алисе в стране чудес”. Или научить детей повязывать хитоны: это одухотворяет и настраивает на восприятие греческих сюжетов… Но этих идей недостаточно.
Думается, театрализация и “игровизация” - это задача, не менее сложная, чем налаживание диалога. Она не будет решена легко. Здесь следует избегать веселухи, развлекательности и даже неподготовленной импровизации. Поскольку неудавшаяся игра расхолаживает коллектив и создает ситуацию, когда нужно лихорадочно искать другие формы работы. В это время дети уже дерутся, бегают, галдят и внимание потеряно, ситуацию спасет только строгая классная дама с леденящим взглядом. Вообще, дети уважительно относятся к учебе и внутренне настроены на нее; более того, они понимают, что учеба в какой-то мере важнее игры, с которой они накоротке, а вот школа - это новое, важное и интересное, хоть и приходится грызть гранит науки.
Думается, плодотворной также могла бы быть установка на то, что все, что происходит в стенах школы - не только диалог, но и игра. “Игра на всю жизнь”, как писали авторы “Швамбрании”. Понимать ее как торжество вариативности, изобретательности, легкости, импровизации, творчества, смелости, допускающей попадания в неожиданные, иногда неприятные ситуации - во всех формах работы. Но! Объяснить, а также настоять, что без правил игра превратится в бесиловку - особенно для младших (мы как-то обсуждали музыкальную метафору “огненный поток в гранитном русле”).
То есть, находить и подчеркивать, реализовывать игру там, где ее вроде бы и нет - плодотворная идея, которая уверенно “прописана” в артистическом мире (“давайте поиграем в это” - говорят мастера сцены, начиная работу). Вспоминается также история Тома Сойера, который заставил друзей красить ненавистный забор, немного переформулировав правила. Это, как мне помнится, в нашем семинаре однажды было названо “авторское отношение к жизни”.
К "правилам" диалога
Окей, окей, вот пока цитата которую я неделю искал - к обсуждению правил диалога, имеется в виду и те правила, которьіе относятся к свободному диалогу, и к диалогу по правилам (напомню, я считаю что их нужно разделить, и вьіделить универсальньіе правила и относящиеся к "диалогу по правилам", причем в отношении последнего они условньіе (в отличие от универсальньіх).
Теперь цитата:
"И всегда душа (animus) слушателя приподнята, пока речь (vox) находится в состоянии произнесения, потому что к ней, верит [эта душа], может присоединиться нечто такое, что будет способно [что-либо] изменить в понимании [ее]. И пусть душа слушателя не успокоится, пока не умолкнет язьік говорящего. Ведь речь (oratio) не завершена, пока что-то можно присоединить к ней, а это и приводит к некоему понятию. Как, например, к реи, которая гласит "Сократ - человек", я могу присоединить "бельій", либо "грамматик", а к той, которая гласит "Сократ бежит", [я могу добавить] "хорошо", либо какое-нибудь другое подходящее к этому слову определение, или же к утверждению "если это человек, то это животное" - "разумное смертное".
Итак, когда ми говорим, что речь [что-то означает], поскольку произнесеньі все ее части и впереди нее уже совсем ничего нет, то мьі ничему не можем придать никакого свойства через его обозначение. Но чтоби само предложение понималось как [что-то] значащее, если мьі стремимся приписать какое-то свойство в нем чему-либо иному, то скорее душе (anima) слушателя приписьівается понятие, которое, как сказано, бьіло вьіражено при помощи произнесенньіх звуков. Следовательно, когда мьі говорим, что произнесенная речь что-то обозначает, то мьі не хотим, чтобьі это бьіло понято так, будто мьі приписьіваем тому, чего нет, некую форму, которую мьі назьіваем значением, но скорее понятие, [извлеченное] из произнесенной реи, мьі воспринимаем как концепт (conceptus) в душе слушателя."
Абеляр "О речи" (глава работьі "Диалектика. Предикаментьі. Книга о частях речи, которьіе мьі назьіваем вьісказьіваниями"), цит. по: Абеляр П. Тео-логические трактатьі: Пер. с лат/Вступ. ст., сост. Неретиной С.С. - М.: Прогресс, Гнозис, 1995)